Сержант и капитан - читать онлайн книгу. Автор: Иван Коновалов cтр.№ 5

— Вот скажи мне, Никита, — спрашивал обычно он, — что есть жизнь человеческая?

— Суета и маразм, Филипп Арсеньич.

— Мал ты еще. Жизнь есть духовная субстанция, помещенная внутрь физической.

— Это в нас, что ли?

— В вас…

После этого Филипп Арсеньевич переходил обычно на глагольный посконно русский стиль с многочисленными предлогами «в» и «на». Никита любил его слушать. Он — единственный объективный критик нашей непростой эпохи, хотя какие эпохи простые. Вместе с Никитой Филиппа Арсеньевича слушают местные кошки и коты. Он за это угощает их часто валерьянкой. Его бабка пить ему не разрешает, а с собой на лавочку дает всегда пузырек с настойкой. Для успокоения его философских буйств. Но Арсеньевич валерьянку отдает котам, а за бутылкой посылает кого-нибудь из соседей. И сидят Арсеньевич с котами до позднего вечера, соображают и ведут умные беседы.

— Никита! Вернулся, сосед?! — Арсеньевич даже попытался приподняться. Он был действительно рад.

— Вернулся.

— Это хорошо. Мы победили?

— Смотри телевизор, Филипп Арсеньич. Там все объяснят.

В голосе Никиты не было ни тени злорадства, и Арсеньевич это понял:

— Правильно, не наше это с тобой дело — политика. Живой — это главное. А настроение? — понимающе прищурился Арсеньевич.

— Честно скажу, не разобрался.

— Ну, солдат, ты иди, поспи, а вечерком подходи, потолкуем. Хотя тебе сейчас не до стариковских разговоров.

Никита пообещал прийти, если сможет.

К одиннадцати утра к подъезду подъехал черный «Мерседес-320». Никита вышел, сел в него и помахал Арсеньевичу. Тот уважительно сделал костылем «под ружье». Никита благосклонно склонил голову.

Синяя форменная фуражка на голове шофера заставила Никиту сделать уважительный медленный кивок, шофер, сам чувствующий себя «шофером миссис Дейзи», самодовольно ухмыльнулся, но на всякий случай заметил:

— Выдали. Что мы, хуже других?

Митин офис на Сивцевов Вражике. Когда они подъезжали, Никита увидел человека на ступенях офиса, который ему очень не понравился. Что-то среднее между чернорабочим и министром путей сообщений. Кажется, не успеешь уследить, как он возьмет лопату и кирку и начнет укладывать Байкало-Амурскую магистраль, и при этом будет командовать самим собой. Целеустремленный, как памятник Юрию Гагарину. Руки вытянуты назад, как у лейб-гвардейского офицера. Широкое, но чуть вытянутое лицо. Волосы русые, уже с небольшой проседью на висках, зачесаны назад. Никита вдруг понял, что это Митя. Как сильно он изменился в сторону вечности. А ведь ему всего двадцать шесть.

Не изменились глаза. Крупные, проницательные, но посаженные чересчур близко к носу, они, как всегда, портили общее впечатление. В целом Митя выглядел как большой босс.

На ступенях офисного здания они встретились, обнялись и пошли беседовать. Дмитрий пребывал в отличном расположении духа:

— Ну что. Никита, много народу убил, удовлетворил свое собственное эго?

— Ого. Каким языком ты заговорил. — Никита искренне удивился.

— Люди меняются. Мир меняется. Ты намерен меняться?

Именно такой разговор Никита и представлял:

— Намерен. Мне нужна работа и хорошие деньги. Кто, кроме тебя, Мить, даст мне и то и другое одновременно?

— Никита, ты не юродствуй и запомни: я — начальник, ты — подчиненный с перспективами.

— Согласен. Но имей в виду. Если перспективы мне покажутся оскорбительными, я тебя пошлю так далеко, что ты сам удивишься.

