Заветы Ильича. Сим победиши - читать онлайн книгу. Автор: Владлен Логинов cтр.№ 169

Таким образом, состав членов ЦК увеличился с 27 до 40 человек. Из кандидатов в члены ЦК, избранных на XI съезде, в состав членов ЦК теперь перешли — секретарь ЦК КП Азербайджана С.М. Киров (382 голоса), секретарь исполкома Петроградского губсовета Н.П. Комаров (374), секретарь ЮгоВосточного бюро ЦК А.И. Микоян (367), генсек аппарата ИККИ Д.З. Мануильский (369), секретарь М.К — В.М. Михайлов (350), зампред Госплана ГЛ. Пятаков (375) и председатель Уралпромбюро Д.Е. Сулимов (379 голосов).

Впервые членами ЦК избрали: председателя Петроградского губпрофсовета Г.Е. Евдокимова (367), секретаря Уралбюро ЦК ПА Залуцкого (281), секретаря ЦК КП Украины Э.И. Кви-ринга, секретаря Дальбюро ЦК НА Кубяка (384), командующего войсками СибВО М.М. Лашевича (360), секретаря Нижегородского губкома Н.А. Угланова (379), председателя правления электротехнического треста КВ. Уханова (309), секретаря Пермского губкома М.М. Харитонова (264). Впервые в состав ЦК избрали и заместителя председателя СНК и СТО АД. Цюрупу (370 голосов) ¹¹⁵⁸.

Во второй список, предназначенный для избрания кандидатов в члены ЦК РКП (б) было включено 17 человек Все они благополучно прошли через голосование в следующем порядке: председатель ЦК Союза металлистов И.И. Лепсе — 383 голоса, секретарь Мотовилихинского райкома РКП(б) И.П. Румянцев — 380, секретарь Тверского губкома М.С. Чудов и завотделом ЦК РКП(б) Л.М. Каганович — по 377, секретарь ЦК КП Украины Д.З. Лебедь и завотделом ВСНХ М.Е. Урываев — по 376, секретарь Донского комитета РКП(б) Н.Н. Кологилов — 375, завотделом Петроградского комитета РКП(б) И.М. Москвин — 374, секретарь Сиббюро С.В. Косиор — 373, председатель СНК Армянской ССР АФ. Мясников — 370, председатель Петроградского потребительского общества АЕ. Бадаев — 368, председатель Союзного Совета ЗСФСР Н.Н. Нариманов — 365, нарком внутренних дел Украинской ССР НА. Скрыпник — 355, секретарь ЦК КП Грузии ИД. Орахелашвили — 346, завотделом ЦК РКП(б) А.С. Бубнов — 345, сотрудник ВЧК ДГ. Морозов — 325 и председатель СНК Туркестанской АССР Г.Р. Рыскулов¹.

Благополучно прошел и третий список из 50 человек — кандидатов для избрания в состав ЦКК Прошли все. 386 голосов получили С.И. Гусев, Н.П. Крумин, В.В. Куйбышев, М.К Малахов, Н.Ф. Панов. 385 голосов — А.С. Волков, А.С. Киселев, Т.С. Кривов, Ф.В. Ленгник, М.К Муранов, М.И. Седов, ИД. Ченцов, С.Е. Чуцкаев, Н.М. Шверник, Н.М. Янсон и т. д. Лидировавший прежде АА Сольц оказался на 42 месте, получив 375 голосов ^{1159 1160}. В состав Ревизионной комиссии избрали ДИ Курского, В.П. Ногина и И.И. Скворцова-Степанова.

Таким образам, предложение Ленина о расширении состава ЦКРКП(б) не за счет «должностных лиц», а за счет рабочих «от станка», для «предотвращения того, чтобы конфликты небольших частей ЦК могли получить непомерное значение для всех судеб партии» ¹¹⁶¹ — реализовано не было.

