Через поражения — к победе. Законы Дарвина в жизни и бизнесе? - читать онлайн книгу. Автор: Тим Харфорд cтр.№ 25

Галапагосские острова оказались родиной такого большого количества видов, потому что были удалены и от материка, и друг от друга. Возникновение различных популяций в рамках одного вида редко обходится без изолированности, в противном случае на самом раннем этапе возникает перекрестное спаривание, которое сводит на нет возникшие было различия.

Для инноваций тоже необходима своего рода изоляция, чтобы инновационный потенциал мог реализоваться. Это не означает, что изоляция содействует возникновению продуктивных идей. Генные мутации на Галапагосских островах происходили так же, как и везде, и идеи возникают не в отдельных умах, а на основе множества разных идей. Джейн Джейкобс ^[22], величайший исследователь городской жизни, искала инновации в городах, а не в Тихом океане. Однако когда новая идея появляется, ей нужны определенные условия, чтобы не утонуть и не оказаться задавленной обывательской мудростью.

Желание развивать несколько идей параллельно не согласуется с нашими инстинктами: обычно мы хотим узнать, какой вариант лучше, и концентрируем все свои усилия на нем. Но если исходить из того, что жизнь непредсказуема, то вариант, который поначалу казался не лучшим, может в конце концов оказаться именно тем, что нам нужно. Во многих областях жизни целесообразно не сосредоточиваться на одном-единственном варианте. Так, если вы хотите найти друга, вступайте сразу в несколько клубов общения, а не в один, который кажется вам наиболее подходящим. Но такая стратегия еще разумнее, если речь идет об инновациях, когда одна хорошая идея или технология может окупиться многократно. В непредсказуемом мире нам недостаточно иметь план А, у нас должно быть место и для планов B, C, D и др.

«Спитфайр» был далеко не первым планом в списке во многом потому, что «галапагосский остров», на котором он возник, был населен очень странными существами. Был такой плейбой-политик по имени Ноэль Пембертон Биллинг, знаменитый своими выступлениями против лесбиянства. В 1918 г. ему удалось организовать сенсационное клеветническое дело, обвинив исполнительницу экзотических танцев Мод Алан в распространении «клиторального культа». Шумиху вокруг этого дела он использовал для того, чтобы озвучить свои довольно необычные взгляды: он утверждал, будто почти 50 000 «извращенцев» успешно подвергаются вымогательству со стороны немецких спецслужб, стремящихся подорвать военный потенциал Великобритании.

Не сумев довести прессу до истерики по поводу лесбиянства, Биллинг организовал и возглавил компанию Supermarine, которая изобретала что-то в области аэронавтики, и в 1917 г. нанял на должность инженера еще одну странную личность – застенчивого молодого человека по имени Реджинальд Митчелл. На его прежней работе мастер пожаловался, что Митчелл принес ему чашку чая, который на вкус оказался, «как моча». В следующий раз Митчелл вскипятил свою мочу и заварил в ней чай. «Вот это чай, Митчелл!» – восхитился мастер.

Нет ничего удивительного в том, что Митчелл начал громко возмущаться, когда крупная оборонная компания Vickers приобрела Supermarine и попыталась поставить над ним известного конструктора Барнса Уоллиса, вошедшего в историю как изобретатель «прыгающей» бомбы, которой вооружали бомбардировщики «дамбастеры». «Или он, или я!» – кипятился Митчелл. То ли тщательно все взвесив, то ли по счастливой случайности, но совет компании решил перевести Барнса Уоллиса на другую работу, а группа Митчелла продолжала работать, как на изолированном Галапагосском острове, не завися от руководства Vickers.

А затем произошло нечто совсем неожиданное: в 1929 и 1930 гг. самолеты Митчелла – прямые предшественники «спитфайра» – установили мировой рекорд скорости и завоевали кубок Шнейдера, вручавшийся за лучшую конструкцию самолета. Однако правительство, которое широко финансировало рекордные полеты, решило, что в эпоху аскетизма эти самолеты выглядят слишком экстравагантно. Сэр Хью Тренчард, в то время бывший маршалом авиации, назвал эти скоростные самолеты «уродами». Не имея денег на создание очередной машины, способной на рекорд, компания Supermarine вынуждена была отказаться от проекта, поскольку Генри Кейв-Браун-Кейв еще не появился на горизонте, чтобы заплатить за «эксперимент».

Спасение пришло с неожиданной стороны – от Фанни Хьюстон, которая родилась в небогатой семье, но, выйдя замуж за миллионера-кораблестроителя и унаследовав его состояние, стала богатейшей женщиной в стране. Ее филантропия не знала границ. Она помогала угнетенным христианам России, шахтерам, движению за права женщин. В 1931 г. она подписала чек, средств от которого хватило, чтобы Supermarine сумела сделать предшественника «спитфайра», самолет S6. Леди Хьюстон была возмущена отсутствием поддержки со стороны правительства: «Моя кровь закипает от негодования, поскольку я знаю, что каждый настоящий британец лучше продаст свою последнюю рубашку, чем допустит, чтобы Британия не смогла защитить себя от вторжения чужеземцев!»

Самолет S6 развивал невероятную по тем временам скорость – 745 км/ч. И это всего через 30 лет после того, как братья Райт подняли в небо свой первый аэроплан! Ни авторитет Британии, ни проект «спитфайр» не пострадали. И нет ничего удивительного в том, что позднее историк А. Тейлор написал, что «битву за Британию выиграл если уж не Чемберлен, то точно леди Хьюстон».

Колея, проложенная Митчеллом, больше чем на 10 лет опередила создание в компании Lockheed отделения «Сканк уоркс». Именно там были разработаны и U-2 – высотные самолеты-разведчики, с помощью которых были сфотографированы установки с ядерными ракетами на Кубе, и остающийся на протяжении 35 лет самым быстрым в мире самолет «блэкберд», и истребители и бомбардировщики, невидимые для радаров. Эта небольшая команда инженеров и изобретателей специально выведена из корпоративной иерархии, и благодаря этому ее авторитет в последние годы только возрастает. Группа Митчелла так же, как и «Сканк уоркс» была тесно связана с последними достижениями в области воздухоплавания. Митчелл проверял свои разработки, ежегодно участвуя в соревнованиях за кубок Шнейдера. При этом группа оставалась свободной от всяких бюрократических формальностей. В мире, где правительство является единственным заказчиком, это немаловажно.

Сама по себе защита инженеров-новаторов от бюрократов не может гарантировать успех. Наоборот, можно ожидать, что разработки, созданные на таких «галапагосских островах» инноваций, окажутся нежизнеспособными. Однако если среди них появится хоть один «спитфайр», все неудачи окупятся разом.

Если великолепные результаты достигаются тогда, когда идеи попадают в защищенную питательную среду, то можно подумать, будто в современном мире поощрять инновации ничего не стоит. Ведь никогда до этого в мире не было такого количества университетов, докторов наук и патентов. Взгляните на ведущие мировые компании и обратите внимание, как много среди них тех – например, Google, Intel, Pfizer, – кто выпускает продукты, умещающиеся в спичечном коробке или вообще не имеющие формы. Каждый из таких крупных островов инноваций окружен целым архипелагом небольших высокотехнологичных стартапов, надеющихся изменить ситуацию. Так, скажем, начинающая компания Microsoft в свое время нанесла поражение могущественной IBM, а следующее поколение – Google и Facebook – сделали то же самое с Microsoft.