Чернильное сердце - читать онлайн книгу. Автор: Корнелия Функе cтр.№ 45

— Вот их машина! — сказал второй. Плосконос? Такой же высокий и широкоплечий.

— Посмотри, может быть, они там, в салоне. Да, это был Баста. Его голос Мегги узнала бы из тысячи других.

Плосконос неуклюже, как медведь, стал спускаться вниз по склону. Мегги слышала, как он проклинает колючки, шипы, тьму и этих треклятых мерзавцев, из-за которых ему приходится шастать здесь среди ночи. Баста по-прежнему стоял на дороге. На его лице обозначились резкие тени, когда он поднёс зажигалку, чтобы запалить сигарету. Белые кольца дыма поднимались кверху, в сторону беглецов, и Мегги почудилось, что она слышит запах курева.

— Их здесь нет! — крикнул Плосконос. — Наверное, они пошли дальше пешком. Чёрт возьми, ты думаешь, надо тащиться за ними?

Баста вышел на обочину и заглянул вниз. Потом он повернулся и стал рассматривать косогор, на котором, съёжившись у Мо под боком, притаилась Мегги.

— Они не могли далеко уйти, — сказал он. — Но в темноте напасть на их след будет сложно.

— Вот именно! — Плосконос с пыхтением вновь поднялся на шоссе. — В конце концов, мы же не какие-нибудь индейцы, так ведь?

Баста ничего не ответил. Он просто стоял, прислушивался и затягивался сигаретой. Потом что-то шепнул Плосконосу. Сердце у Мегги едва не остановилось.

Плосконос озабоченно оглянулся.

— Нет, давай лучше приведём собак, — услышала Мегги его голос. — Даже если они где-то спрятались, откуда мы знаем, вверх они пошли или вниз?

Баста посмотрел на деревья, потом в долину и растоптал окурок. Затем вернулся к фургону и достал из него два ружья.

— Сначала сходим вниз, — сказал он и бросил Плосконосу одно из ружей. — Толстухе, конечно же, хотелось под горку.

Не говоря больше ни слова, он исчез в темноте. Плосконос с тоской поглядел на фургон и ворча заковылял вслед за Бастой.

Когда оба пропали из виду, Сажерук выпрямился — бесшумно, словно тень, и показал на вершину косогора. Все последовали за ним, сердце у Мегги прыгало чуть ли не до самого горла. Они перебегали от дерева к дереву, от куста к кусту, то и дело оглядываясь. Всякий раз, когда под её башмаком хрустела ветка, Мегги испуганно вздрагивала, но, к счастью, Баста и Плосконос, спускаясь через заросли вниз по склону, тоже создавали немалый шум.

В какой-то момент дорогу стало больше не видно. Однако страх не покидал их: вдруг Баста повернул и сейчас лезет за ними в гору? Но всякий раз, когда беглецы останавливались и прислушивались, они слышали только собственное дыхание.

— Скоро они поймут, что выбрали неверное направление, — нарушил молчание Сажерук. — И тогда они приведут собак. Нам повезло, что они сразу не взяли их с собой. Баста не слишком на них надеется — и правильно делает. Я частенько кормил их сыром, а от сыра чутьё у собак притупляется. Но тем не менее вскоре он съездит за ними, потому что даже Баста не любит возвращаться к Каприкорну с плохими вестями.

— Тогда нам надо идти ещё быстрее! — сказал Мо.

— А куда? — Элинор уже запыхалась. Сажерук оглянулся. Мегги не поняла, с какой целью. Её глаза ничего не могли разглядеть — так было темно.

— Нужно двигаться на юг, — сказал Сажерук. — К побережью. Нам надо к людям, только это может нас спасти. Там, внизу, ночи светлые и никто не верит в дьявола.

Фарид стоял рядом с Мегги и так напряжённо вглядывался в ночь, словно мог своим взглядом призвать утро или найти где-то во тьме людей, о которых говорил Сажерук. Но во тьме не было видно ни огонька, если не считать россыпи мерцавших на небосклоне звёзд, далёких и холодных. Вдруг они показались Мегги глазами предателей, ей почудился их шёпот: «Посмотри, Баста, вон они, там, под нами. Беги, хватай их!»

Они брели дальше, держась друг за другом, стараясь не отставать. Сажерук выпустил Гвина из рюкзака и взял его на цепь, чтобы он бежал впереди. Судя по всему, кунице это не слишком нравилось. То и дело Сажеруку приходилось выдёргивать Гвина из зарослей, прочь от соблазнительных запахов, недоступных человеческому обонянию. Зверёк фыркал, неодобрительно тявкал и кусал свою цепь.

— Чёрт возьми, однажды я споткнусь об эту маленькую бестию, — ругалась Элинор. — Он не может принять во внимание мои израненные ноги? Я знаю одно: как только мы снова окажемся среди людей, я сниму в гостинице лучшую комнату, какую только можно снять за деньги, и положу свои бедные ноги на большую, мягкую подушку.

— У тебя ещё остались деньги? — недоверчиво спросил Мо. — У меня они сразу же всё отобрали.

— О, Баста первым делом выхватил моё портмоне. Но я женщина предусмотрительная. Моя кредитная карта спрятана в надёжном месте.

— Бывают такие места, которые надёжно защищены от Басты? — Сажерук рывком согнал Гвина с дерева.

— Бывают, — ответила Элинор. — Ни один мужчина не рвётся обыскивать старых, толстых женщин. В этом моё преимущество. Некоторым из моих самых ценных книг я обязана…

Она внезапно умолкла и прокашлялась, когда её взгляд упал на Мегги. Но Мегги сделала вид, будто не слышала последнюю фразу Элинор или, по крайней мере, не поняла, о чём говорит тётушка.

— Ты вовсе не такая уж и толстая! И насчёт старости ты тоже преувеличиваешь.

Мамочки, как же у неё болели ноги!..

— О, большое спасибо, солнышко! — сказала Элинор. — Я, наверное, выкуплю тебя у твоего отца, чтобы трижды в день ты говорила мне такие любезности. Сколько ты хочешь получить за неё, Мо?

— Надо подумать, — ответил Мо. — Три плитки шоколада в день, пойдёт?

Так вот они перешёптывались, продираясь через колючее покрывало холмов. Было совершенно не важно, о чём говорить, потому что все слова, которыми они тихонько обменивались, служили одной цели: отогнать подальше страх и усталость, свинцом наливавшую их ноги. Они шли всё дальше и дальше, в надежде, что Сажерук знает, куда их ведёт. Мегги держалась следом за Мо. Его спина, по крайней мере, давала хоть какую-то защиту от ветвей, унизанных шипами. Шипы то и дело цеплялись за одежду и царапали им лица, словно притаившиеся в темноте злобные животные с острыми, как иглы, когтями.

Наконец они набрели на пешеходную тропу. По обеим её сторонам валялись пустые гильзы — напоминание об охотниках, которые принесли в тишину этого края смерть. Идти по твёрдой, утоптанной земле стало легче, хотя Мегги уже еле волочила ноги от усталости. Когда она, засыпая на ходу, во второй раз споткнулась о пятку Мо, тот посадил её себе на спину и понёс, как он это часто делал раньше, если она не поспевала за его широкими шагами. Тогда он называл её Блошкой, Девочкой-пёрышком или Динь-Динь, в честь феи из «Питера Пэна». Он и сейчас её так иногда называл.

Мегги устало прижалась лицом к его плечу и старалась думать о Питере Пэне, а не о змеях и не о людях с ножами. Но на этот раз её собственная история была слишком реальной, чтобы придуманные истории могли вытеснить её.