Заветы Ильича. Сим победиши - читать онлайн книгу. Автор: Владлен Логинов cтр.№ 14

Поэтому Ленин сразу ответил: капиталисты «заявили нам, что они-де тоже хотят помогать нашим голодающим крестьянам, но на таких условиях, которые означают передачу в их руки всей власти над нашей Рабоче-Крестьянской республикой» ⁸⁰.

Договориться с европейским «начальством» таким образом не удалось. А вот с теми, кого по праву можно было считать общественностью Европы, ее честью и совестью, отношения сложились совсем по-иному.

Летом 1921 года знаменитый полярный исследователь Фритьоф Нансен получил от Горького письмо с просьбой провести в Норвегии сбор сушеной рыбы для голодающих России. Рыбу собирать Нансен не стал, а получив полномочия представителя Международного Красного Креста, выехал в Поволжье. Он объехал Саратовскую и Самарскую губернии и то, что он там увидел, ужаснуло и глубоко потрясло его.

Нансен побывал в деревенских избах и в переполненных больницах, детдомах и детприемниках. «И когда он приехал в большое самарское волостное село Дубовый Омет и увидел, как со всех стороне к нему не идут, а ползут по земле матери с детьми и припадают к его ногам, моля о помощи, этот человек, который столько раз без страха глядел в глаза смерти, заплакал»¹.

Нансен верил, что позицию европейских правительств сможет изменить его обращение в Лигу Наций. И в сентябре 1921 года он выступил с ее трибуны с просьбой о небольших субсидиях на транспортные расходы по перевозке продовольствия в Россию.

«От 20 до 30 миллионов людей находятся под угрозой голода и смерти, — сказал он. — Если в продолжении двух месяцев они помощи не получат, их участь предрешена. Все, что нужно для спасения их, находится от них только за несколько сот миль…

В этом году в Канаде урожай так хорош, что Канада может вывести в три раза больше хлеба, чем нужно для борьбы с голодом в России. В Соединенных Штатах Америки пшеница портится в амбарах фермеров, которые не могут найти покупателей. В Аргентине столько кукурузы, что… ее употребляют в качестве топлива для паровозов… А там на Востоке гибнет 30 миллионов людей!»

Нансен пытался воздействовать не только на разум, но и на чувства делегатов Лиги Наций: «Во имя человечества, во имя всего, что для вас свято, я апеллирую к вам, имеющим жен и детей. Я хочу, чтобы вы поняли, что значит видеть миллионы гибнущих женщин и детей. С этой трибуны я обращаюсь к правительствам, к народам, ко всему миру и зову на помощь. И я спрашиваю: неужели на этом собрании найдется человек, который посмел бы сказать, что пусть лучше погибнут двадцать миллионов, чем оказать помощь Советскому правительству? Я требую от этого собрания ответа на мой вопрос…»

Но с таким же успехом Фритьоф Нансен мог выступать в Арктике перед белыми медведями. В субсидиях на транспортные расходы Лига Наций отказала. А один из делегатов с места заявил: «Я предпочел бы, чтоб вымер весь русский народ, чем рискнул бы оказать какую бы то ни было под держку Советскому правительству…» ^{81 82}

Спустя несколько лет, вступая в должность ректора шотландского университета в Сент-Эндрю, Нансен сказал: «Во время голода в России в 1921–1922 годах, когда небывалая засуха вызвала неурожай в Поволжье и на самых плодородных землях России, когда тридцать миллионов людей голодали и тысячами умирали, я обратился с призывом помочь этим несчастным, и вскоре множество людей в вашей стране и во всем мире откликнулись на него и великодушно присылали деньги.

Но гораздо больше было тех, кто занялся выяснением, кто виноват: засуха или политическая ситуация в России? Как будто это имело какое-то значение для умирающих от голода и могло облегчить их страдания… Политики во всем мире находили разные предлоги, чтобы не оказывать помощь России, утверждая, что голод — это вина самой России, ее большевистской системы. Только представьте себе, сколько жизней можно было спасти… Я считаю, что мир устроен несправедливо»¹.

Тогда, в 1921 году, после выступления в Лиге Наций, против Нансена была развернута целая кампания. Его обвиняли в том, что он чуть ли не «продался» большевикам и что первый же поезд с продовольствием, направленный в Россию, тут же будет этими большевиками разграблен. Как пишет Эдвард Шеклтон, дело дошло до того, что «самого Нансена обвинили в том, что он извлекает выгоду из этого мероприятия, и лорду Роберту Сэсилу пришлось специально выступать в его защиту, напоминая всем, что Нансен работает вообще без какого то ни было вознаграждения» ^{83 84}.

Узнав из прессы об этой кампании, Ленин 5 сентября написал Чичерину: «Кампания “за Нансена” и “против Нансена” ясно показывает… что мы должны ответить Нулансу архирезким отказом… Только тогда мы выиграем, приобретем на свою сторону “рго-нансеновские” элементы и покончим игру анти-нансеновцев» ⁸⁵.

Советское правительство подписало с Нансеном официальное соглашение. Нансена поддержали миссия Международного Красного Креста, Международный совет по спасению детей, Шведская экспедиция помощи, американские квакеры. С поддержкой выступили Альберт Эйнштейн, Бернард Шоу, Анатоль Франс, Линкольн Стеффене, и в фонд Нансена со всех концов света в конечном счете поступило свыше 40 миллионов франков ⁸⁶.

Но и при таких масштабах помощи, поступавшей из-за рубежа, она все-таки погашала лишь малую долю тех потребностей, которые вызвал голод. На протяжении всей осени и зимы 1921 года Советское государство предпринимало отчаянные усилия по мобилизации всех продовольственных ресурсов. Не было ни одного заседания СНК или СТО где бы не обсуждались эти вопросы.

Достаточно указать, что количество «едоков», находившихся на содержании государства, удалось уменьшить главным образом за счет демобилизации армии и сокращения госаппарата — с 38 миллионов человек в 1920 году до 8 миллионов в конце 1921-го¹.

Такого рода ситуация в стране во многом объясняет, почему в «злосчастном», как выразился Глеб Кржижановский, 1921 году многие возможности, заложенные в НЭПе, не удалось выявить полностью. «Добровольного» продналога и «свободного торгового оборота» зачастую никак не получалось. И многие современные исследователи сходятся на том, что «если руководствоваться наличием чрезвычайщины, признаков военного коммунизма, то еще целый год после X съезда РКП(б) их элементы в экономическом укладе страны были гораздо сильнее, чем слабенькие нэповские начинания…» ^{87 88}