Штурман - читать онлайн книгу. Автор: Людвиг Павельчик cтр.№ 89

Однако любые физические лишения и даже муки казались мне глупой игрой по сравнению с моральными увечьями, которые я сам себе нанес, решившись на этот шаг. То, что мне предстояло сделать, было поистине ужасным с человеческой точки зрения, а для меня и вовсе актом нравственного самоубийства. Мое сердце буквально разрывалось в груди, когда я, рассказав о своем плане Штурману, клялся в своей готовности привести его в исполнение. Помню, как он долго смотрел на меня, а потом грустно отметил, что лишь очень мужественный человек согласился бы, как я, так истязать свою душу, пусть даже ради столь высокой цели. Похвала эта, впрочем, не умалила горечи яда, к чаше с которым я в тот миг приложился.

Мы, разумеется, обсудили все мыслимые способы достижения нашей цели, но ни один из них не стоил ни гроша и не мог тягаться с каверзами гениального мозга профессора Райхеля. Зайдя в тупик, мы с горечью должны были признать, что существует лишь один способ избавиться от противника…

В морозном воздухе зазвенел колокольчик, – кто-то ехал. Я поднялся со своего места и, поглубже натянув на уши беличью ушанку, стал неспешно продвигаться навстречу звуку. Вскоре я увидел и его источник, – на дороге показалась лошаденка, тянущая сани. Через минуту она перешла с мелкой рыси на шаг – было ясно, что она почти выбилась из сил. В санях кто-то разговаривал, и на фоне густого, бубнящего баса я различил слабый женский голос. Похоже, это именно те, кого я дожидался!

Проехав еще сотню метров, сани остановились у ворот стоящего на углу улицы дома. Я привалился к чьему-то заплоту и сквозь ветви облетевшей осины стал наблюдать за развитием событий, оставаясь незамеченным.

Грузный мужчина в черной шубе слез с саней и, кряхтя, потопал валенками о землю, разминая затекшие ноги. Сняв большие рукавицы, он сунул их за пазуху и размашисто, с силой постучал кулаком в ворота. Тем временем с саней поднялась женщина и, тихо говоря что-то, помогла спрыгнуть вниз девочке лет семи, при виде которой у меня захолонуло сердце.

– Не думаю, что ты заболела, Аглая, это просто кашель. Наверно, воздуху холодного хватанула, вот и першит в горле. Надо быть осторожнее!

Голос женщины был слабым и замученным, мне показалось, что она на самом деле не очень-то и интересуется девочкой. Причина этого стала мне ясна, едва я увидел два закутанных в одеяльца комочка, которые разразились криком, как только мать взяла их на руки. С другой стороны саней соскочила девушка-подросток, – она не требовала к себе внимания, а, отряхнувшись, молча встала рядом с отцом, дожидаясь, когда на стук кто-нибудь выйдет. И действительно, через несколько минут послышался скрежет отодвигаемого в сенях засова и мужской голос поинтересовался личностью стучавшего.

– Встречай гостей, Тимофей, ночь застала! – крикнул отец и машинально приобнял за плечо подошедшую к нему Аглаю. Девочка сотрясалась от непрекращающихся приступов кашля, иные из которых доводили ее почти до рвоты. Было очевидно, что она не просто «хватанула холодного воздуху», как предполагала ее мать, а по-настоящему больна, и болезнь эта набирает обороты. Зная, чем все это должно закончиться, я посетовал на глупость родителей маленькой товарки Алеянц, отнесшихся к серьезным симптомам столь безалаберно.

Хозяину, видимо, голос прибывшего был хорошо знаком, так как он без лишних слов спустился с крыльца и отворил ворота. Поздоровавшись с приезжими, он немедля провел их в дом, но сам, правда, вскоре вернулся, чтобы позаботиться о лошади, которую распряг и отвел в стойло. Ворота закрылись, дверь в избу стукнула и снова настала тишина.

Пришло время действовать. Поправив на плече дорогую кожаную сумку, я для верности пошевелил приклеенными усами и решительно постучал в тимофеевы ворота. Засов снова взвизгнул, но на крыльцо на этот раз вышла хозяйка, оказавшаяся, видимо, ближе к двери.

