Голая экономика. Разоблачение унылой науки - читать онлайн книгу. Автор: Чарльз Уилан cтр.№ 30

И наконец, государство перераспределяет богатство. Мы собираем налоги с одних граждан и обеспечиваем благами других. Вопреки широко распространенному мнению большинство государственных льгот идут не бедным слоям населения, ими в виде программ медицинского и социального обеспечения больше всего пользуется средний класс. Тем не менее у государства есть законное право играть роль Робин Гуда; некоторые правительства мира, например в европейских странах, занимаются этим намного активнее, чем американское. И что же говорит нам по этому поводу экономическая наука? К сожалению, мало что. Важнейшие вопросы, связанные с распределением доходов, требуют не экономического, а философского или идеологического ответа. Например, какое государство было бы лучше – то, в котором каждый американец зарабатывает 25 тысяч долларов, то есть достаточно для удовлетворения насущных потребностей, или же в его нынешнем виде, в котором одни американцы сказочно богаты, другие влачат жалкое существование, а средний доход граждан составляет около 30 тысяч долларов? Второй вариант описывает больший экономический пирог, а первый – пирог меньшего размера, но разделенный поровну.

Экономика не снабжает нас инструментами для ответа на философские вопросы о справедливости распределения доходов. Экономисты не имеют возможности доказать, что, если силой забрать доллар у Стива Джобса и отдать его голодающему ребенку, то уровень благосостояния общества в целом повысится. Большинство людей полагают, что это так, однако теоретически возможно, что Стив Джобс лишился бы при этом большей полезности, чем получил бы голодающий ребенок. Впрочем, это крайний случай общей проблемы. Мы оцениваем свое благосостояние с точки зрения полезности, но это теоретическая идея, а не точный измерительный инструмент, способный выдать результаты, которые можно представить в числовом выражении, сравнить с показателями других людей или обобщить в целом по нации. Мы не можем сказать, что схема налогообложения, предложенная кандидатом А, принесет стране 120 единиц полезности, а схема кандидата Б – всего 111 единиц.

Рассмотрим следующую задачу, сформулированную индийским ученым Амартией Сеном, лауреатом Нобелевской премии по экономике 1998 года ^[64]. Представьте, что к вам пришли наниматься на работу три человека. У вас есть только одно рабочее место, и работу нельзя разделить между всеми тремя кандидатами, а квалификация у них у всех одинаковая. Одна из ваших целей при принятии данного решения – хотя бы немного улучшить наш мир, наняв того, кто нуждается в работе больше других.

Первый кандидат самый бедный из трех. Если ваша основная цель заключается в повышении уровня благосостояния человечества, то, по всей вероятности, работу должен получить он. А может, и нет. Второй человек не самый бедный, но самый несчастный, потому что обеднел совсем недавно и совершенно не привык к лишениям. Предложив работу ему, вы обеспечите наибольший прирост уровня счастья. Третьего же нельзя назвать ни самым бедным, ни самым несчастным. Но у него есть проблемы со здоровьем, с которыми он стоически борется всю жизнь; больше того, благодаря заработной плате на новой работе он, возможно, сможет полностью излечиться. Иными словами, предоставив работу этому парню, вы окажете наибольшее влияние на качество его жизни. Так кого же взять на работу?

Как и следовало ожидать, лауреат Нобелевской премии Амартия Сен может рассказать об этом много интересного. Но главное – в этой задаче нет единственно правильного ответа. То же самое касается задач, связанных с перераспределением богатства в современной экономике, – вопреки тому, что говорят нам политики с обеих сторон политического спектра. Пойдет ли на благо стране повышение налогов в целях создания более совершенной системы социального страхования для бедных, но снижающее общие темпы экономического роста страны? Вопрос спорный. Ответ на него зависит от ваших убеждений, а не от экономического опыта и знаний. (Обратите внимание хотя бы на то, что каждой очередной администрации президента удается найти экономистов высочайшей квалификации, которые весьма убедительно поддерживают ее идеологические позиции.) Либералы (в американском смысле этого слова) часто игнорируют тот факт, что если пирог увеличивается, то даже при условии разделения не поровну самые маленькие его кусочки почти обязательно будут больше. Чтобы бедные стали жить лучше, развивающемуся миру необходим экономический рост – большой вклад в который делает международная торговля. И точка. Одна из безусловных исторических реальностей такова: государственная политика, явно ориентированная на служение бедным слоям населения, иногда приводит к нежелательным и даже разрушительным последствиям, если она снижает эффективность экономики.

Консерваторы со своей стороны зачастую оптимистично предлагают нам всем бежать на улицу и поддерживать любую политику ускорения роста экономики, пренебрегая тем, что существуют совершенно законные, рационально обоснованные причины для поддержания иных политических мер или курсов, таких как защита окружающей среды или перераспределение доходов, которые, скорее всего, приведут к сокращению общих размеров пирога. Действительно, некоторые данные четко свидетельствуют о том, что ощущение благосостояния как минимум в такой же мере определяется нашим относительным благосостоянием, как и его абсолютным уровнем. Иными словами, мы извлекаем полезность не только из обладания большим телевизором, но и из того, что наш телевизор не менее огромный, чем у соседей, или даже больше.

И тут встает один из самых спорных вопросов: а должно ли государство защищать людей от самих себя? Должно ли общество тратить ресурсы, чтобы помешать вам (или мне) делать глупости, которые не влияют на всех остальных? Или это целиком наше личное дело? Тут надо понять главное: ответ на этот вопрос лежит в области философии. Самое большее, что в данном случае может сделать экономика, – это установить рамки диапазона оправданных, аргументированных представлений. На одном конце этого континуума находится убеждение, что люди – существа рациональные (или по крайней мере они рациональнее, чем государство). А следовательно, каждый человек оценивает, что хорошо конкретно для него, правильнее, чем все остальные люди. Если, скажем, ты хочешь нанюхаться клея и скатиться по ступенькам подвала, переломав себе ребра, значит, это для тебя хорошо. Только убедись, что сам оплатишь все последующие расходы на лечение, да не садись за руль, пока дурь не выветрится.

Тех, кто находится на противоположном конце континуума, поддерживают многочисленные данные, собранные поведенческими экономистами. Разумные люди на этой стороне спектра утверждают, что общество может и должно запрещать нам делать то, что, скорее всего, нанесет нам ущерб. Сегодня имеются весьма убедительные доказательства того, что человеческие решения изначально содержат определенные ошибки, такие, например, как недооценка риска или плохое планирование будущего. И на практике эти ошибки часто сказываются не только на тех, кто принимает решения, но и на других людях, что нам весьма наглядно продемонстрировали коллапс в сфере недвижимости и хаос на рынке ипотек.

Между этими двумя крайними точками зрения есть целый ряд мнений – например, вам позволяется нюхать клей и катиться вниз по ступенькам, только если вы надели шлем. Интересный и практичный пример такой золотой середины – концепция либертарианского патернализма, сформулированная в весьма авторитетной книге Nudge («Толчок») Ричарда Талера, профессора, специалиста в области финансового и экономического поведения из Чикагского университета, и Касса Санстейна, профессора Юридической школы Гарвардского университета, работавшего в администрации президента Обамы. В основе концепции полезного патернализма лежит идея, что отдельные люди при вынесении суждений действительно систематически совершают ошибки, но общество не должно заставлять их изменять свое поведение (либертарианская часть), оно просто должно указать им правильное направление (патерналистская часть).