Море и цивилизация. Мировая история в свете развития мореходства - читать онлайн книгу. Автор: Линкольн Пейн cтр.№ 217

Рассматривая морские сражения между европейскими державами в период со второй Англо-голландской войны до Войны за независимость, Махан расценивал морскую мощь как способность нанести удар по экономическому благополучию противника и утверждал, что флот необходим для защиты заокеанской торговли и колоний, а также чтобы с помощью блокады подрывать снабжение противника. «Экономику страны подрывает не захват отдельных судов или конвоев, сколько бы их ни было; вражеский флаг с моря можно выдворить или обратить в бегство только благодаря превосходству морской мощи, которая посредством господства над открытыми водами перекроет главные пути снабжения и вывоза от вражеских берегов». ^[1687] Несмотря на достаточную объективность и нейтральный слог «Исторического влияния морской мощи», Махан преследовал достаточно практические цели — модернизацию военно-морских сил США. В статье, выпущенной в том же году, он яростно критиковал инертность Штатов в создании флота, способного локализовать и извлечь выгоду из «неопределенной политической обстановки в Центральной Америке, на Гаити и многих тихоокеанских островах, особенно Гавайского архипелага». ^[1688] Первоочередной, по его мнению, задачей для Америки было открытие канала через Панамский перешеек (попытку предпринимал Фердинанд де Лессепс в 1880-х), а главное опасение состояло в том, что европейские державы, уже укрепившиеся на Карибах или вынашивающие подобные планы, построят крепости, «которые сделают их практически неодолимыми», в то время как «у нас в Мексиканском заливе нет даже зачатка военного порта, который мог бы послужить форпостом для операций». Не меньше он опасался, что королевство Гавайи приберут к рукам европейцы или японцы.

Прямой противоположностью взглядам Махана была концепция Молодой школы — теоретического направления, сформировавшегося во Франции и основной упор делавшего на guerre de course, или коммерческой войне. Если Махан пропагандировал силовое превосходство и образцом для подражания выбирал грозный Королевский флот, то Молодую школу принято считать «стратегией слабых». ^[1689] И хотя в этом эпитете есть доля правды, не стоит приравнивать его к стратегии робких. В изначальной формулировке Молодая школа предвидела глобальную войну ^[1690] против всех экономических и военных ресурсов страны — включая «превосходство морской мощи», — равно как и нарушение международных законов о нейтральных морских перевозках, контрабанде и гражданских лицах. Вдохновленные отчасти успехом крейсерской деятельности южан во время Войны Севера и Юга и потенциалом торпед и подводных лодок, адепты Молодой школы предпочитали обойтись без схваток между флотилиями крупных кораблей, то есть линейных 1-го ранга. ^[1691] По их рассуждениям, для прорыва блокад хватило бы большого количества миноносцев, которые поражали бы вражеские корабли и топили торговые суда, а вместо одного броненосца лучше на те же деньги выстроить несколько миноносцев и распределить между мелкими портами. Адепты Молодой школы были в меньшинстве даже во французских военно-морских силах и никогда не ратовали за полный отказ от крупных кораблей. Их они планировали применить против Италии, чей флот уступал французскому размерами и чью внешнюю торговлю подрывать, в силу ее скромности, не представлялось целесообразным, в отличие от британской. Исход трех не самых известных военно-морских конфликтов — Японо-китайской войны 1894–1895 годов, Испано-американской войны 1898 года и Русско-японской войны 1904–1905 годов — вроде бы подтверждал принципы Махана, пропагандировавшего крупные корабли как средство держать врага подальше не только «от наших портов, но и от наших берегов». ^[1692] Эти конфликты роднило несколько общих особенностей: они были короткими; в них впервые участвовали флотилии современных морских кораблей; победы были безоговорочными, и, самое главное для дальнейшей судьбы Молодой школы, они практически обошлись без крейсерских нападений на торговые суда. Несмотря на малый размах, они оказали гигантское влияние на эволюцию военно-морской стратегии и ход двух великих морских войн XX столетия.

Поражение Китая в Первой опиумной войне наглядно отразило общий упадок династии Цин, и с 1850 по 1873 год Китай пережил четыре частично совпавших во времени восстания, в самый разгар которых ему пришлось сражаться с британцами и французами во Второй опиумной войне (1856–1860) и идти на дальнейшие уступки западным державам. Одна из них состояла в учреждении должностей британского, французского и американского консулов Морской таможенной службы для сбора пошлин с иностранных торговцев. ^[1693] Эта служба, считавшаяся самым добросовестным отделением китайского правительства, с 1894 по 1907 год обеспечивала под руководством Роберта Харта четверть государственного дохода и способствовала бесчисленным усовершенствованиям навигации в договорных портах (число которых к первому десятилетию XX века перевалило за сорок) на главных реках. После подавления Тайпинского восстания в 1864 году китайцы взяли курс на «самоукрепление» ^[1694] — модернизацию промышленности и военной отрасли. В число реформ входило создание четырех региональных военно-морских флотов, главным из которых считался Бэйянский, в Вэйхае, на полуострове Шаньдун. Однако модернизация была спорадической, и даже самые перспективные меры портила коррупция, размах которой ставил в тупик иностранных очевидцев.

Взаимодействие Японии с западными державами складывалось более гладко. В 1869 году японцы основали военно-морскую академию и с помощью британцев и французов расширили свои судостроительные мощности. Начав продвигаться за моря, они на некоторое время оккупировали Тайвань, ^[1695] а в 1879 году официально присоединили острова Рюкю. Но гораздо важнее в историческом отношении оказался интерес японцев к Корее, где сталкивались тектонические плиты китайских, японских и русских амбиций. Корейское «царство-отшельник» с 1637 года было вассалом Китая, и его торговые отношения с Японией регулировались договором 1609 года. В 1875 году Япония вынудила корейское правительство подписать «неравный» Канхваский договор, дающий ей торговые привилегии и подчеркивающий суверенитет Кореи — неприкрытая попытка избавиться от китайского вмешательства. ^[1696] Тем не менее китайские советники убедили Корею подписать договоры с Соединенными Штатами и ведущими европейскими державами, отчасти в противовес японскому влиянию.