Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Фриц Лейбер cтр.№ 111

Сиф была бы такой милой, сильной, умной и прелестной женщиной, когда бы не эти страсти по богам. До чего же эти боги надоедливые, требовательные и придирчивые хозяева, никогда не дадут покоя! (Думать об этом безопасно, успокоил он себя, боги не умеют читать мысли, и какая-то свобода у человека остается – хотя расслышать они могут и самый тишайший шепот и уж, конечно, все понимают, стоит тебе вздрогнуть невольно или скорчить гримасу.).

В голове у него вновь зазвучала назойливая песня: «Мингол должен умереть…», и он почти обрадовался этому жужжанию, ибо бесплодно размышлять о причудах богов и женщин ему совсем не хотелось.

По мере приближения к леднику становилось все холоднее, и вскоре они наткнулись на низкорослое мертвое дерево, позади которого торчала из земли невысокая скала темно-фиолетового, почти черного цвета, в, середине коей чернела дыра высотою и шириною с дверь.

Сиф сказала:

– В прошлом году этого здесь не было, – а матушка Грам проворчала:

– Ледник открыл ее, убывая, – и Рилл вскричала:

– Пламя тянется к пещере! – и Сиф сказала:

– Войдем, – на что Хильза заметила дрожащим голосом:

– Там темно, – а матушка Грам громыхнула:

– Не бойся. Темнота порой лучше света, и путь вниз – лучший путь вверх.

Мышелов же, не тратя время на слова, отломил от мертвого дерева три ветки (факел-Локи не мог гореть вечно) и, взвалив их на плечо, последовал за женщинами внутрь камня.

***

Фафхрд упорно карабкался по казавшемуся бесконечным склону последней ледяной скалы, за которой начинался уже снежный покров Адовой горы. В спину ему светило солнце, холодный оранжевый свет заливал всю эту сторону горы и верхний темный пик, и столб дыма над ним, клонившийся к востоку. На твердой, как алмаз, скале было много выступов, специально выбитых для восхождения, но Фафхрд очень устал и уже проклинал себя за то, что бросил своих людей в опасности ради этого дурацкого романтического преследования. Ветер дул с запада, крестообразно его восхождению.

Вот что бывает, когда берешь в опасный поход девочку и слушаешься женщин – вернее, одной женщины. Афрейт была так в себе уверена, так величественно отдавала приказы, что он переступил через глубочайшие свои убеждения. И полез-то он на эту гору за Марой в основном из страха, что подумает о нем Афрейт, если с девочкой что-то случится. О, он прекрасно понимал, почему взвалил это дело на себя, а не, поручил парочке своих людей. Потому что решил, что Мару похитил принц Фарумфар, и, памятуя рассказ Афрейт и Сиф о спасении их от чар Кхахкта летучими горными принцессами, питал надежду, что принцесса Хирриви, его возлюбленная всего на одну прекрасную и давно минувшую ночь, прилетит, невидимая, на своей невидимой воздушной рыбе и поможет ему в борьбе с ненавистным Фарумфаром.

С женщинами еще и потому вечная морока, что никогда их нет, когда хочется или когда они на самом деле нужны. Они приходят на помощь, это правда, но ждут обычно, что мужчина совершит все мыслимые и немыслимые подвиги ради великого дара – их любви, – и чем же оборачивается эта любовь, когда тебя ее удостаивают наконец? Всего лишь быстротечной сладостью объятий в ночной темноте, озаренной единственно непостижимой прелестью нежной обнаженной груди, после чего уделом твоим остаются растерянность и печаль.

Подъем делался все круче, солнечный свет – краснее, и все мускулы у него ныли. Фафхрд начал опасаться, что темнота застанет его на этом склоне и придется ждать часа два по меньшей мере, пока из-за горы покажется луна.

