Рейтинг темного божества - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Степанова cтр.№ 8

— Откуда вы знаете? Я… я его убью. Сейчас вот пойду туда и убью. Я и себя убью. Все равно убью. — Канталупов рванулся из лужи, что натекла с него на асфальт.

Где-то далеко, наверное на Садовом еще, запела-заиграла «Скорая».

— Да это нетрудно, вы же думаете об этом, а я вижу. — Обладатель мягкого голоса снял с его лба руку. — И это даже не очень трудно. Трудно другое. Жить, верить, желать, не терять надежду. Вы в силах подняться? Гам «Скорая» едет, но, я думаю, вам лучше избежать прелестей страховой медицины. Вы ведь приезжий, да? Ну вот. Моя сестра — врач, она поможет вам лучше. Я отвезу вас к ней.

— Мне не нужен никакой врач, я… пустите меня!

— Вы сильно ударились о воду, когда прыгали с такой высоты. У вас болевой шок, потом, вы наглотались разной дряни. Если не принять таблетки, вполне можете схлопотать дизентерию. Поверьте, это уж совсем отдалит вас от предмета ваших чувств — понос, фу, вещь неэстетичная. — Обладатель мягкого голоса начал тихонько, но очень настойчиво и властно поднимать Канталупова.

И только тогда тот его рассмотрел — туман, застилавший глаза, поредел. Ну, вроде нестарый еще — лет сорока мужик, моложавый, но лицо все в мелких морщинках, с очень подвижной мимикой. Волосы странного какого-то белого кукольного цвета — не поймешь, то ли совсем седые, то ли крашеные.

— Убивать себя, а тем более свою любовь — грех, — шепнул этот тип. — И прыгать с моста ночью — мальчишество, ведь взрослый уже, солидный человек — жена, ребенок… Мало ли что бывает. Надо не отчаиваться, а искать выход, средство искать, которое поможет наверняка.

— Да нет никакого средства. — Канталупов покачал головой. — Они ж уже спят вместе. Трахает он ее сейчас вовсю. А меня она не любит, не хочет меня. Смеется надо мной. А я… я жить без нее не могу. Сдохну я без нее!

— Вера, вера и желание — это то, что отличает нас от животных. Она горами двигает.

— Да какая еще, на хрен, вера? Во что?

— В чудо. — Обладатель платиново-седой шевелюры и мягкого голоса наклонился близко-близко и сказал то, что почти убило в потрясенном Канталупове способность критически воспринимать все дальнейшее: — Дракон уже здесь. Не там, а здесь. Солнце взойдет через час, прогреет его хребет, внутренности, исторгнет пламя из его огнедышащей глотки. Очень интересный, эмоционально насыщенный образ, очень оригинальный… Кому рассказать — не поверят: такая яркая метафора любви в таком фантастическом обличье… А если я вам открою секрет, если скажу, что средство исполнить ваше желание есть, только надо приложить некоторые усилия, чтобы его заполучить? Вы слышите меня? Как вы опять побледнели… Это из-за дракона? Ничего, не беспокойтесь. Это же просто образ, мысленный образ. Ваш навязчивый сон. Вы увидели во сне, запомнили. А я увидел сейчас.

— Да кто ты такой? — хрипло спросил Канталупов.

— Меня зовут Стефан. Брат Стефан. Мы сейчас с вами поедем к моей сестре. Ее зовут Анна. По крайней мере, она точно скажет, нужно ли вам делать рентген грудной клетки или на этот раз обошлось без переломов ребер.

— Что же это такое? Ничего подобного не было никогда. Никогда такого не было, сколько себя помню!

— А сколько ты себя, интересно, помнишь?

Катя Петровская стояла перед Никитой Колосовым с диктофоном и фотокамерой в руках. Диктофон был выключен. Камера не извлечена из чехла. Щеки Кати пылали от возбуждения. Волосы были растрепаны. Она только что приехала из Москвы вместе с телеоператором пресс-центра главка, видимо тоже спешно поднятая по тревоге. Колосов был рад ее видеть здесь, в этом аду, но не подавал и вида. Стойко держал профессиональную и не только профессиональную марку.

