Черный город - читать онлайн книгу. Автор: Фернандо Гамбоа cтр.№ 124

Доносившиеся до нас издалека гневные завывания морсего вдруг на некоторое время стихли, однако, как ни странно, воцарившаяся тишина показалась нам ужаснее этих завываний. Мы прекрасно понимали, что морсего не оставят нас в покое, и это их неожиданное молчание вполне могло означать, что они уже приближаются к нам и готовятся к нападению.

Вскоре растительность вокруг нас стала наполняться звуками.

То, что поначалу представляло собой лишь шелест в зарослях кустарника, постепенно переросло в хруст ломаемых веток. Морсего, похоже, не пытались скрывать, что они находятся неподалеку от нас: они знали, что никуда мы от них не убежим, даже если и заметим, что они совсем рядом.

Вскоре стало раздаваться и их рычание — сначала где-то далеко позади, а затем уже по обе стороны дороги, по которой мы шли.

— Они хотят нас окружить! — воскликнула Касси.

Мексиканка была права: морсего пытались нас окружить и перерезать нам путь, чтобы мы не успели добраться до своего убежища.

— Стреляйте по сторонам! — крикнул я, пыхтя от натуги. — Не давайте им нас обогнать!

Те из нас, кто держал в руках автомат, тут же начали стрелять по кустам, растущим по обе стороны от дороги. Они, как и я, понимали, что это единственный имеющийся в нашем распоряжении способ не позволить морсего нас обогнать, а потому палили наугад, поливая пулями густые заросли и, возможно, не попадая ни в одного из морсего, но, по крайней мере, рассчитывая их напугать и тем самым не позволить преградить нам дорогу к храму.

Мои спутники стреляли, опустошая магазины, затем подсоединяли к своим автоматам новые магазины и снова начинали стрелять, крича от ожесточения и отчаяния. Я не мог видеть, что происходит за моей спиной, хотя вообразить себе эту картину было отнюдь не трудно. Прямо перед собой я видел, как Валерия и Касси стреляют из автоматов, словно одержимые: одна в одну сторону, а вторая — в другую. Эти две женщины были очень разными, однако сейчас у них обеих в глазах горел один и тот же огонь — тот самый огонь, который появляется в глазах человека, когда он осознает, что жить ему, скорее всего, осталось уже совсем чуть-чуть, и решает перед смертью задать жару.

Вспышки выстрелов и дым посреди быстро сгущающейся темноты придавали данной ситуации что-то апокалипсическое, а мы все были похожи, если немножечко напрячь воображение, на последних обитателей Земли, сошедшихся в роковой схватке со всеми демонами преисподней…

Сквозь грохот выстрелов до меня донесся голос начавшего отставать от всех остальных Клаудио.

— Они удаляются! — восторженно крикнул аргентинец. — Мы отогнали их назад!

Как только он произнес эти слова, я, обернувшись, чтобы воочию убедиться в том, что морсего и в самом деле дали слабину, увидел, как какая-то черная, чернее ночи, тень соскользнула с дерева, рядом с которым мы проходили, и набросилась сверху на Клаудио, повалив его при этом на землю. Аргентинец, моментально смекнув, что произошло, бросил нам вслед отчаянный взгляд и открыл было рот, чтобы позвать нас на помощь, однако, так и не успев ничего крикнуть, он завопил от боли: черная тень резанула его по спине, разрывая кожу и плоть.

Валерия, услышав вопль Клаудио, резко обернулась. Увидев, что ее друга повалил на землю морсего, она закричала от охватившего ее ужаса. Я застыл на месте, будучи не в силах оторвать взгляд от несчастного археолога, и, когда еще две темные тени появились — одна с одной, а вторая с другой стороны дороги — и тоже набросились на него, я понял, что спасти его уже не удастся.

В этой жуткой ситуации один лишь Иак нашел в себе мужество сделать то, что надлежало сделать: абсолютно хладнокровно прицелившись из своего лука, он выпустил стрелу в голову аргентинца, которого морсего уже начали разрывать на части.

— Бежать! — крикнул индеец, поворачиваясь к нам и толкая меня в спину. — Не останавливаться!

Мы еще секунду-другую стояли, словно окаменевшие, будучи не в силах прийти в себя после увиденной нами ужасной сцены… Первым, как ни странно, это удалось сделать профессору. Он обрушил на нас такие ругательства, которые я от него никак не ожидал услышать, но которые, однако, возымели нужный эффект и заставили нас не таращиться на происходящее, а попытаться спасти свои жизни.

К счастью для нас — тех, кто еще оставался в живых, — морсего отвлеклись на расчленение трупа бедняги Клаудио, и это дало нам возможность успеть добежать до каменной лестницы храма. Мы стремительно поднялись по ней и остановились только тогда, когда оказались в центре большого зала, где был установлен трон. Совершенно обессиленные, мы повалились на пол и впервые за много часов почувствовали себя в относительной безопасности.

Мы лежали на спине на каменном полу, тяжело дыша после изнурительного бега и безуспешно пытаясь не думать о той ужасной сцене, свидетелями которой мы только что стали. Никто из нас не мог произнести ни слова.

Мне казалось, что мои легкие полностью опустошены и что даже всего теплого и влажного воздуха амазонской сельвы не хватит для того, чтобы их наполнить. В течение нескольких минут тишину огромного зала нарушали лишь звуки прерывистого дыхания пяти человек. Затем вдруг раздался, заставив меня вздрогнуть, жалобный стон. Я, вспомнив про Анжелику, приподнял голову и увидел, что бразильянка лежит, как и раньше, в полусознательном состоянии на примитивных носилках.

— Вы взяли в лагере наемников то, что я попросил вас прихватить с собой? — с трудом приподнявшись, осведомился я у дочери профессора.

Валерия, взглянув на меня в полумраке, тут же поняла, что я имею в виду. Она, пыхтя, встала на ноги и, взяв фонарик и посветив себе, нашла то, о чем я завел речь. Затем она подошла к Анжелике, и, пока Касси, которая тоже уже поднялась, осторожно снимала с бразильянки окровавленные лоскуты одежды, которыми была перевязана ее ужасная рана, Валерия, светя себе фонариком, открыла маленький оранжевый чемоданчик с нарисованным на нем белым крестом.

Используя марлю и насыщенную кислородом воду, она промыла раны на животе Анжелики, и те приняли вид глубоких порезов, которые начинались выше пупка и уходили вниз. Порезы были очень глубокими, до кишок, и из них сочилась густая и темная, почти черная кровь.

Мы, не говоря ни слова, переглянулись. Мы знали, что это означает.

Анжелика снова начала стонать от боли.

— Мне кажется, самое лучшее, что мы можем сделать, — это перебинтовать ее рану и дать ей самой морфия, — сказал я.

— А может, нам попытаться ее рану зашить? — предложил профессор, выгибая дугой бровь.

— Проф, — тихо ответил я, хотя и был уверен, что бразильянка меня не слышит, — такие глубокие порезы наносят организму огромнейший ущерб. Если мы попытаемся зашить ее рану, толку от этого никакого не будет. Мы только причиним ей еще больше боли.

— Так что же нам делать?

— Я предлагаю попытаться сделать так, чтобы она не умерла, давать ей болеутоляющие средства и при первой же возможности вытащить ее отсюда и доставить в больницу.