Только ли ради Афрейт пошел он искать Мару? Может быть, свою роль сыграло и то, что девочку звали, как первую его юную возлюбленную, которую он бросил с нерожденным еще ребенком, сбежав из Мерзлого Стана с другой женщиной, которую тоже бросил – или привел нечаянно к смерти, что, по сути, одно и то же? Не хотел ли он оправдаться как-то перед той Марой, спасая эту? Вот и еще одна морока с женщинами, во всяком случае, с теми, кого ты любишь или когда-то любил – они, даже после своей смерти, заставляют тебя чувствовать себя виноватым. Ты незримо прикован к каждой женщине – любил ты ее или не любил – с которой был когда-то близок.

А может быть, истинная причина, по которой он ищет Мару, лежит еще глубже? – спросил он себя, понуждая свою мысль блуждать в потемках разума, как понуждал онемевшие руки искать при гаснущем свете дня следующий выступ на крутом склоне. Может быть, он, думая о девочке, возбуждался, как похотливый старик Один? Может, и за Фарумфаром погнался, поскольку счел принца развратным соперником в борьбе за обладание этим лакомым кусочком девичьей плоти?

И, коли уж на то пошло, не юность ли, игравшая в самой Афрейт, – ее хрупкость, невзирая на высокий рост, ее маленькие манящие грудки, рассказы 6 разбойничьих играх с Сиф, мечтательность фиолетовых глаз, отчаянная храбрость, – привлекла его еще в далеком Ланкмаре? Афрейт да еще серебро Льдистого покорили его и вынудили встать на совершенно неподобающий путь – сделаться капитаном, ответственным за целую команду, – это его-то, кто всю жизнь свою был одиноким волком и в друзьях имел одинокого леопарда Мышелова. Сейчас, оставив своих людей, он вернулся к привычному одиночеству. (Да помогут боги сохранить Скору голову и да возымеют действие хоть немногие из поучений Фафхрда и его призывов к благоразумию!) Ох, ну что же это все-таки за жизнь – в вечном рабстве у девушек, этих капризных, наивных, расчетливых, легконогих и вечно ускользающих маленьких демонов с каменными сердцами! О, эти нежные, с тонкими шейками и острыми зубками, вечно суетящиеся ласки, глаза которых полны чувства, как у лемуров!

Протянутая вверх рука его вдруг попала в пустоту, и Фафхрд понял, что, занимаясь самобичеванием, незаметно добрался до верха скалы. Он подтянулся и с запоздалой осторожностью заглянул через край. Глазам его открылся в последних темно-красных лучах солнца уступ футов в десять шириной, за которым вновь уходил круто вверх бесснежный горный склон. На этом склоне виднелось большое углубление – вход в пещеру шириною с уступ и раза в два выше. Внутри царила тьма, но он все же разглядел красный плащ Мары и обращенное в его сторону маленькое личико под капюшоном, очень бледное, с огромными глазами, казавшееся на самом деле отсюда размытым пятном.

Он вскарабкался на уступ, с подозрением огляделся, потом, тихонько окликнув Мару, зашагал к ней. Она не ответила ни словом, ни жестом, хотя по-прежнему смотрела на него. В пещере было тепло, из недр горы задувал, шевеля ее плащ, слабый, пахнувший серой ветер. Предчувствуя недоброе, Фафхрд ускорил шаги, сдернул плащ и увидел маленький ухмыляющийся череп, насаженный на верхушку деревянного креста футов четырех высотой с короткой перекладиной.

Тяжело дыша, Фафхрд вышел обратно на уступ. Солнце село, и серое небо словно раздвинулось и побледнело. Стояла глубокая тишина. Он посмотрел с уступа в обе стороны, но ничего не увидел. Затем снова заглянул в пещеру и стиснул челюсти. Достал кремень, трутницу, зажег факел. Подняв высоко левую руку с факелом, а в правой зажав снятый с пояса топор, он прошел, стараясь не наступить на красный плащ, мимо жуткого маленького пугала и двинулся в глубь горы по проходу со странно гладкими стенами, достаточно широкому и высокому для великана или человека с крыльями.