— Мы сразу с Тимкой сюда. — Катя кивнула на оператора, суетливо выгружавшего из машины пресс-центра аппаратуру. — На этот пороховой завод даже соваться не стали, туда столько народа нагнали — прокуратура, министерство и начальство наше все в полном составе. Я так и подумала — раз они все там, то ты, Никита, уж точно здесь, в Мамонове-Дальнем, и в гордом оперативном одиночестве.

— Ты подумала об этом типе в такую рань?

— О каком типе? — не поняла Катя, испуганно глядя через плечо Колосова на мирный пейзаж, открывавшийся с шоссе, на котором стояли милицейские машины.

— Вот о нем. — Колосов ткнул себя в широкую грудь, прикрытую хлопковой толстовкой.

— Чего-то ты о себе в третьем лице вдруг заговорил? — спросила Катя. — Конечно, я о тебе сразу подумала, о ком же еще? Не о начальнике же и не о твоих коллегах из министерского департамента розыска. Такое дело, такие события, значит, мы с тобой должны…

— Мы с тобой? — Колосов прищурился. — Жареного репортажа не выйдет, Катя.

— О, это уж мне судить, одной лишь мне, этот несносный тип должен поверить. — Теперь уже сама Катя ткнула своим острым наманикюренным коготком в его широкую мужественную грудь. — Вот этот самый тип, этот.

— Как у мужа дела? — спросил Колосов.

— Отлично, спасибо. Он уехал.

— Да? Далеко?

— В Пермь. У его работодателя Чугунова там завод, и потом, там какие-то выборы, работодатель своих людей во власть пропихивает — недели две точно Вадик там в этой Перми с ним прокантуется.

— Вадик… Вадик ненаглядный. Значит, хороши его дела?

— Я же тебе сказала — неплохи наши дела.

— Ваши… Ваши с ним, семейные. А он, Вадик твой ненаглядный, значит, все при своем боссе начальником личной охраны состоит?

— Ты у меня прямо здесь все это будешь выяснять? — спросила Катя. — Прямо сейчас?

— А почему нет? Где ж еще? Иных мест, иных встреч ты мне не назначаешь. Или тебе на труп не терпится полюбоваться? На растерзанное бездыханное тело?

— Ты не с той ноги встал сегодня, да? Тима, — Катя окликнула оператора, — пойдем, золотко, начальник отдела убийств милостиво разрешает нам быть на месте происшествия. Работу свою выполнять. Тут охрана должна быть из ППС, они нас проводят прямо до…

— Иди за мной и вперед не лезь, — буркнул Колосов, глянул на Катю и добавил: — Ну, пожалуйста, не лезь. И с камерой своей тоже погоди соваться.

Они медленно сошли с шоссе. Сразу от обочины начинался крутой склон холма, поросший травой. Трава пыла свежая, майская, зеленая — она радовала глаз и располагала к беззаботному отдыху. Тут и там по склону рос низкий кустарник, у подножия холма змеилась разбитая дождями сельская дорога, уводившая на юг в тенистую рощу.

— Это правда заповедник? Настоящий? Дежурный по главку сказал, это, ну, второе убийство на территории заповедника в Мамонове-Дальнем. Мы с оператором указатель видели на трассе, свернули. А чего тут заповедного?

— Да вроде природа красивая, река, потом музей-усадьба. Дом отдыха в двух километрах отсюда, — Колосов смотрел в сторону рощи. — Два года назад в этом самом доме отдыха ханыгу одного вместе с водителем в «бээмвухе» из автоматов расстреляли. Я выезжал. Разборка была в этом сонном сельском уголке, солнцевские с подольскими поспорили, ну а стрелять приехали сюда, на нейтральную почву… Раскрыли мы то убийство. А дом отдыха тут первоклассный: с полем для гольфа, с бассейном, ну и прочие финтифлюшки, значит, в масть.