Вихри враждебные - читать онлайн книгу. Автор: Александр Михайловский, Александр Харников cтр.№ 35

Познанский и Троцкий захохотали, и даже Парвус в своем углу улыбнулся.

– Да, господин Бесоев, – сказал Троцкий, отсмеявшись, – действительно вполне приличный и весьма поучительный анекдот. Я уже говорил вам, что лишен всех этих национальных предрассудков. Но, кажется, я понял вашу мысль. Прежде чем браться за переустройство мира, революционер должен переустроить самого себя и отречься от всего, что связывало его с прошлым.

– Не совсем так, господин Бронштейн, – сказал я. – Тот, кто берется за переустройство мира, должен сперва понять – какие его действия пойдут миру во благо, а какие во вред. Мы тоже хотим переустроить мир и сделать его лучше, хотя и ни разу не называем себя революционерами. Так что я знаю, о чем говорю.

Ошарашенный Троцкий уставился на меня своими пронзительными черными глазами.

– Господин Бесоев, – наконец сказал он, – значит, то, что мне говорили о вас, людей с эскадры адмирала Ларионова – правда. Вы ОТТУДА – из другого, не нашего мира.

– Именно так, господин Бронштейн, – кивнул я. – Кстати, господин Тамбовцев, с нетерпением ждущий вас в Новой Голландии, тоже, как вы сказали, ОТТУДА. Так что посидите и подумайте о том – что вы ему скажете. Он, кстати, весьма ценит общение с неординарными и неоднозначными персонажами, вроде вас.

Троцкий замолчал. Он и Парвус всю оставшуюся часть пути не проронили ни одного слова, напряженно думая о чем-то своем.

25 (12) июня 1904 года.

Санкт-Петербург. Улица Пушкинская, дом 20.

Меблированный дом «Пале-Рояль».

Управляющий Московским учетным банком

Гучков Александр Иванович

Профессор Милюков был весьма неосторожен. Он, находящийся под негласным полицейским надзором, почти государственный преступник, заявился ко мне на квартиру для приватной беседы. И это тогда, когда везде рыщут агенты ГУГБ, этой Тайной канцелярии наших дней! Если за ним следили, то сюда с минуты на минуту вполне могут вломиться «люди в гороховом пальто», арестовать нас, сунуть в черную карету и увезти в ужасную Новую Голландию, где опричники Тамбовцева – этого новоявленного Малюты Скуратова – станут задавать нам весьма неприятные вопросы. И вообще, по какой такой причине господин Милюков с необычайной срочностью примчался вдруг в Россию из Америки, где он читал лекции в Бостонском Lowell Institute?

Но все это я не могу открыто заявить Павлу Николаевичу, так как опасаюсь, что он может посчитать меня трусом – меня, который не раз рисковал жизнью в самых опасных ситуациях.

– Уважаемый Павел Николаевич, – сказал я, – разрешите поинтересоваться – что привело вас ко мне?

– Александр Иванович, – ответил Милюков, – будем откровенны – вы ведь тоже получили не так давно одно интересное письмо. Да, я вижу, что и вам не по душе то, что происходит с нашей любимой Россией. Молодой император Михаил Александрович ведет нашу страну неверным курсом, и наш долг, как честных людей и русских патриотов, помочь ему осознать свои заблуждения.

Я сразу понял – какое письмо имел в виду господин Милюков. Да, послание от бывшего премьера Витте, конечно же, и меня не оставило равнодушным. Но, черт возьми, что могут сделать прекраснодушные мечтатели вроде господина Милюкова, там, где оказались бессильны бомбы террористов и револьверы гвардейских офицеров? Где та сила, которая сумеет заставить Россию свернуть с гибельного пути?

Мне порой кажется, что новый император явно не в своем уме. Разве может вменяемый самодержец взять и начать социальную революцию сверху, раз уж господа революционеры не в состоянии осуществить ее снизу. Заявляя, что «благо буржуазии не есть благо государства», он готовит национализацию и конфискацию того, что весь цивилизованный мир считает священной частной собственностью, и что является одним из краеугольных камней права человека и гражданина!

