Счастливый клевер человечества. Всеобщая история открытий, технологий, конкуренции и богатства - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Махов cтр.№ 62

Первым коммерчески успешным плугом с использованием железных частей следует считать так называемый «роттерхамский плуг», разработанный Джозефом Фольямбе в 1730 г. в Роттерхаме (Англия). Он был создан по математическим расчетам шотландского конструктора Джеймса Смола. Его арматура и нож изготавливались из железа, а отвал и сошник были покрыты железной пластиной, что уменьшало тяговое усилие и делало весь процесс вспашки более контролируемым по сравнению с другими конструкциями. Роттерхамский плуг был прочным, легким и позволял срезать, поднимать и переворачивать слой земли. Его использовали в Британии вплоть до появления трактора.

Рис. 10. Норфолкский четырехпольный севооборот ^[224]

С появлением в сельском хозяйстве Англии этих нововведений все более стала осознаваться потребность в механизмах. После неудачных попыток применения механической силы для приведения в движение обыкновенных цепов, катков, толчеи и разного рода мельниц шотландцу Мейклю пришла в голову идея употребить для молотьбы быстро вращающийся барабан. Эта идея была реализована в 1786 г. сыном Мейкля. Построенная им машина и считается первой удачно сконструированной молотилкой ^[225].

В 1840 г. для сельскохозяйственных нужд впервые адаптировали передвижную паровую машину. Десятилетием позже стали использовать тяговые двигатели – в основном именно для молотьбы. Их перемещали от одной фермы к другой, а у более крупных ферм располагали стационарные паровые двигатели, приводившие в действие молотилки и прочие усадебные машины.

Трудно переоценить совокупное влияние этой новой сельскохозяйственной техники на производительность труда. Согласно статистике XIX в., потребность в рабочей силе на единицу возделываемой площади при выращивании зерновых культур снизилась на 30 %.

Значительную роль в повышении производительности сельскохозяйственного труда сыграли и нововведения в социальной сфере. Так называемые «огораживания» ^[226], которые достигли наибольшего размаха в Англии, привели к ликвидации общинных земель. Поскольку подавляющая часть пахотной земли была сосредоточена в руках дворян, церкви и Английского королевского дома, крестьяне не имели прав собственности на свои земельные наделы. Экспроприации подвергались любые, даже пахотные земли. Согласно знаменитой цитате из «Утопии» Томаса Мора (1516), «можно сказать, что овцы стали пожирать людей». Лишенные наделов крестьяне превращались в наемных сельскохозяйственных рабочих. Многие из бывших общинников, утратив не только землю, но и жилище, становились бродягами и нищими – «пауперами».

Английская реформация лишь подхлестнула процесс огораживания, в ходе которого уже монастырские крестьяне были согнаны с конфискованных в казну церковных земель. И хотя с 1549 г. огораживания привели к многочисленным крестьянским восстаниям, с точки зрения повышения производительности труда этот процесс стимулировал широкое применение аграрной техники и ее совершенствование.

Посмотрим теперь, как сельскохозяйственная революция повлияла на развитие нашей страны. Для этого прежде всего обратимся к статистике уже известного нам Энгаса Мэддисона. Сравнив Россию и США, можно заметить, что стартовали они тогда в очень сходных условиях. На рис. 11 показан рост ВВП на душу населения с 1500 по 1900 г. Видно, что и Европа, и США в этот период существенно ускорились относительно других стран.

Значительное увеличение разрыва историки связывают исключительно с сельскохозяйственной и промышленной революциями. Например, если разница в благосостоянии в 1820 г. (конец наполеоновских войн) между Россией и США составляла примерно $600 (или в два раза), то к известному рубежу – 1913 г. – разрыв уже был более чем трехкратным и составлял порядка $2800 в год на душу населения.

Почему же состояние сельского хозяйства в России на рубеже XIX и XX вв. не изменилось так, как это случилось в США? Ведь Россию было принято тогда называть житницей Европы (с позиции начала XXI в. она была «зерновой сверхдержавой»). Специалисты по экономической истории России называют множество причин, обусловивших слабое развитие сельского хозяйства страны в XIX в. Мы сошлемся здесь на суждения В. А. Кокорева (1817–1889) ^[227], крупного русского предпринимателя, сыгравшего значительную роль в развитии промышленности и торговли. В 1857 г. на рождественском банкете в Московском купеческом собрании он говорил о необходимости отмены крепостного права в России ^[228]. По его мнению, только оставшись без дармовой крестьянской силы, дворяне начнут закупать новую сельскохозяйственную технику, а освободившиеся мужики пополнят скудный российский рынок фабричных рабочих.

В 1861 г. в России была проведена реформа, отменившая крепостное право. Однако условия экономической жизни были таковы, что этот необходимый шаг не мог «автоматически» воплотиться в ожидаемый результат. Кокорев проанализировал экономические события того времени в своей книге «Экономические провалы» (Кокорев, 2005), написанной в 1887 г. В частности, он писал: «В 1868 г. появились земельные банки с самыми угнетательными для земледелия уставами. Появление этих банков было чуждо начинаниям со стороны правительства; оно возникло из корыстных видов учредителей банков. Приниженные, угнетенные и придушенные семилетним безденежьем, помещики протянули руки за пособием в эти банки (которые народ назвал "мышеловками") и обязались платить такие проценты, каких сельские доходы от овса, сена и т. п. никогда не могут дать». Автор емко характеризует ситуацию как экономический провал, в результате которого многие помещики были вынуждены бросить свои родовые усадьбы, обрекая семьи на скитания в поисках лучшей жизни. «Вдобавок к этим бедствиям, с введением акцизной системы, явилось право безграничного увеличения кабаков, отчего в последние 25 лет более двух миллионов крестьян пропили все принадлежности своего хозяйства и остались без лошадей и коров, – пишет он. – Подтверждением этой горькой истины служат подворные описи, сделанные в некоторых губерниях и обнаружившие, что в лучших уездах Рязанской губернии у 1/6 части населения не оказалось ни скота, ни молока для детей».