Сила убеждения. 101 совет по сторителлингу - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Гопиус cтр.№ 8

……………..(Эти точки обозначают именно ее, тишину.)

(А вот это свободное от букв место – еще и пустоту.)

Как-то в Москву приезжал удивительный сказочник Борис Драгилев.

Мы с ним познакомились еще в Ленинграде. И вот он в Москве, выступает в «Клубе» на Чистых прудах. Мне хотелось с ним поболтать о том о сем (кроме нашей единственной встречи тогда, мы не виделись больше, да и виртуально почти не общались). А встретились и обнялись, как старые друзья. Такое бывает.

Но главное, он предложил мне выступить – воспользоваться случаем и выступить (у него в представлении отведено специальное место для гостей, в котором уже было забронировано пару мест).

Сторителлера выступить уговаривать не надо.

(Вы не забыли, что эти точки означают тишину? Я должен про нее рассказать, и я это помню.)

Я, естественно, не готовился. Да это бы полбеды, но люди пришли послушать Борю, а мы с ним даже внешне несколько различаемся.

Какую историю представить??? Схватился за самое близкое – маму.

……………………………………………………………

И вот Боря объявил меня. Я вышел.

……………………………………………………………

Я начал с того, что спросил: «Есть ли в этом зале мамы?» Несколько женщин подняли руки. Тогда я продолжил: «Есть ли здесь папы?» Тоже были руки. Я выбрал из аудитории двоих – мужчину и женщину.

«А теперь представьте, что я ваш сын и очень вас люблю», – сказал я им.

Я обнял женщину. И обнял мужчину.

………………………………………………………………..

Тут я поделюсь своими ощущениями: женщина обняла тепло, мужчина – несколько настороженно. Когда я спросил у них: «Что вы чувствовали?» – ответы были соответствующими. Мужчина был огорчен тем, что «его сын такой хулиган» (ну, в общем, если бы у меня был такой сын…).

А дальше я стал рассказывать историю о том, как мы с мамой в детстве (только переехав в новую квартиру) катались на автобусе по Ясенево. Я это подробно описал в своей книге «Здравствуй, мама! Здравствуй, папа!», зрителям же обрисовал схематично.

Подведя их к кульминационному моменту: «Когда мы проезжали мимо нашего дома, мама обратила мое внимание на него и произнесла: "Вот на этом доме через какое-то время появится мемориальная доска, на которой будет написано: здесь жил и творил… (тут я затаил дыхание, потому что очень интересно было узнать, с какой знаменитостью нам повезло жить в одном доме) Кирилл Павлович Гопиус!" Она именно так и сказала: Кирилл Павлович».

Тут надо было бы опять «тишину пустить», но я впал в ступор. Я не понимал, что нужно говорить дальше. Возникла пауза, но слова не появлялись. И тут…

То ли от волнения, то ли от куража, то ли от того и от д…р…у…г…о…го… я…в..д..р..у..г… ре…ш…и. л…про….д…

лить…… па………у………..зу……….как…………

мож……………………..но………………………….дольше…

И она выглядела вот так…

……………………………………………………………….

……………………………………………………………….

……………………………………………………………….

……………………………………………………………….

Стоп. Теперь коротко о сути.

В течение паузы мое состояние от волнения, граничащего с паникой, перешло в наслаждение тишиной.

И более того, я чувствовал, как слушателям было неуютно, а от меня, получалось, зависело, когда этот уют вернется. Но мне хотелось еще продлить паузу – не для того, чтобы поиздеваться над зрителями, но чтобы подтянуть их (чуть-чуть) к моему состоянию блаженства.

Не знаю, насколько это получилось.

………………………………………………………………

Дальше я повторил последние три слова и продолжил историю, резюмировав тем, что только мы, родители, можем дать нашим детям силу веры.

………………………………………………………………

Мне похлопали. Я сел на свое место. Но эти переполученные секунды тишины… Я до сих пор о них думаю.

Для сторителлера замолчать равно смерти. Преодолению. Перерождению. Но одновременно, как я почувствовал, это сильное воздействие на слушающих тебя.

………………………………………………………………….

Я до сих пор хожу и думаю о тишине, пустоте, пустыне, посте…

Картину мне подарила Марина Дикер (точнее, я сам у нее выпросил ее же картину). Она сразу вжилась в интерьер моей ленинградской квартиры. Если взгляд случайно цеплял ее, я останавливался, забывая, что собирался сделать до того, как она попадалась мне на глаза. В нее очень легко погружаться.

Позже я придумал ей название – «Корни». Нет, «придумал» – неправильное слово. Я не думал, оно появилось в один момент. Возникло вдруг и объяснило мне, что заставляет погружаться в нее, отрываться от сиюминутного.

На картине изображены руины советского дачного дома в Ольгино (я даже берусь утверждать, что построен он был в конце 1930-хгодов, когда ответственные партийные и научные работники получили возможность слиться с природой в перерывах между трудовыми коммунистическими буднями). Могучие сосны и липы тоже свидетели досуга советских людей времен великой индустриализации.

Но все проходит. Times they are a-changing. Судя по степени разрушений, хозяев этот дом не видел очень давно. Лет сорок его печку не затапливали в холодные вечера на исходе лета, а на его веранде не пили всей семьей чай. Хотя я не удивлюсь, если под одной из лестниц до сих пор сложены стопки журнала «Огонек» или «Новый мир»…

Корни приобретают магическую силу, когда теряют свою практичность. Уходят под землю. Становятся историей. От них словно начинает исходить энергетическое поле, рожденное той жизненной атмосферой, на которую, как правило, не обращали внимания и которая ушла вместе с покинувшей это место жизнью. Но сила этого поля необычайна!

После того как мы в 1977 году выехали из двухэтажного дома № 26 по 1-му Щипковскому переулку (в котором, кстати, до 1962 года жил режиссер Тарковский, а до означенного года проходило мое детство), дом еще долго принадлежал находящемуся рядом «Гипропищепрому-3». И было прикольно заходить в свою квартиру, в которой уже располагались кабинеты этого института, но магии не было.

И только когда дом стали рушить, готовя к реконструкции, когда от него остались фактически одни стены (низ кирпичный, верх деревянный), приходить к нему стало для меня ритуалом. Часто я специально выбирал путь по центру Москвы так, чтобы проехать мимо дома, остановиться и постоять рядом с ним, посмотрев на разрушенные стены. Это было сравнимо с посещением кладбища.

В одно из таких посещений я выковырял из стены кирпич с прилипшим к нему цементным раствором и отвез в гараж. Прошло уже лет десять с того момента. Не могу сказать, что я часто (даже мысленно) обращался к этому кирпичу. Но узнай я сейчас, что его по какой-то причине больше нет в гараже, я сильно расстроюсь.