Грозовой Сумрак - читать онлайн книгу. Автор: Елена Самойлова cтр.№ 45

Солнечные блики на воде потускнели, почти погасли, стало чуть холоднее.

Я подняла голову к небу, сощурив глаза и наблюдая, как темно-серое пушистое облако, напоминающее кошку, бесшумно крадущуюся на мягких лапах, закрывает собой солнце, сияет расплавленным золотом по неровному краю, становится светлым, почти прозрачным, а дневное светило обращается в тусклую серебряную монетку.

Шумный всплеск воды за спиной, сильные, крепкие руки, кровь с которых смывалась красноватыми потеками, обняли меня под грудью, прижали к разгоряченному телу. Я испуганно вскрикнула – и тотчас услышала над ухом знакомый низкий голос фаэриэ:

– Извини, не мог удержаться.

– Можно подумать, ты пытался, – пробормотала я, пробуя отстраниться. На удивление, он разжал руки почти сразу же – и, зайдя в воду подальше, принялся смывать с груди коричнево-красную кровяную корочку.

Напрасно он спрашивал о мыле – его кровь, даже высохшая и, как мне казалось, намертво приставшая к коже, смывалась легко и быстро, как краски, которыми человеческие женщины иногда раскрашивают лицо и тело во время больших праздников. Рейалл окунулся с головой, вынырнул, убирая с лица отяжелевшие темно-серые пряди волос, и посмотрел на меня. Пристально, не отводя взгляда ставших сиреневыми глаз.

– Кажется, я уже высказывал свое сожаление о твоей красоте… и твоей жестокости, когда ты демонстрировала свои прелести в неподходящее время. – Он двинулся ко мне сквозь толщу воды, плавно, неторопливо, почти не поднимая ряби на гладкой поверхности. – И у нас остался не законченным разговор, помнишь, маленькая ши-дани?

– Помню…

Он протянул мне руку, и я осторожно, опасливо коснулась его ладони кончиками пальцев, не отрывая взгляда от темнеющих с каждым мгновением глаз. Улыбка тронула тонкие, четко очерченные губы, когда солнце вновь залило золотым светом излучину реки – и вдруг неожиданно хлынул дождь!

Шелестящая стена искрящихся в лучах солнца капель обрушилась на нас летним ливнем, «слезами королевны», пролилась по обнаженным телам теплым потоком, защекотала тысячами ласковых прикосновений. Я вздрогнула – и радостно рассмеялась, запрокидывая голову, подставляя лицо поцелуям дождя, раскинув руки и ловя отдельные капли, сыплющиеся с небес.

Рей вихрем скользнул вокруг меня, его смех эхом дробился в шелесте падающих, звонко разбивающихся о поверхность реки дождевых капель, пальцы скользили по моему телу так бережно, отрывисто, осторожно, что не понять было, где по коже стекают «слезы королевны», а где касаются руки фаэриэ. Казалось, река вокруг нас сошла с ума – волны вздымались по обе стороны от нас в высоту человеческого роста, закручивались спиралью водоворота, водяного смерча, танцующего на вспененном потоке, а Рейалл подхватил меня на руки, закружил в какой-то странной, неистовой пляске.

Поцелуй, жаркий, обжигающий.

Скрученная в тугую спираль водяная плеть, ласкающе огладившая мое тело, капли дождя, щекочущие кожу.

И Грозовой Сумрак, прижимающий меня к себе, ставший со мной единым целым в этом сумасшедшем танце, соединившем небо и водяную гладь сверкающим дождевым шлейфом…

Мир на двоих, молодой, яркий, неистовый в своем желании быть свободным, быть самостоятельным. Мир, где свинцовые грозовые тучи плывут по высокому ночному небу, где ветер живет своей жизнью, заигрывая с разноцветными косами деревьев, голубоватые сети молний расцвечивают облака оттенками аметиста и хрусталя, а единственным Условием является определенная гармония. Если бы у нас с Рейаллом было бы чуть больше сил, знаний или стремления – этот мир мог бы стать еще одним волшебным Холмом, живущим вне времени…

Где-то яростно, сильно прогрохотал гром, его отзвуки прокатились над рекой, сливаясь с голосом Рея, с шелестом стремительно стихающего ливня. Река, едва не вышедшая из берегов, успокаивалась, вновь превращаясь из разбуженной стихии в обычную ленивую речку с холодным глубинным течением…

Я медленно приходила в себя, уткнувшись лицом в мокрое жесткое плечо фаэриэ, все еще удерживающего меня на руках, обнимая его так крепко, как только могла. Словно боялась, что, стоит разжать тесные объятия, – и он растает, как грозовое облако, превратится в свободный ветер, в ночную бурю, улетит следом за уходящим в сторону от реки ливнем.

Рей прижался щекой к моему виску, глубоко, судорожно вздохнул, окружая-обнимая меня коконом прохладного воздуха, полного мелкой водяной пыли, подобного сверкающему шлейфу, и создавая вокруг нас небольшую, но очень яркую радугу, младшую сестру той, что широкой дугой раскинулась в пронзительно-синих небесах, умытых дождем.

– Ты больше… не боишься меня, маленькая ши-дани? – Голос очень тихий, хриплый, почти сорванный. Словно тот единственный раскат грома в небесах во время ливня был его криком.

– Не боюсь… – Шепот, больше похожий на шелест ветра в листве. Признание, которое бесценно само по себе.

Фаэриэ обнял меня покрепче и понес к берегу, роняя капельки с кончиков темно-серых волос мне на плечи.

– Я хочу испить эту чашу единения до дна, маленькая моя ши-дани…

Почему-то это прозвучало как обещание, силы в котором гораздо больше, чем в договоре, заключаемом пролитой кровью…

Пыль над широкой наезженной дорогой клубилась желтовато-коричневым облаком, никак не желающим оседать в глубоких колеях, проложенных сотнями телег и подвод, направляющихся к Альгасту, торговому городу, построенному на пересечении восточного и северного тракта. Телегу, хозяин которой согласился нас подвезти до городских ворот, немилосердно трясло и подбрасывало на каждом камешке, попадавшем под колеса, – приходилось держаться за плохо ошкуренную обрешетку, сажая занозы в ладонь всякий раз, когда встряхивало особенно сильно. Не прошло и часа, как мне стало казаться, что еще немного – и дорога вместе с душой вытрясет из меня все остальное, превратит меня в побитое бесформенное нечто, которое стыдливо спихнут с телеги в канаву или в ров в двух шагах от городской стены, и поедут дальше, стараясь позабыть о бродяжке, подобранной из жалости на обочине.

Рейалла же, вновь «очеловечившегося» по дороге от реки к торговому тракту и напоминающего бастарда «высоких кровей», ни тряска, ни занозистая обрешетка, ни душное пыльное облако, стоящее над трактом, совершенно не волновали. Он спокойно сидел, привалившись спиной к увязанному грубой веревкой тюку, закрыв глаза, и вроде бы даже дремал, не обращая внимания на жару, палящее солнце и постоянные переругивания возниц – становящиеся особенно громкими и нецензурными, когда кто-нибудь пытался объехать неторопливо катящийся по тракту торговый караван, поднимая тучу мелкой пыли, от которой в груди возникал нестерпимый кашель, а глаза начинали болеть и слезиться.

– Закрой лицо платком, будет легче, – негромко сказал фаэриэ, не открывая глаз, когда я в очередной раз захлебнулась кашлем после стремительно промчавшегося мимо телеги конного всадника. – У тебя целый отрез ткани на бинты в сумке лежит, только если ты не позабыла его у речки или в лесу.