Тайна Нилии - читать онлайн книгу. Автор: Поль де Ивуа cтр.№ 15

Но вот Блэсс снова появился на палубе, взволнованный и возмущенный, и, увидев Джека, видимо, очень обрадовался тому, что может хоть с кем-нибудь поделиться своими чувствами.

— Нет, это что-то непостижимое! Какое нахальство!.. Муху… и куда же? На нос!.. Нет, это просто возмутительно! — вполголоса восклицал Блэсс, жалуясь молодому Прайсу. — Хорошо, что наши вращающиеся башни уже строятся, а то дело принимает весьма серьезный оборот… Да, да… весьма неприятный оборот. Сейчас мы пристанем к берегу, я должен отправить немедленно немного денег. Если хотите, пойдемте со мной, вы мне поможете, от вас нет надобности что-либо скрывать, так как вам все известно…

Джек, который вообще любил знать все, что вокруг него происходило, конечно, выразил полную готовность и, как только мостик был перекинут на берег, они гимнастическим шагом направились к телеграфной станции, и Блэсс на ходу стать сообщать своему спутнику подробности своего свидания с Сирдаром.

— Теперь Сирдар может стать посмешищем целой страны. И не только Сирдар, а вся Англия в его лице. Вот почему мы сейчас дадим телеграммы всем начальникам постов, чтобы они известили сэра Джорджа Кауфмана о том, что Сирдар требует его немедленно к себе и что он будет ожидать его сегодня ночью у Тахта. Лорд Бигген желает сегодня же произвести необходимую операцию над своим носом, а так как доктор Кауфман очень искусный хирург, то он желает поручить ему эту операцию, чтобы завтра же иметь возможность появиться снова на палубе. Генерал, без сомнения, прав: сидеть, запершись в своей каюте, для него не благовидно, это может дать повод к совершенно нежелательным предположениям!

Добежав до телеграфной станции, Блэсс и Джек составили и отправили несколько срочных телеграмм и затем, тем же гимнастическим шагом, вернулись на канонерку, которая, едва только они вступили на ее палубу, тотчас же пошла полным ходом вперед.

Блэсс, не теряя ни минуты, пошел отдать отчет в возложенном на него поручении Сирдару, а Джек снова остался один.

Вдруг им овладело неудержимое желание увидеть Робера Лавареда, этого молодого француза, геройски посвятившего себя делу освобождения Египта. И медленно, как бы против воли, юноша направился к той каюте, которая служила тюрьмою Лавареду. Два матроса с ружьями у ног стояли у дверей. У широкого окна этой каюты в верхней рубке, прижавшись лицом к стеклу, стоял арестованный, глядя на бегущие берега Нила. Что-то странное отражалось в его упорном взгляде. Был ли обескуражен этот человек, или в душе его все еще жила хоть слабая надежда, трудно было сказать.

Джек остановился в нескольких шагах от окна, но Лаваред не видел его, так как взгляд его был устремлен туда, где виднелась группа его друзей — Арман, Оретт и Лотия. На нее смотрел теперь из окна своей тюрьмы бедный арестант. Ради нее он посвятил себя делу освобождения Египта, ради этих прекрасных, темных глаз, ради того, чтобы обладать рукой и сердцем этой чудесной девушки, которая, действительно, отдала ему свое сердце и только ждала, чтобы настал час отдать ему свою руку. Все это понял, угадал своим чутким сердцем Джек, он тоже ради своей таинственной Нилии стал сначала шпионом, а теперь потому только, что она уверила его в французском происхождении, переходил на сторону французов. И чем больше он размышлял, тем сильнее пробуждалось в его душе сочувствие к Роберу Лавареду. Вдруг последний его заметил, и взгляд, полный немого укора, упал на молодого человека.

От этого взгляда на душе у Джека стало как-то неловко, он желал хоть чем-нибудь выразить свои чувства заключенному, приподняв шляпу, он почтительно поклонился Лавареду, который смотрел на него, недоумевая, что бы могло означать подобное отношение к нему молодого англичанина, способствовавшего его аресту. Но как и чем мог Джек дать ему понять о своих изменившихся чувствах? Вдруг Хоуп помог ему лучше, чем можно было ожидать: подойдя к молодому человеку, он взял его дружески под руку и после того, низко раскланявшись с Лаваредом, на его же глазах взял Джека за шею и, продолжая ласково кивать своему господину, увлек молодого Прайса в тот конец палубы, где находились Арман, Оретт и Лотия. Машинально починившись орангутангу, Джек только теперь сообразил, что Хоуп нашел единственный способ дать понять заключенному то, что сам он не находил возможности выразить ему. Увидя его среди своих друзей, Робер, несомненно, должен был понять, что молодой англичанин, дружественно беседующий с Арманом и его спутницами, не мог быть его врагом и предателем.

Поздоровавшись с дамами и Арманом Лаваредом, Джек сел с ними, возражая на слова Лотии, упрекавшей Хоупа за то, что тот как бы насильно привел сюда молодого человека, Джек сказал:

— Не вините его, он сделал со мной то, что я сам хотел бы сделать! Да, вот уже несколько дней, как я желал с вами побеседовать, но все не решался, сегодня же решил бесповоротно мучивший меня вопрос и хочу изложить вам все, что происходило в моей душе, чтобы вы могли сами судить меня по справедливости!

И Джек вкратце рассказал им все: свое детство, под крылом доброй мистрис Прайс, затем тайну, которую та открыла ему и Джону на двадцатом году их жизни; свою нравственную двойственность, мучительное колебание при выборе родины и, наконец, восторжествовавшее над ним сознание, что он — француз и, следовательно, должен быть их естественным союзником и сторонником.

Его слушали, не прерывая, и, когда он окончил, Лаваред протянул ему дружески руки, проговорив:

— Я вам верю!

— Благодарю, — растроганно произнес юноша, — и уверяю вас, что я искренно желал бы загладить свою вину перед вами, желал бы видеть вас свободными!

— В самом деле? В таком случае я обращусь к вам, как к другу! — сказал Лаваред. — Сегодня вечером наша канонерка остановится у Тахта, незначительной деревни окруженной лесом акаций, тянущихся вдоль берега, который здесь почти отвесно спускается в реку, так что наш стимер ^[3] подойдет к самому берегу. Так вот, я думаю воспользоваться этим удобным случаем для того, чтобы бежать отсюда. Вы можете мне оказать при этом большое содействие! — добавил Лаваред.

— Я готов! — отозвался Джек.

— В таком случае заявите, кому следует, что вы сумели войти с нами в дружбу, сумели нас уверить, что вы были непричастны к нашему аресту и что мы поверили вам; вы же сделали это из желания иметь возможность ближе следить за нами!

— Прекрасно, но какая польза может быть вам от этого?

— Видя вас с нами, за нами будут меньше следить, полагаясь на вашу бдительность! Понимаете? Так вот сегодня вечером я попрошу вас побыть с нами здесь и сделать это так, чтобы все это знали и видели!

— Но если вы бежите, то меня обвинят в сообщничестве!..

— Нет, будьте покойны, мы вас свяжем, спеленаем, словом, сделаем все так, что никому и в голову не придет заподозрить вас в соучастии!

— Да, да, это блестящая мысль! Я сейчас же примусь за исполнение своей роли! Прощайте, господа, под вечер я буду снова здесь с вами! — с этими словами Джек покинул своих новых друзей и, завидев выходившего из каюты Блэсса, командира «Впередсмотрящего», направился к нему.