Люди, обокравшие мир. Правда и вымысел о современных офшорных зонах - читать онлайн книгу. Автор: Николас Шэксон cтр.№ 36

На самом деле понятия «евродоллар» и «еврорынки» вводят в заблуждение. Рынки не имеют ни малейшего отношения ни к современной валюте евро, ни к тому, что сделки на еврорынке осуществляются только в долларах США. Ныне таким образом торгуют всеми основными валютами мира. Но именно тогда действительно начала возникать современная система офшоров. И, как обычно бывает в таких случаях, ее возникновения почти никто не заметил.

Новый рынок в Лондоне немедленно начал подпитываться за счет политических событий. В те времена СССР не хотел держать слишком много долларов в Нью-Йорке, где, в случае обострения холодной войны, существовала угроза конфискации советских активов. Но СССР также не собирался рисковать деньгами и в стерлинговой зоне, поскольку не желал связываться с разваливающейся империей. В новом рынке Советское государство увидело свой шанс: можно было держать доллары в Лондоне. Начав с размещения нескольких сотен тысяч долларов на депозите Московского народного банка, открытом в 1957 году, СССР стал наращивать свои долларовые активы. Карл Маркс поднял бы свои густые брови от удивления: страна, исповедовавшая его учение, подкармливала систему самого неограниченного капитализма, какой только был в истории.

Хронология развития Лондона в качестве мирового финансового центра обычно указывает на 1986 год – время его настоящего взлета. Именно в том году произошла реорганизация финансовой системы, названная «большим взрывом», – когда премьер-министр Маргарет Тэтчер внезапно отменила контроль со стороны государства. Конечно, «большой взрыв» важен, но подлинная история указывает на другое, о чем свидетельствует Тим Конгдон, возможно, один из самых проницательных и наиболее профессиональных знатоков финансового мира Сити. В статье, опубликованной в журнале Spectator, он писал:

Возникла экстраординарная ситуация: еврорынок – не имевший никакого материального воплощения, например, здание биржи, не вооруженный хотя бы самым примитивным сводом правил и норм, – вдруг становится крупнейшим в мире источником капитала²⁷.

В ином свете рассматривает еврорынок Гари Берн, писавший, что его возникновение явилось «первым выстрелом в неолиберальной контрреволюции против социальной системы и кейнсианского государства благоденствия».

Лондонская лазейка, а в сущности новая банковская технология, имевшая узкопрактические цели, была невидимым двойником интеллектуальноидеологического мятежа, поднятого обществом «Мон-Пелерин». Идеология обеспечила благоприятную среду, но именно лондонский рынок и его дальнейшие ответвления в итоге вызвали либерализацию мировой экономики – независимо от того, нравилось это гражданам мира или нет. Современная система офшоров начала свой мощный взлет вовсе не на скандальных островах Карибского моря, покрытых пальмами и позором, и не у подножия Альп – в добропорядочном Цюрихе. Все началось в Лондоне, где загнивающая имперская система уступила место более изощренной структуре. Исследователи британского империализма П. Дж. Кейн и Э. Дж. Хопкинс объясняют данный переход так: «Наше доброе старое судно “Фунт стерлингов” пошло ко дну, но Сити сумел взять на абордаж более мореходный и современный корабль “Евродоллар”. Сити пережил даже разрушение имперского фундамента – а ведь на нем зиждилось его могущество – и преобразился в “островной офшор”, который начал обслуживать бизнес, созданный благодаря индустриальному и коммерческому росту намного более энергичных партнеров».

Фактически официальная империя исчезла не до конца: четырнадцать мелких островных государств решили не добиваться независимости и стали британскими заморскими территориями под началом британской короны. Ровно половина этих территорий: Ангилья, Бермуды, Британские Виргинские острова, Каймановы острова, Гибралтар, Монтсеррат, Теркс и Кайкос – ныне остаются секретными юрисдикциями, активно поддерживаемыми Великобританией, управляемыми ею и тесно связанными с лондонским Сити.

Именно с описываемой ситуации и начался стремительный расцвет лондонского офшорного рынка. Общая сумма депозитов достигла к концу 1959 года 200 миллионов долларов, а к концу 1960-го – 1 миллиарда долларов, что все еще оставалось сравнительно небольшой суммой по сравнению с ВВП Великобритании, равнявшемся примерно 70 миллиардам долларов. Но рост продолжился, и в 1961 году общая сумма депозитов достигла 3 миллиардов долларов. Уже в начале 1960-х годов деньги стали уходить в Цюрих, на острова Карибского моря и далее, по мере того как одна юрисдикция за другой вступала в игру. До того времени эти страны были сравнительно хорошо изолированы от финансовых бедствий, происходивших за их границами, но еврорынок соединил финансовые секторы и экономики мира. Резкий рост ставок в одном месте, как электрический разряд, переданный по проводу, почти немедленно отзывался во всех юрисдикциях, включенных в офшорную сеть. По мере разрастания системы горячие деньги стали гулять по всему свету – своей цикличностью этот процесс очень напоминал ритмы приливов и отливов мирового океана.

Абсолютная политическая мощь Банка Англии и его либертарианские предпочтения начинали все сильнее беспокоить британских политиков. Однако Банк твердо поставил их на место: «Контроль за обменом валют – нарушение прав граждан. Поэтому я считаю такой контроль этически неправильным», – сказал в 1963 году управляющий Банка лорд Кромер – насквозь проникнутый имперским духом типичный представитель своего класса.

Крестник короля Георга V, выпускник Итона, по материнской линии – внук британского генерального консула, а на самом деле фактического правителя Египта, по отцовской линии – внук вице-короля Индии и генерал-губернатора

Канады – Кромер считал своей главной целью восстановление былого имперского величия лондонского Сити. «Несомненно, восстановление международной роли Лондона – дело, близкое сердцу лорда Кромера», – писал журнал Banker²⁸.

Американские банкиры быстро поняли, что если этот новый странный лондонский рынок свободен от политического контроля США, то он свободен и от банковских законов США. Одним из этих законов был знаменитый закон Гласса-Стигалла, принятый в 1933 году и запрещавший обыкновенным ссудо-сберегательным банкам владеть наиболее опасными финансовыми компаниями определенных типов. Закон оказался настолько полезным, что его сохраняли до 1999 года, инициаторами его отмены стали президент Клинтон и министр финансов Роберт Рубин (в прошлом сопредседатель Goldman Sachs). Этот гений банковского дела, видимо, прислушался к совету Г. К. Честертона, сказавшего, что прежде чем сносить ограду, стоит, пожалуй, узнать, зачем ее поставили прежние хозяева. Впрочем, американские банкиры обходили закон Гласса-Стигалла задолго до его отмены, в чем им прежде всего помогал Лондон.