– Кто здесь еще?

На ее вопрос я откашлялся и, стараясь придать своему голосу побольше солидности, представился фельдшером Селиверстовым из уездного города, навещавшим их приболевшего соседа.

– Марьяса, что ль? – уточнила женщина.

– Его. Ему уже лучше и я собирался отправиться в обратную сторону, но, проезжая мимо, услышал, как ужасно кашляет ваша девочка и решил, что моя помощь может понадобиться.

Признаться, в моем плане было одно слабое звено: вздумай хозяйка выйти за ограду и осмотреться, то, несомненно, была бы удивлена отсутствием у меня лошадей и, несомненно, заподозрила бы неладное. Ну, а тот факт, что упомянутый ею Марьяс назавтра опровергнет мои слова о его лечении, меня не интересовал, – к тому времени все будет кончено.

По счастью, хозяйка не усомнилась в истинности моих слов, уточнив лишь, что девочка – не их с мужем ребенок и она не знает, как ее родители отнесутся к моему предложению. В ответ на это я выразительно фыркнул и порекомендовал начинать оплакивать малышку прямо сейчас, ибо она, несомненно, погибнет. Мой расчет оправдался, и перепуганная хозяйка тут же впустила меня в дом.

Обстучав в сенях яловые сапоги, в каких, по словам Трофимыча, хаживали местные лекари этого времени, я прошел к больной. Хозяйка дома уже успела оповестить присутствующих о счастливой случайности, и меня сопровождали лишь озабоченные взгляды женщин и Тимофея, да настороженный – отца Аглаи, готового в каждом незнакомом ему человеке видеть врага. Жаль, что завтра он не разглядит мерзавца в своем знакомце Гудике и погубит тем самым всю свою семью…

Меня встретили блестящие, больные глаза девочки, смотревшей на меня с интересом, но без страха. Когда я протянул руку, чтобы посчитать пульс у нее на запястье, она неверно истолковала мое движение и пожала мне пальцы липкой от пота ручонкой, выказывая свое расположение. У меня заныло сердце и я чуть было не бросил начатое на полпути, не в силах совладать с охватившими меня чувствами. Ведь это была Аглая! Та самая Аглая, что держала меня под дулом браунинга, отчаянно дразнила в доме ее приемного отца и… обнимала. Вернее, будет обнимать, поправился я и тут же с горечью осадил себя: «Не будет…»

– Это, несомненно, воспаление легких, – безапелляционно заявил я родителям девочки, выслушав ее грудную клетку допотопным «стетоскопом» начала века. – Но у меня есть снадобье, которое ей поможет, и оно обойдется вам весьма недорого…

Разумеется, я был здесь не для того, чтобы набить себе мошну, но иное мое поведение показалось бы этим людям странным, – они ведь не дожили еще до развитого социализма!

Заручившись заверением отца девочки в том, что я получу свои деньги, я вынул из сумки «снадобье» – склянку с капсулами «Ципробая». С тяжелым сердцем вложил я в ладошку ребенка сразу две и проследил, чтобы она проглотила их, запив водой из поданного хозяйкой дома ковша. Потрепав маленькую Аглаю в последний раз по головке, я поднялся и с достоинством получил с ее отца плату за лечение. Он дал мне даже немного больше того, что я затребовал, но просил никому не говорить в городе о том, что я встречался с ним. Я уверил его в этом, сославшись на врачебную этику.

Не слишком доверяя перегруженной хлопотами матери больного ребенка, я оставил хозяйке дома еще шесть капсул антибиотика да несколько таблеток жаропонижающего, расписав часы приема лекарства. По моим расчетам, ударная доза «Ципробая» уже к утру вернет здоровье ребенку, сделав ненужной помощь мертвой жительницы погибшего Улюка. Раскланявшись и отказавшись от похлебки с гусиными потрохами, я покинул дом, ибо моя неприятная миссия была завершена. Еще раз оглянувшись, я попросил у Аглаи прощения и зашагал прочь.