Прорывные экономики. В поисках следующего экономического чуда - читать онлайн книгу. Автор: Ручир Шарма cтр.№ 57

Однако в будущем это разделение народов, скорее всего, сыграет на руку Южной Корее, но не Тайваню. Тайвань постепенно угодил в чрезмерную зависимость от дешевой рабочей силы Китая, который уже начал терять свое конкурентное преимущество по себестоимости продукции, да и перспективы воссоединения с материковой частью в данном случае по-прежнему туманны. При этом многие южнокорейские лидеры практически убеждены, что Север под неумелым руководством Ким Чен Ира и его семьи просто обречен на провал. Это одна из главных причин, по которым Сеул в последние годы планомерно сокращал свой государственный долг и уменьшил его до 34 процентов от ВВП: он явно готовится к высоким затратам на восстановление Северной Кореи. Северный сосед все чаще рассматривается южанами как объект инвестиций, способных обеспечить дальнейший и еще больший экономический рост страны. По сути, южнокорейские политики абсолютно уверены в грядущем объединении. Недавно в беседе я спросил одного тамошнего советника по национальной безопасности, принимаются ли в расчет интересы Китая в данной ситуации, и тот ответил, что, как учит история, каждый раз, когда Китай вмешивался в дела Корейского полуострова, расходы на это вторжение приводили к падению империи.

Главным фактором успеха Южной Кореи в последние десять лет было то, что она сумела выйти из длинной тени Японии и утвердиться как самостоятельная промышленная держава. Во время моей последней поездки в эту страну бывший премьер-министр Южной Кореи Ун Чан Чунг упомянул, что его родина уже сегодня является седьмой по величине и богатству экономикой мира среди стран с населением более 50 миллионов и с ВВП на душу населения более 20 тысяч долларов. И не исключено, что если в ближайшие пять-десять лет две Кореи все же объединятся, Южная Корея вырастет еще сильнее, резко, одним махом. Особенно учитывая то, как быстро смена политического режима привела к сильнейшей трансформации Центральной Европы, а также происходящее сегодня на Ближнем Востоке. Воссоединение Кореи «подкинуло» бы значительные запасы угля экономике, у которой нет собственных энергетических ресурсов, да и 24 миллиона дисциплинированных северян очень пригодились бы огромному рынку труда Кореи. А тем, кто сомневается, что южане сумеют успешно адаптироваться к закрытому коммунистическому обществу севера, я бы посоветовал вспомнить, насколько быстро они адаптируются к любым новым глобальным тенденциям.

Здесь у всех на устах одно имя, здесь везде звучит монофонический голос Турции, принадлежащий влиятельному и харизматичному оратору, основную поддержку которому оказывают не столичные центры власти, старые либо новые. Имя его – Реджеп Тайип Эрдоган

Через окно оригинального отеля Four Seasons в историческом центре Стамбула Султанахмет по пять раз на день доносится азан – мусульманский призыв к молитве. Издающие эти звуки муэдзины стоят на крышах минаретов многочисленных мечетей Старого города, и, их пение, начинаясь с интервалом в долю секунды, сливается в удивительный стереофонический хор. Но спуститесь вниз с холма в район ночных клубов, тянущихся вдоль берегов Босфора, и множества современных отелей, в том числе нового, современного Four Seasons, – и звуков азана уже не услышишь. Здесь у всех на устах одно имя – монофонический голос Турции, принадлежащий влиятельному и харизматичному оратору, основную поддержку которому оказывают не столичные центры власти, старые либо новые. Имя его – Реджеп Тайип Эрдоган, премьер-министр Турции, который, стоя у руля государства второе десятилетие, целенаправленно превращает Турцию в откровенно мусульманскую страну.

Эрдоган стоит во главе классической контрреволюции – движения, нацеленного на восстановление порядка и спокойствия после периода бурных потрясений. В 1980-х годах Вацлав Гавел, в то время еще только чешский писатель-диссидент, тоже призывал к контрреволюции: он писал, что люди, живущие при коммунизме, истосковались по «нормальной жизни», по свободе от коммунистических призывов к «перманентной революции», от постоянных усилий, направленных на превращение себя в образцовых социалистов.

Бархатная контрреволюция 1989 года закончилась свержением коммунизма в Чехии; она сделала Гавела президентом страны и освободила чехов, предоставив им право просто быть самими собой. И с тех пор страна добилась заметных успехов. В Турции сегодня происходит нечто очень похожее. На протяжении восьмидесяти лет турки жили при режиме, который постоянно оказывал на них давление, принуждая быть более современной и более европейской страной и подавляя любые проявления мусульманских или восточных корней нации. Стране, в которой 99 процентов населения считают себя мусульманами, не позволяли быть самой собой ни в общественной, ни в частной жизни.

Именно Эрдоган дал Турции шанс почувствовать себя комфортно в своей собственной коже. Система, при которой наиболее желанные и влиятельные должности предоставлялись исключительно людям, проповедующим светские европейские идеалы, сегодня уступает место системе, делающей карьерный рост доступным и для практикующих мусульман. Административные, судебные, военные, полицейские посты, должности в области образования и командные высоты в частном секторе – все эти центры власти, прежде занимаемые исключительно представителями светской элиты, сегодня доступны и мусульманам. Эта свобода в свою очередь высвобождает экономику для роста по всем ее естественным каналам и направлениям, с фокусом не только на торговых связях с Европой, как это было в течение нескольких последних десятилетий, но и с мусульманскими (и немусульманскими) государствами Ближнего Востока, Центральной Азии и Африки.

Чтобы добиться экономического роста в стране, зачастую требуется прежде всего отменить бессмысленные с экономической точки зрения базовые правила, и Турция сегодня растет благодаря прекращению регулирования самого по себе ислама, в частности за счет стимулирования и подъема новых бизнес-империй в мусульманском сердце страны, Анатолии. Цель – помочь Турции восстановить высокий статус коммерческого государства, которым она по праву владела в составе Османской империи. Ее владычество продолжалось более шести веков, с 1299 по 1923 год. Империя охватывала огромную территорию, от современной Венгрии в Центральной Европе до Ливии в Северной Африке и Ирана на Ближнем Востоке. Результатом же радикальных перемен последнего времени стало то, что ни одна другая страна с сопоставимым с Турцией уровнем доходов (государства со средним доходом около 10 тысяч долларов, в список которых входят Бразилия, Россия, Мексика, Малайзия и ряд других стран) не имеет лучших шансов стать в ближайшем будущем прорывной нацией.

Впрочем, контрреволюция в Турции не закончена. Корни конфликта между светской и мусульманской частями этого государства уходят слишком глубоко – чтобы забыть о них, потребуется жизнь не одного поколения. Страна в ее современном воплощении создавалась после Первой мировой войны на обломках Османской империи. Руководил процессом избравший курс на радикальную модернизацию государственный деятель и солдат Кемаль Ататюрк. Поражения и окончательный разгром Османской армии наглядно продемонстрировали полную технологическую отсталость страны, и Ататюрк решил создать новую Турцию, способную конкурировать с Европой. Герой войны, возглавлявший турецкое сопротивление, боровшееся с союзническим оккупационным режимом после Первой мировой войны, Ататюрк был живой легендой и обладал достаточно сильным влиянием, чтобы навязать консервативной мусульманской стране свои чужеродные, модернистские убеждения. Он начал проводить радикальные и очень болезненные реформы. В 1929 году Ататюрк заменил арабский алфавит латиницей, в результате чего 99 процентов населения страны буквально в одночасье стали функционально неграмотными, – и все во имя скорейшего включения нации в европейский мейнстрим.