К чему все эти планы по созданию нового рабочего законодательства, ограничивающего права владельцев предприятий? К чему бредовые планы земельной реформы и государственной помощи беднейшему крестьянству путем аренды лошадей, семенных ссуд и широкой сбытовой кооперации? К чему введенная недавно государственная монополия на экспорт хлеба, уже разорившая немало уважаемых и состоятельных людей? К чему планы введения всеобщего начального и среднего образования, а также всеобщего медицинского обеспечения? К чему наполеоновский план переселения за государственный счет в Сибирь и на Дальний Восток не менее чем двадцати миллионов душ? Все эти деньги было бы полезнее потратить на поддержку отечественной промышленности, на развитие частного предпринимательства, на расширение рынков сбыта в других странах. К чему все эти государственные золотые, угольные, нефтяные тресты-монстры? К чему вытеснение из России международного капитала Нобелей, Ротшильдов, Рокфеллеров? На все эти вопросы у меня нет ответа. И не думаю, что господин Милюков сможет на них ответить.

– Павел Николаевич, – сказал я, – да, действительно, недавно я получил письмо. Если вы имеете в виду его автора, всеми нами уважаемого господина В., то я разделяю большинство изложенных в нем мыслей. Но я не представляю, каким путем мы, люди науки и промышленники, можем бороться с самодержавным деспотом, ведущим нашу страну к катастрофе.

– Александр Иванович, – сказал Милюков, – вы, наверное, читали мою историческую работу «Государственное хозяйство в России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого»? Там я доказал, что сфера влияния Петра была весьма ограниченной, реформы разрабатывались коллективно, а конечные цели преобразований осознавались царем лишь частично, да и то опосредованно – через его ближайшее окружение. Так вот, я думаю, что император Михаил – это всего лишь марионетка, послушная чужой злой воле. На самом деле всеми делами в нашей стране заправляют неизвестно откуда взявшиеся адмирал Ларионов, тайный советник Тамбовцев и другие прочие темные личности.

– Павел Николаевич, – сказал я, – как образованный человек, я конечно же читал эту вашу работу, – я едва удержался, чтобы не произнести вслух «вашу академическую галиматью». – В ней вы утверждаете, что «…его реформы являются выражением логики внутреннего развития России», а также, что «…реформы Петра Великого были процессом спонтанным, подготовленным ходом времени, а не запланированным изначально».

Вы что же, хотите сказать, что все, что делает сейчас наш самодержец, является выражением логики внутреннего развития России? Между прочим, во всех своих выступлениях и обращениях император Михаил подчеркивает именно то, что по этому пути его ведет божья воля и логика общественного развития.

Простите, а как вы собираетесь бороться с этими господами? Напишете о них еще одну работу, которая доказывает, что их не существует? Тогда вас отвезут не в Новую Голландию, а прямиком в больницу «Всех Скорбящих», где в палате для буйнопомешанных вы и проведете остаток своих дней. Вы знаете – насколько сейчас популярен во всех слоях нашего общества адмирал Ларионов, победивший японцев и нанесший унизительное поражение вашим любимым англичанам? Вы знаете – какой невероятной властью обладает тайный советник Тамбовцев, облеченный правом хватать любого по подозрению в антигосударственной, террористической или шпионской деятельности? Вы знаете, что после покушения на генерал-губернатора Бобрикова бедное Великое княжество Финляндское приказало долго жить? Вы знаете, что покушавшийся был арестован чуть ли не раньше, чем он достал револьвер и начал стрелять? Вы знаете, что подчиненное Тамбовцеву Контрольно-ревизионное управление проводит тщательнейшую ревизию всех казенных заводов и частных подрядчиков, работающих по государственным заказам? Вы знаете, что за несчастные сто тысяч рублей государственных денег, которые эти вполне достойные люди сумели заработать, пусть и с нарушением изрядно устаревших законов, их обрекают на десять лет каторги с конфискацией всего нажитого имущества? Вы знаете, что на стороне этих господ такие известные и влиятельные персоны, как великий князь Александр Михайлович, наместник на Дальнем Востоке адмирал Алексеев, обожаемый всеми флотскими адмирал Макаров и профессор Менделеев? Вы знаете, что они очаровали даже вдовствующую императрицу Марию Федоровну, ибо она просто не могла не остаться благодарной тем, кто спас ее во время вооруженного мятежа гвардейских офицеров?