Что нельзя купить за деньги. Моральные ограничения свободного рынка - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Сэндел cтр.№ 23

Чиновники, отвечающие за планирование семьи, пытались восстановить карательный статус штрафа путем увеличения его размера для богатых нарушителей закона, осуждения и запрета появляться на телевидении знаменитостей, которые не поддерживают политику властей, а также лишения государственных заказов тех бизнес-компаний, владельцы которых позволяют себе заводить «лишних» детей. «Штраф не является проблемой для богатых, – пояснил Чжан Чженьву, профессор социологии из шеньженьского Университета Жэньминь. – Поэтому правительству пришлось нанести действительно чувствительный удар по их популярности, репутации и положению в обществе» ^[111].

Власти считают данный штраф наказанием и хотят сохранить его в статусе позорного клейма. Они не желают превращать его в обычную плату. И происходит это не столько из-за обеспокоенности по поводу богатых родителей, имеющих слишком много детей, – на самом деле число богатых нарушителей закона относительно невелико. На кону в данном случае стоит сила запрета, составляющего основу государственной политики. Если штраф будет восприниматься как обычная плата за получение дополнительного блага, то государство в глазах населения окажется в неловком положении бизнесмена, продающего право на рождение детей всем, кто способен и готов за них заплатить.

Как ни странно, некоторые западные экономисты призывают к применению в демографической политике рыночного подхода, поразительно похожего на ту платную систему, с которой пытаются бороться китайские чиновники. Эти экономисты призывают страны, нуждающиеся в ограничении численности их населения, заняться продажей лицензий на деторождение. В 1964 году экономист Кеннет Боулдинг предложил систему торговли такими лицензиями как способ борьбы с перенаселением. Он посоветовал выдавать каждой женщине сертификат (или два, в зависимости от интересов демографической политики страны), дающий ей право родить ребенка. При этом она может, по своему усмотрению, воспользоваться данным сертификатом по назначению или продать его по рыночной цене. Боулдинг предложил организовать рынок, который позволит людям, желающим иметь детей, покупать необходимое количество сертификатов у (как он неделикатно выразился) «нищих, монахинь, старых дев и т. п.» ^[112].

Он полагал, что данная схема будет представлять собой меньшее зло, чем принудительная система фиксированных квот, используемая при реализации принципа «одна семья – один ребенок». Кроме того, она была бы экономически более эффективной, поскольку позволяла бы распределять блага (в данном случае детей) среди потребителей, наиболее готовых за них заплатить. Недавно два бельгийских экономиста возродили предложение Боулдинга. Они указали на тот факт, что, поскольку богатые, скорее всего, будут выкупать лицензии на деторождение у бедных, данная схема будет иметь дополнительное преимущество, обеспечивая малоимущих граждан новым источником дохода ^[113].

Пока одна часть общества выступает против любых ограничений на продолжение рода, другая часть считает: чтобы избежать перенаселения, репродуктивные права вполне могут быть ограничены на законных основаниях. Забудем на минуту об этих принципиальных разногласиях и представим себе общество, в котором осуществляется жесткий контроль над рождаемостью. Какая политика является, на ваш взгляд, более желательной: фиксированная система квот, ограничивающая каждую семейную пару одним ребенком и налагающая штрафы на всех, кто превысит установленный лимит, или рыночная система, предоставляющая каждой семье лицензию на рождение одного ребенка, которую можно купить или продать другим людям?

С экономической точки зрения, второй вариант выглядит явно предпочтительнее. Наличие свободы выбора, использовать или продать свою лицензию, является благом для одних людей и никак не ухудшает положение других. Те, кто покупают или продают такие лицензии, совершают взаимовыгодные сделки, а положение тех, кто не выходит на рынок, оказывается не хуже, чем при наличии системы фиксированных квот, поскольку и в том, и в другом случае они могут иметь одного ребенка.

И все же в системе, позволяющей людям торговать правом иметь детей, есть нечто вызывающее беспокойство. Отчасти оно обусловлено несправедливостью такой системы в условиях общего неравенства. Мы пока еще не решаемся превращать детей в предмет роскоши, доступный богатым, но не бедным. Если наличие детей является важнейшим аспектом человеческого процветания, то было бы несправедливо ставить платежеспособность условием доступа к этому благу.

За сомнениями в справедливости данной системы стоит вопрос о подкупе. В описанной выше рыночной сделке с лицензией на рождение ребенка проявляются тревожные, с точки зрения морали, признаки: родители, которые хотят иметь еще одного ребенка, должны побудить других потенциальных родителей к тому, чтобы продать свои права на рождение ребенка. С позиции соблюдения морали это не сильно отличается от покупки уже родившегося ребенка.

Экономисты могут утверждать, что рынок лицензий на рождение детей является эффективным: он способствует распределению этого блага таким образом, что его получают те, кто ценит это право наиболее высоко, если судить по готовности и способности платить. Но торговля правом на потомство способствует воспитанию извращенного восприятия детей со стороны родителей. Центральное место в представлении о родительской любви занимает идея о том, что дети являются нашей неотъемлемой частью и выставление их на продажу – немыслимый поступок. Таким образом, покупка ребенка или права на его рождение неизбежно сопровождается подрывом данного представления в умах тех, кто это право продает. И разве любовь к своим детям не будет подпорчена тем фактом, что некоторых из них вы приобрели за счет подкупа других семейных пар, заплатив им за то, чтобы они остались бездетными? Не возникло бы у вас соблазна по крайней мере скрыть этот факт от своих детей? Если это так, значит, есть основания считать, что независимо от всех имеющихся преимуществ, рынок лицензий на продолжение рода несет в себе такой вид вреда, который не прослеживается в пусть и одиозной, но не подразумевающей продажи лицензий системе квот.

Различия между штрафом и оплатой также имеют отношение и к дискуссии о том, как сократить выбросы парниковых газов и углекислого газа. Должны ли правительства вводить ограничения на такие выбросы и штрафовать компании, которые эти ограничения превышают? Или же властям следует организовать торговлю разрешениями на загрязнение атмосферы? Второй подход подводит нас к восприятию выбросов не как наказуемого загрязнения атмосферы, а как издержек производства. Но правильно ли это? Может быть, на компании, чрезмерно загрязняющие воздух, все же должно накладываться позорное клеймо? Чтобы получить ответ на этот вопрос, мы должны не только соизмерить все затраты и выгоды, но и определиться с тем, какое отношение к окружающей среде должно восприниматься обществом как правильное.