А на следующий день предстояло закрытие съезда. И в эту ночь Владимир Ильич совсем не спал, был возбужден до крайности, что-то говорил, пытался встать с постели. Но, когда медсестра попыталась выяснить, что именно его волнует, он только несколько раз повторил: «тайна… тайна…»

Вызвали Надежду Константиновну и Марию Ильиничну, а когда они пришли, то уловили лишь слова: «товарищи… теперь… сегодня…» Что — «сегодня», что — «теперь» они не поняли, и тогда Владимир Ильич стал опять показывать на шкаф. Наконец, впервые его поняли, и, как пишет врач, он «заставил достать из шкафа папку с бумагами», вероятно, как раз ту, где лежали его письма к съезду. При этом, как отметил врач, Ленин совершенно отчетливо произнес: «Съезд… Товарищи…» ¹¹⁶²

26 апреля на пленуме нового состава ЦК РКП(б) избрали Политбюро. В него вошли: Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев, В.И. Ленин, А.И. Рыков, И.В. Сталин, М.П. Томский, ЛД Троцкий. Кандидаты: Н.И. Бухарин, М.И. Калинин, В.М. Молотов, Я.Э. Рудзутак В Оргбюро избрали АА Андреева, Ф.Э. Дзержинского, В.М. Молотова, Я.Э. Рудзутака, АИ. Рыкова, И.В. Сталина, М.П. Томского. Кандидаты: А.И. Зеленский, М.И. Калинин, В.М. Михайлов. Секретарями ЦК избрали: И.В. Сталина — генсек, В.М. Молотова, Я.Э. Рудзутака.

Ленина по-прежнему более всего угнетало то, что он не может выразить свои мысли, выходящие за пределы повседневного быта. Расстраивало и то, что окружающие, даже самые близкие, никак не могут его понять. У Владимира Ильича все более крепло убеждение, что весь синклит медицинских светил вокруг него, все эти бесконечные осмотры, назначения, процедуры — не имеют смысла, ибо болезнь его лечению не поддается.

Когда профессор Розанов стал убеждать его в том, что он должен не отказываться от еды, а, наоборот, лучше кушать, — «В.И. безнадежно махнул рукой и ответил: “Зачем?”» Как объяснил он Кожевникову, который стал понимать его лучше других, — «врачей было очень много, а толку мало и в конце В.И. совершенно отчетливо сказал: “шабаш”». И по мнению Кожевникова, это «сознание неизлечимости» было дополнительным негативным психологическим фактором, влиявшим на состояние Ленина¹.

При всей своей деликатности он нисколько не скрывал этого от врачей. И уже в конце апреля — начале мая иностранная профессура стала разъезжаться. 3 мая на две недели уехал в Германию и Фёрстер. К Ленину теперь не надолго заходили лишь по двое, по трое: Бехтерев, Нонне, Осипов или Нонне и Гетье, Гетье и Розанов. И все эти дни он старался как можно больше обходиться без посторонней помощи при еде, почти каждый день сидел в кресле, иногда просил покатать его в кресле по квартире или перевезти в комнату Крупской ^{1163 1164}.

А 14 мая его даже подняли на лифте на веранду. И в этот день Крамер, Нонне, Елистратов и Кожевников, посоветовавшись с Марией Ильиничной, порешили, что поскольку вот-вот начнется лето, то пора уже перевозить Владимира Ильича из Кремля в Горки ¹¹⁶⁵.

С утра 15-го подготовили машину: сняли переднее сиденье, положили воздушный матрац и подушки, ослабили давление в шинах, чтобы меньше трясло. Затем, около 15 часов, вкололи Владимиру Ильичу снотворное, перенесли в автомобиль и в 15.15 поехали. Дорога заняла всего 1 час 27 минут, так что Ленин так и не успел проснуться¹.

«В большом доме, — вспоминала Крупская, — мы устроили Владимира Ильича так, как он хотел, в той комнате, в которой он жил раньше, до болезни, — самой скромной во всем доме — сняли со стен картины, поставили ширму, поставили кресло, столик… Кресло стояло напротив окна, а из окна было видно село Горки» ^{1166 1167}.