Валютные войны - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Рикардс cтр.№ 30

Битвы на тихоокеанских, атлантических и евразийских аренах Третьей Валютной войны начались с важных отвлекающих маневров, развернутых в Бразилии, России, на Ближнем Востоке и по всей Азии. Война, тем не менее, не будет вестись из-за судьбы реала или рубля; она будет вестись по поводу относительной стоимости евро, доллара и юаня, и это повлияет на судьбы стран, которые выпускают их, как и на их партнеров.

Мир вступает сейчас в Третью Валютную войну, уже третью менее чем за сотню лет. Окончится ли она трагически, как Первая Валютная, либо ей удастся совершить мягкую посадку, как во Второй Валютной, – пока неясно. Понятно лишь то, что, учитывая рост национальных экономик с 80‑х годов, печать денег и леверидж через деривативы, валютная война станет поистине глобальной и будет вестись с широким размахом, как никогда раньше. В Третьей Валютной войне будут участвовать как официальные, так и частные стороны. Расширение в масштабах, географическом распространении и количестве участников заставит расти риск коллапса в геометрической прогрессии. Сегодня риск заключается не только в девальвации одной валюты по отношению к другой или в возрастании цены на золото. Риск сегодня заключается в том, что при крахе валютной системы – полная потеря доверия к бумажной валюте и массовое бегство в сторону недвижимости. Учитывая этот риск катастрофического провала, Третья Валютная, возможно, станет последней валютной войной. Или, перефразируя Вудро Вильсона, войной, которая положит конец всем валютным войнам.

Тихоокеанская арена

Противостояние между Китаем и США, между юанем и долларом, является базой сегодняшней глобальной финансовой системы и основным фронтом Третьей Валютной войны. Развитие этого противостояния начинается с появления Китая на мировой арене после четверти века экономической изоляции, социального хаоса и доктринерского подавления свободного рынка коммунистическим режимом.

Современное китайское экономическое чудо началось в январе 1975 года с принятием «Плана Четырех Модернизаций», объявленным премьером Чжоу Эньлаем, который предполагал решительное обновление сельского хозяйства, промышленности, обороны и технологий. Приведение плана в действие было, однако, отложено из-за сбоя, причиной которому стала смерть Чжоу Эньлая в январе 1976 года, а затем и смерть председателя Коммунистической партии Мао Цзэдуна в сентябре того же года и арест месяцем позже радикальной «Банды четырех», включая мадам Мао, после ее короткого правления.

Назначенный преемником Мао Цзэдуна Хуа Гофэн продвигал взгляды Чжоу Эньлая и совершил решающий перелом в государственной политике, порвав с маоистским прошлым на Национальном съезде партии в декабре 1978 года. Ему в этом помогал недавно поправивший здоровье (и в скором времени весьма влиятельный) Дэн Сяопин. Реальные изменения начались уже в следующем году, за которым последовали эксперименты и реализация первых программ, нацеленных на рост автономии сельскохозяйственных и промышленных предприятий при принятии решений. В 1979 году Китай принял принципиально новое решение: были созданы четыре особые экономические зоны. В этих зонах предлагались благоприятные правила работы, сокращалось государственное регулирование, вводились налоговые льготы для привлечения иностранных инвестиций, особенно в обрабатывающей, сборочной и текстильной индустриях. Они были предтечами более масштабной программы развитых экономических зон, запущенной в 1984 году и включающей в себя большинство крупных прибрежных городов восточного Китая. Заметим, что, хотя Китай в середине 80‑х и рос быстрыми темпами (в процентном отношении), начинался этот рост со столь низкого уровня, что ни его валюта, ни двусторонние торговые отношения с ведущими странами (такими, как США и Германия) не давали причин для беспокойства.

Сегодняшняя валютная война ознаменована заявлениями о недооценке Китая, хотя с 1983 года юань был сильно переоценен и достигал 2,8 юаня к 1 доллару^[27]. Однако это происходило в то время, когда экспорт составлял малую часть ВВП Китая, а руководство страны было сосредоточено на дешевом импорте, чтобы развить инфраструктуру. Пока экспортная отрасль росла, Китай принял участие в серии из шести девальваций за десять лет, так что к 1993 году юань подешевел до уровня 5,32 юаня за 1 доллар.

Затем, 1 января 1994 года, Китай объявил обновленную систему валютного курса и сильно девальвировал юань – до 8,7 юаня за доллар. Это потрясение стало причиной, по которой американское Казначейство (Министерство финансов США) окрестило Китай валютным «манипулятором». Оно поступило так в соответствии с Законом о торговле 1988 года, который требовал от Казначейства обозначить страны, использующие процентные ставки, чтобы добиться нечестной выгоды в мировой торговле. Впрочем, это был последний раз, когда Казначейство использовало имя «манипулятор» по отношению к Китаю, несмотря на завуалированные угрозы так его называть. Ряд умеренных ревальваций, последовавших в ответ на это, привел к тому, что к 1997 году юань поддерживался на отметке 8,28 за доллар, на которой и оставался до 2004 года.

В конце 1980‑х годов в Китае случилось несколько волн инфляции, что вызвало недовольство народа и ответную реакцию Компартии, руководимой коммунистами старой гвардии и направленной против экономических реформ и программ Дэн Сяопина. В то же время разворачивалось либеральное протестное движение, ведомое студентами и интеллигенцией, требующих демократичных реформ. Назревал реальный политический бунт. Эти два общественных движения – консервативное и либеральное – ожесточенно и трагически столкнулись в резне на площади Тяньаньмэнь 4 июня 1989 года. Тогда войска Народно-освободительной армии по приказу руководства Компартии открыли боевую стрельбу. Площадь в центре Пекина, прилегающая к старинному имперскому Запретному городу, очищалась от сторонников прав человека и демократии танками. Сотни людей были убиты.

После 1989 года произошло снижение темпов роста китайской экономики, частично в результате попыток обуздать инфляцию, но также отчасти из-за внешней реакции на резню на площади Тяньаньмэнь. Однако это затишье оказалось временным.

В 1990‑х годах Китай наконец разбил «железную тарелку с рисом», отказавшись от социальной политики, гарантировавшей китайскому народу еду и некоторые социальные услуги ценою медленного роста и непродуктивности. Начало появляться что-то похожее на рыночную экономику, что означало, что у китайских работников появилась возможность самим сделать что-то для себя, но никто не гарантировал им поддержку, если им это не удавалось. Ключом к этому новому общественному договору являлось стабильное создание миллионов рабочих мест для новых соискателей. Пока память о Тяньаньмэнь еще была свежа, как и историческая память о вековом хаосе, руководство знало, что жизнь Коммунистической партии и продолжение политической стабильности зависели от создания рабочих мест; все остальное в политике Китая подчинялось этой цели. Самым верным путем к быстрому, массовому созданию рабочих мест было стать крупнейшим экспортером. Валютная привязка виделась средством достижения этой цели. Для Коммунистической партии Китая привязка «доллар – юань» была экономическим оплотом против еще одного бунта на Тяньаньмэнь.

К 1992 году реакционные элементы в Китае, противостоящие реформам, снова начали добиваться отмены особых экономических зон и других программ Дэн Сяопина. В ответ на это заметно ослабший и уже официально удалившийся от дел Дэн Сяопин провел свой знаменитый новогодний тур по Югу – личный визит в крупные промышленные города, включая Шанхай. Этот визит вызвал поддержку дальнейшего экономического развития и политически обезоружил реакционеров. Тур по Югу 1992 года ознаменовал вторую стадию подъема китайской экономики увеличением ВВП более чем вдвое с 1992 по 2000 год.