Еврейская сага. Книга 3. Крушение надежд - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Голяховский cтр.№ 23

— А вы, Зика, извините за вопрос, вы где были?

— В самом пекле еврейского ада — в Магдебурге, Бухенвальде, потом в Доре, Освенциме и Биркенау.

— Неужели во всех? Я слышал, что это были самые страшные лагеря смерти.

— Да, самые. Там убили миллионы людей, больше всего евреев. Ни один народ не пострадал от фашистов так, как пострадали евреи: уничтожено шесть миллионов евреев из всех европейских стран. Шесть миллионов! И мне порой кажется, что я был свидетелем чуть ли не половины этих страшных смертей. Я работал в бригаде так называемых зондеркомандо, нас еще называли «тотенкомандо» — похоронная команда. Мы выносили из газовых камер трупы и несли их в крематорий на сжигание. Каждый день. Знаете сколько? После войны комендант Освенцима признался на суде, что там травили газом до десяти тысяч людей в день. А мы переносили их на своих плечах.

Саша смотрел на него с ужасом. Он впервые видел человека с историей, тяжелее его собственной. Каких только ужасов не перевидал он в немецком плену, каких испытаний не пережил, какие мучения не перенес, но человека, который выносил трупы из газовой камеры смерти и отправлял их в печь крематория, он никогда не видел. Он просто не мог себе представить, что сидевший напротив него делал это, и смотрел на Зику расширенными от ужаса глазами.

— Вы, вы выносили трупы?

Зика объяснил:

— Представьте, нам в «тотенкомандо» приходилось делать эту невероятную работу, чтобы не быть убитыми самим. Но потом немцы все равно убивали и наших. Я выжил, потому что принял участие в восстании и сбежал из лагеря. Правда, меня все равно поймали и собирались казнить, но тогда уже пришли русские солдаты. Меня спас и выходил один киевский еврей, Михаил Цалюк. Теперь он доктор, живет в Москве.

— Откуда, откуда в вас была эта сила и решимость?

— Очень хотелось выжить. Я закрывал глаза, хватал обвисшее, еще теплое тело, взваливал себе на плечо и бегом нес в крематорий. Но чего я не мог заставить себя делать, это выносить трупы детей. Каждый раз, когда я видел убитого ребенка, я вспоминал своих двух сыновей. А чтобы охранники не ругали и не били меня, я взваливал себе на плечи по два взрослых трупа. Мне пришлось перетаскать на своих плечах тысячи убитых евреев. Тысячи! И думать было некогда — работа была мучительно тяжелая. Но по ночам, когда наступал короткий перерыв на сон, я не мог спать, я думал о судьбах тех людей, которых нес на плечах: кто они были? Ведь все эти евреи жили своей счастливой семейной жизнью, росли, учились, работали, растили детей… За что, за что выпали евреям такие страдания? И за что судьба заставила меня быть свидетелем их мучительного конца?..

Саша сидел бледный, тяжело дышал, по щекам катились слезы:

— Зика, вот вы говорите, что я герой. Нет, это вы настоящий герой!

— Не думаю. Я не считаю себя героем, я ничего не совершил, просто хотел любыми средствами спасти свою жизнь.

— Но спастись в тех условиях — это ведь и был подвиг героя.

— Да, спастись было не просто. Может, вы и правы, вы-то знаете это на своем опыте. Главный наш с вами подвиг в том, что мы оба сумели выжить.

— Да, да, и я тоже так считаю, что остаться в живых — это самый главный подвиг.

Собираясь прощаться, Саша спросил:

— Извините за беспокойство, Зика, но я хочу спросить: вот вы были здесь раньше хозяином магазина, миллионером. Вам не тяжело теперь работать простым служащим в своем прежнем магазине?

— Нет, не тяжело. Я все еще считаю его своим, слежу за ним, жду, когда оккупанты уйдут. Тогда это будет опять мой магазин.

— Какие оккупанты?

— Да советские оккупанты, какие же еще? Те, что пришли в тридцать девятом вместе с вами.

Для Саши эти слова прозвучали странно и даже дико, про себя он подумал: «Неужели этот умный человек рассчитывает, что Советский Союз уйдет из Латвии?»

Зика понял его растерянность и улыбнулся:

— Что вы удивляетесь? Латвия и вся Прибалтика — это оккупированная территория. Ведь Америка, например, и другие страны Запада не признали так называемое «присоединение» Прибалтики законным актом. Поверьте мне, придет время и Россия вынуждена будет отказаться от этого захвата. А может быть, еще и от многих других захватов. Например, от закавказских республик — Грузии, Армении и Азербайджана. Ведь Советский Союз не вечен, как не вечны были все прежние империи, включая Римскую. Я надеюсь, что еще доживу до этого. И тогда магазин опять станет моим. Знаете, для делового еврея, как я, в Советском Союзе нет места. Дайте деловым евреям волю — они станут миллионерами. Я наведу в своем магазине порядок, а вы приезжайте тогда снова.

Впервые Саша услышал такое определение будущего своей страны, это его огорошило, он не в состоянии был понять этих мыслей.

* * *

В Москве Саша сразу пошел к Бергам и поделился с Павлом и Марией своим горем:

— Их убили, убили, я все окончательно узнал, убили мою маму и сестер. Их расстреляли вместе с сотнями других евреев. Я был на том месте в лесу, там даже памятника нет. Это все так ужасно. Дядя Павел, тетя Мария, вы ведь теперь единственные мои близкие на всем свете.

Немного успокоившись, он рассказал о встрече с Зикой Гликом.

— Знаете, что он мне сказал? Что в будущем Советский Союз распадется. Дядя Павел, вы большой ученый, историк. Неужели возможно, чтобы Советский Союз распался?

Павел, конечно, много думал о том, прочен или нет союз столь разных народов под контролем России, и пришел к заключению, что вечно этот насильственный союз держаться не сможет. Но он понимал, что наивному Саше переварить такую мысль не под силу. А потому сказал осторожно:

— Что ж, прошлое мы знаем, но предсказать будущее почти невозможно. Все империи распадались. Возможно, и советская распадется.

— Как, распадется?

— Дело в разности национальных характеров. Они способны устоять в искусственно соединениях под напором русского нажима. Народы остаются самими собой и стремятся к независимости. Именно поэтому великие империи всегда распадались: один лишь захват территорий не создает условий для замещения характера завоеванных народов характером завоевателей. Такое может произойти и с советской империей. Этот твой знакомый Зика — очень проницательный человек, если говорит об этом с большой уверенностью, умный еврей.

Лиля попросила Сашу, как адвоката, помочь ей в одном трудном деле — получить заграничный паспорт для выезда с мужем в Албанию. У Саши еще не было никакого опыта, и он не смог ничего сделать — она упорно продолжала хлопотать сама.

Много времени и энергии заняли у нее эти хлопоты. Почти десять лет браки между советскими гражданами и иностранцами были запрещены. После смерти Сталина их разрешили, но оформление заграничного паспорта для отъезда с мужем или женой оставалось проблемой — у органов внутренних дел не было четких инструкций. Лиля оставалась советской гражданкой, а для советских граждан действовало правило: по личным делам за границу не выпускали. И вот она ходила от инстанции к инстанции, часам сидела в приемных разных начальников, доказывала им свое право выехать с мужем в Албанию. Начальники в Управлении виз и регистраций (ОВИР) были старыми служаками, давно отупевшими на государственной службе. Для них выезд советского гражданина за границу выходил за рамки всякого понимания, казался непозволительной роскошью или преступлением.