Мите это настолько не понравилось, что он хотел махнуть по инерции своим телохранителям. За матовым стеклом входной двери маячили Томми Ли Джонс и Уилл Смит — черные костюмы, черные очки, черные галстуки, белые рубашки.

— Да, нервы ты себе там основательно расшатал, но на будущее старайся держать себя в руках и не хамить старшим по званию. — Митя оставался спокойным. — Помни, здесь твои военные заслуги признаю только я, на остальных они впечатления не произведут. И сейчас я один раз, всего один раз, попрошу, заметь, попрошу дать мне слово не пререкаться со мной ни при людях, ни без людей, и не показывать всем своим видом, что мы друзья. Когда надо будет, я сам это покажу. Давить на тебя не буду. Даешь слово?

— Даю. Что я должен буду делать? Я в строительстве ни бельмеса не понимаю. Так, покрасить чего-нибудь или поштукатурить, хотя второе у меня хуже получается.

Митя нахмурился и постучал себя по виску:

— Видишь, седею, криминала в нашем бизнесе сейчас много. И нам угрожают, и мы иной раз… Я тебе доверяю, и ты вернулся с войны с дубленой кожей. Вот твои козыри. Все остальное ерунда. Начнешь с общего ознакомления, будешь контролировать наши объекты строительства, входить в курс дела. Но старайся все это делать с умным видом. Должность назовем незамысловато — советник по вопросам безопасности. Платить буду хорошо. При случае дашь совет или поможешь в какой-нибудь щепетильной ситуации. Ну, как тебе расклад?

Никита поморщился, но тут же улыбнулся:

— В целом неплохой расклад. Не очень нравится понятие «щепетильная ситуация». Но в наше время они случаются сплошь и рядом, так что будем пытаться их решать. Деньги нужны. Я тебе благодарен.

Митя удовлетворенно хмыкнул и потер руки:

— Здравый смысл и здоровый цинизм тебе не отстрелили. Рассуждаешь верно. Итак… — Он посмотрел на часы. — Мне пора. Сегодня пятница. У тебя почти три дня на разграбление города. Так что в понедельник жду тебя здесь же в девять утра. Машину не пришлю. Извини, свои могут неправильно понять.

Они встали, пожали руки. Затем Митя сел снова в свое кресло, а Никита пошел к двери.

— Когда-нибудь расскажешь, как там было? — спросил осторожно новый начальник в спину. Никита, не ответив ни слова, вышел. Он намеренно оставил между ними небольшую дистанцию. Дмитрий остался хорошим другом, это он понял, но без этой небольшой дистанции он может начать зарываться.

Выйдя на улицу, Никита решил напиться. Напиться основательно, потому что с понедельника он намерен пить, только подчиняясь обстоятельствам. И с понедельника — новая жизнь, в черном костюме и белой рубашке.

Начал Никита с текилы. Но ее пришлось отставить и перейти на пиво «Корона». Текила как и водка требует быстрых рывков и быстрых глотков. С пивом есть время подумать и рассудить правильно. Но, перемешав текилу с пивом, Никита вообще временно утратил способность мыслить и не заметил, как оказался на улице. Быстро вдохнув на Тверской несколько бензиновых выхлопов и чуть-чуть свежего воздуха, Никита немного пришел в себя. Он решил немного пройтись и успокоиться. Свернул в Газетный переулок и пошел какими-то дворами, не разбирая дороги, по направлению к Новому Арбату.

По пути попалась детская площадка. Захотелось покачаться на качелях. Никита удобно расположился в сидушке, взялся руками за холодные железные поручни и оттолкнулся ногами от земли. Москва бодро закачалась. Кремлевские звезды то падали вниз, то взлетали вверх. В полете качались деревья и дома, а через несколько минут к ним присоединились несколько темных фигур. Они стояли, перекосившись в разные стороны, как раскачанные ветром столбы, и беззастенчиво глазели на Никитины взлеты и падения. Пришлось остановиться и спросить, что им, собственно, надо.