Роль любимой женщины - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Михайлова cтр.№ 32

Отпуск Алены продолжался. А работа над фильмом «Без тебя» была в разгаре. Максим и актеры «переигрывали» документальные куски. Исполнители реальных прототипов искали свой рисунок внешности и характера, уходя в неузнаваемость. Актеры были соавторами сценариста. Они играли уже себя и тот образ, который казался им интересным, логичным, интригующим.

В то утро Максим позвонил Алене, чтобы справиться о здоровье, и уже в процессе разговора предложил:

— А не приехать ли тебе сегодня на короткое время? Просто эпизод. Небольшой эпизод, который прояснит твою ситуацию сейчас и даст нам программу для дальнейшей работы.

Алена согласилась. Она одна в своей квартире уже пугалась стен и любых звуков за окном и дверью. Сил не осталось. Но была надежда утомить себя до такой степени, чтобы провалиться хотя бы на одну ночь в полную темноту. Темноту и тишину. Без мыслей совсем.

Она вошла в ванную, зажгла все светильники, с тоской посмотрела на свое отражение. Страдальческие глаза, темные тени под ними, припухшие скулы и скорбный рот с опущенными уголками губ. Алена не помнила, когда улыбалась в последний раз. А ведь ничего плохого с ней не происходило после того нападения на квартиру. И о нем она почти забыла, да и не переживала особенно. Горе — это гибель Валентина, боль — это разлука с Алексеем, все остальное, казалось, можно пережить. Так казалось… Но Алена увязла в собственных тайнах, так надежно вроде бы спрятанных от себя самой. Она чувствует то, что еще не произошло. И почему-то это важнее того, что уже состоялось.

Алена и не подумала краситься. Надела джинсы, свитер и куртку с капюшоном. Только на улице заметила, какой сильный мороз. Но не стала возвращаться, чтобы одеться теплее. Идти не очень далеко. И даже если съемки на улице, ничего страшного, не замерзнет.

Максим встретил ее радостно. И сказал почти с восторгом:

— Прекрасно. Ты очень плохо выглядишь. То, что надо.

Алена невольно рассмеялась. Она попала в рабочую обстановку с сумасшедшим профессионалом.

— Нет, ну, правда, — развил Максим тему. — У нас слишком много твоих красивых планов. А мне нужно сейчас, чтобы ты, без грима, вот в таком виде — тоскливой общипанной курицы, задала нам тон, настроение. Для меня это лучше, чем твой текст — о потерях и муках. Я сделаю шедевральные крупные планы. То, что не нужно объяснять словами. Не обижайся. Ты понимаешь, о чем я. Ты по-прежнему хороша на самом деле. Только лучше. Богаче, интереснее, драматичнее. Моя идея такая. Ты больше не ищешь одиночества, не блуждаешь в поисках потерянного прошлого. Ты даже не стремишься к своему возлюбленному. Ты из какого-то своего провала пытаешься вернуться в мир обычных, счастливых, бездумных, чем-то занятых людей… Ты идешь туда, где их много. Где, как тебе кажется, они дружны, едины, сплочены тем, чего ты не понимаешь. Перестала понимать. И хочешь опять понять. Ты хочешь, чтобы тебя приняли. Схватила мысль?

— Конечно. Да, это хорошо. То, что мне сейчас и нужно. Где работать?

— Иди по самой людной улице к метро. Отвечай, если к тебе обратятся. Смотри на витрины, рекламу. Может, тебе что-то захочется купить. Я скажу, когда можно возвращаться.

Алене сначала было тесно и неуютно в этой толпе. В этой мрачной и, в общем, безликой толпе. Какие счастливые люди… Они идут, как на убой, не глядя друг на друга. На нее налетел какой-то малыш и засмеялся: «Тетя, ты мне подвернулась». Ей стало смешно. И как будто теплее. Она сняла капюшон куртки, ветер и снег запутались в волосах, крошки льда падали на ее плотно сжатые губы, и Алена приоткрыла рот, чтобы попробовать их на вкус. У метро люди были оживленнее, многие говорили по телефонам, торговки раскинули товар на картонных коробках-прилавках. Алена посмотрела и вздохнула от восхищения. Тонкий ажурный оренбургский платок был цвета тумана. Такой нежный, сложный цвет.

— Померь, дорогая, — предложила ей толстая, смуглолицая продавщица. — Чистый шерсть. Оренбург. Тебе пойдет. А ты замерзла.

— Вы сибирячка? — вежливо спросила Алена.

— Я из Киргизии, сама видишь. А товар у меня самый лучший. Мне привозит кто надо.

— Не знаю, хватит ли у меня денег.

— Давай накину. Посмотри сначала. А там договоримся.

Торговка закутала голову Алены туманным платком, показала ей зеркало. Алена удивилась сама себе. Она разрумянилась, глаза стали ярче и светлее, лицо засияло в кружевной рамке. Она начала считать деньги, которые вынула из кармана. Сумку с кошельком она не взяла.

Продавщица, не глядя, сгребла то, что было в ее руке, положила в свою коробку.

— Не ищи больше, дорогая. Это твоя вещь. Пусть тебе будет тепло. Вспоминай Аллу-Алтынай.

И Алена пошла дальше в своей неожиданной обновке. Когда ее окликнул сзади незнакомый мужской голос, оглянулась доверчиво.

— Девушка, вы сейчас потеряете свой платок, он у вас развязался. Ветер.

И мужчина — Алена даже не успела его рассмотреть — взял конец платка, стал его завязывать на ее шее…

Оператор, который был совсем недалеко, думал, что так и надо, снимая, как Алена пошатнулась, сначала пытаясь удержаться за руку этого мужчины, а потом стала опускаться прямо на землю. Упала в сугроб на обочине. Максим с помощником уже мчался к ней, звонил по телефону. Алену нашли без сознания. «Скорая» отвезла ее в ближайшую больницу. Приехал Масленников. Через полчаса он вышел к Максиму.

— Укол сильного снотворного, практически наркотика, в шею. Большая доза. Слишком большая. Выводят. Вот что бывает, когда режиссер думает, что он царь и бог, и не считает необходимым советоваться с кем-либо. Возможны любые последствия. Укол прямо в вену.

Земцов у себя поднимал команду.

— Брать всех дружков-подельников Тагира Джураева, что проходили в статусе свидетелей, у нас уже тонны их вранья. Задерживаем по подозрению во всем. В убийстве Кривицкого, поджоге его дома, налете на съемочную квартиру, повторное нападение на Алену с целью убийства, что не исключено. Мы получим теперь заказчика, где бы он сейчас ни сидел, смеясь над нами, — тут, во Франции, на облаках.

Алена была уже в сознании. Но в полусне, который уже не обморок и еще не жизнь. Это самостоятельный полет души и мысли за пределами реальных обстоятельств. Над тем, что было, есть и может быть. Как в младенчестве, наверное, когда все возможно. Она открывает глаза, а ресницы тяжелее взгляда, они опускаются, чтобы взгляд не наткнулся на острые углы. На жизнь. На ставшую такой неудобной и опасной жизнь Алены.

А над ней склоняется тень. Крупная тень в медицинском халате. Сухая рука касается ее лба, губ, запястья. И что-то мягкое ложится на лицо, душный запах, Алена опять опускается на дно. А мысль почему-то не подчиняется, она бьется, волнуется, тащит Алену к пониманию.

Когда Алену завернули в одеяло и понесли, она не могла шевельнуться, но ей казалось, что ее уносит Александр Кивилиди. И она даже не пыталась закричать. Она не хотела, чтобы ее спасли. Это должно было случиться, и будь что будет.