Думают... - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Лодж cтр.№ 48

Джаспер позвонил сам часа в три. За это время я придумала предлог, для чего мне понадобились ключи от гуманитарного корпуса и английского факультета и от ящиков, в которых хранились личные дела студентов. Он предложил проводить меня, но я сказала, что заеду к нему сама, возьму ключи и вечером верну. Через полчаса я подъехала к его дому. По дороге миновала несколько деревень с церквями и часовнями; вокруг множество автомобилей. Церковная служба в самом разгаре, но дороги были пустыми и спокойными. Дверь мне открыл Оливер.

— Здравствуйте, Хелен Рид, — опередил он меня с приветствием. — Вы написали еще какие-нибудь романы?

— Пока нет, — сказала я.

— Эгг тоже. А все потому, что Милли гуляет с О’Доннелом. И Майлз ревнует из-за того, что Анна слишком мила с Джерри.

Он продолжал пересказывать мне последние события из телесериала «Такова жизнь», пока Джаспер не вышел из своего кабинета и не вручил мне ключи. Я отказалась от чашки чая и поехала прямо в университет.

Припарковалась у гуманитарного корпуса и немного посидела в машине, спрятавшись за тонированными стеклами и дожидаясь, пока патруль пройдет мимо. Я опасалась, что охранники не дадут мне открыть дверь, потому что у меня нет пропуска. Потом я, словно воришка, прошмыгнула в здание и поднялась на лифте на десятый этаж. Мне было не по себе в гигантском пустом здании, в котором любой звук усиливался стократно. Шаги по линолеуму, глухой стук двери, захлопнувшейся у меня за спиной, поворот ключа в замке офисной двери и скрежет металлических ящиков. Я сделала глубокий вдох, из всех сил стараясь сохранять спокойствие.

Через несколько минут отыскала папку Сандры Пикеринг. Там было немного документов — заявление, резюме и отчет Рассела Марсдена о ее работе в первом семестре, но этого оказалось достаточно. В резюме сразу отыскалось главное доказательство. С 1993 по 1994 год Сандра Пикеринг работала по контракту в Лондоне, на радиостанции Би-би-си, в должности ассистента по документальным программам.

Понедельник, 31 марта. Только что окончилась моя долгая и утомительная поездка по запруженным послепраздничным дорогам. У меня праздника не было — не то настроение, хотя приятно уехать на несколько дней из Глостерского «шталага», тем более в такой милый городок, как Саутуолд. Для мамы и папы это идеальное место. Они были пенсионерами большую часть моей взрослой жизни и вот теперь действительно состарились.

Я родилась, когда моей матери было уже сорок — полагаю, это была «ошибка», вызванная календарным методом предупреждения беременности. Для меня всегда оставалось загадкой, как им удалось ограничиться только тремя отпрысками — ведь они из тех католиков, которые принимают церковное учение безоговорочно. Я не спрашивала. Мы никогда откровенно не говорили о сексе. Подозреваю, они просто не так уж часто этим занимались, большую часть либидо приберегая для богослужений. Возможно, мое появление на свет было последствием очень редкого события в тот период их совместной жизни. Интересно, что же стало его причиной? Какой-нибудь семейный праздник? Эйфория после какой-нибудь экскурсии? Эротика по телевизору? Нет, только не это: пока я жила дома, мама всегда просила отца «переключить на другой канал», если на экране появлялось что-нибудь непристойное. И это делалось не только ради моей невинности. Мои произведения, по современным меркам, довольно сдержанны, но маму они шокировали, это было заметно по ее скромным комментариям: «…немного… ну, знаешь… слишком откровенно… я, конечно, очень старомодна…» Я не стала уточнять. Я вообще никогда не обсуждаю книги с родителями и предпочитаю, чтобы они их не читали — по той причине, о которой я недавно рассказала Эмили.

В детстве мамуля и папуля всегда казались мне значительно старше родителей моих сверстников — они были больше похожи на их бабушек и дедушек. А сейчас и вовсе не принадлежат современному миру мобильных телефонов, пирсинга, беспорядочных связей и транквилизаторов. Им идеально подходит Саутуолд с его грядками близ опрятных домиков с видом на море, с его старомодными чайными, телегами, запряженными лошадьми, с его судебными делами против собак, радио и вагончиков с мороженым — против всего, что нарушает тишину и покой. По тротуарам бродят старушки в чулках и цветастых платьях и джентльмены с отглаженными носовыми платками в нагрудных карманах. В Саутуолде время остановилось в пятидесятых годах. Там есть даже средневековая церковь, и папа любит повторять, что она лишь временно сдана в аренду протестантам. На пасхальную службу в субботу мы пошли в менее привлекательную католическую церквушку. Людей было много («в пять раз больше, чем в церкви святого Эдмунда», как хвастливо говорил папа), но все равно меньше, чем в прежние времена.

На меня по-прежнему производит глубокое впечатление пасхальный символизм: огонь, разжигаемый на жаровне снаружи и вносимый в святилище на свечах, а также некоторые отрывки, что читают во время службы, особенно из Ветхого Завета. Весь день меня преследовали неотвязные мысли о Мартине и Сандре Пикеринг, но в какой-то момент проникновенное чтение Библии отвлекло меня от собственных проблем. Мне вдруг стало так легко и приятно просто сидеть в этой церкви и слушать Слово Божье. Но затем прозвучало: «Отвергаешь ли ты Сатану? — Да. И все его деяния? — Да. И все его пустые обещания? — Да… Веришь ли ты в Иисуса Христа, единородного сына Божия, который был рожден от Святой Девы Марии, который был распят и умер, а затем был погребен, который воскрес из мертвых и сидит сейчас одесную Отца своего?» Нет, если честно, не верю. Я не могла заставить себя отвечать и чувствовала, что мама с папой это знали. Я даже не сдвинулась с места, когда они пошли причащаться.

Мама заметила мое настроение и решила, что я просто скорблю по Мартину. Мы с ним часто ездили в Саутуолд на Пасху, и она, вероятно, подумала, что этот приезд разбередил во мне воспоминания. Она несколько раз напомнила, что «время лечит», а также советовала не слишком «зацикливаться» на прошлом. «Если бы в тебе была прежняя вера, то тебе было бы легче справиться со скорбью, дорогая. Но я молюсь о тебе и о Мартине каждый вечер». Она считает, что Мартин пребывает сейчас в чистилище и кается в совершенных грехах, перед тем как отправиться в мир вечного блаженства. Как агностик он не может миновать чистилище и попасть прямиком в рай. Ей сложно представить собственного зятя в аду, а современное богословие позволяет попасть в рай даже иноверцам. Таким образом, сейчас он в чистилище, и она полагает, что ее молитвы будут способствовать отпущению его грехов. «Не утруждай себя так, мама, — хотелось мне сказать. — Пусть хорошенько поджарится». Но я не посмела, однако не потому, что не хотела шокировать ее историей Сандры Пикеринг, а потому, что сама не поверю в измену Мартина, пока не услышу подтверждения из уст самой Сандры.

Все выходные я провела в кошмарно-неопределенном состоянии, мечась между праведным гневом и сомнениями. Все разрешится, когда я увижусь с ней завтра один на один. Господи, только бы не задержали ее рейс, я не выдержу еще одни сутки этого ада!

Вторник, 1 апреля. «День дураков» — очень точное название. Я чувствую себя одураченной: меня водили за нос не один день, а много лет.