Яйца, бобы и лепешки - читать онлайн книгу. Автор: Пэлем Грэнвил Вудхауз cтр.№ 30

– Я спрошу?

– Все учтено. Для прокорма кошек открываешь рядом крысиное ранчо. Крысы размножаются с быстротой кошек, и если ты начнешь с миллиона крыс, это даст тебе четыре крысы в день на кошку, а это больше чем требуется. Крыс ты кормишь тем, что остается от кошек после снятия шкурок, из расчета четверти кошки на крысу, и таким образом предприятие автоматически переходит на самоокупаемость. Кошки будут есть крыс, крысы будут есть кошек…

В дверь постучали.

– Войдите, – раздраженно рявкнул Укридж. Капитаны промышленности не терпят, когда их отвлекают во время совещаний.

Его статистические выкладки прервал дворецкий.

– Джентльмен к вам, сэр, – доложил он.

– Кто такой?

– Он не назвался, сэр. Он священнослужитель, сэр.

– Но не здешний приходской священник? – с тревогой осведомился Укридж.

– Нет, сэр. Он младший священник. Джентльмен спросил мисс Укридж. Я поставил его в известность, что мисс Укридж в отъезде, но что вы здесь, и тогда он выразил желание увидеть вас.

– Ну ладно, – сказал Укридж со вздохом покорности судьбе. – Пригласите его войти. Хотя мы подвергаемся серьезному риску, Корки, – добавил он, когда дверь закрылась за дворецким. – У этих священников без прихода в рукаве частенько припрятаны подписные листы, и они большие умельцы, если не проявить гранитной твердости, выцарапывать пожертвования в Фонд Церковного Органа или еще чего-то. Все же будем надеяться…

Дверь отворилась, и вошел наш гость. Довольно щуплый для младшего священника, но с обаятельным наивным лицом, украшенным пенсне. Его сюртук щеголял лютиком, а едва он открыл рот, как выяснилось, что он заика, и очень оригинальный.

– Щен-щен-щен… – сказал он.

– А? – сказал Укридж.

– Мистер щен-щен-щен Укридж?

– Да. А это мой друг мистер Коркоран.

Я поклонился, младший священник поклонился.

– Садитесь-садитесь, – гостеприимно предложил Укридж. – Выпьете?

Гость поднял ладонь.

– Нет, благодарю вас, – ответил он. – Я убедился, что полное воздержание от всяких алкогольных напитков весьма благотворно для моего здоровья. В университете я пил, хотя умеренно, но с тех пор как окончил его, убедился, что лучше щен-щен-щен полностью. Но прошу вас не отказывать себе из-за меня. Ханжество мне чуждо.

Он посиял секунду-другую дружеской улыбкой, затем его лицо приняло глубоко серьезное выражение. Сразу стало понятно, что этого человека что-то гнетет.

– Я пришел сюда, мистер Укридж, – сказал он, – по щен-щен-щен-щен-щен…

– В поисках помощи для прихода? – попытался выручить я его.

Он покачал головой:

– Нет, щен-щен-щен…

– Прогуливаясь по роще? – подсказал Укридж.

– Нет, по щен-щен-щен весьма неприятной причине. Насколько я понял, мисс Укридж в отъезде, а поэтому вы, как ее племянник, являетесь верховным гением этих мест, если мне будет дозволено употребить это выражение, и, следовательно, этих щен-щен-щен празднеств.

– А? – сказал Укридж в некотором обалдении.

– Я хочу сказать, что с жалобами следует обращаться к вам.

– Жалобами?

– На то, что происходит в саду мисс Укридж, в пределах ее, можно выразиться, юрисдикции.

Классическое образование Укриджа оборвалось безвременно, потому что в юном возрасте его, к несчастью, изгнали из школы, в которой мы оба коротали наши мальчишеские дни, и непринужденная болтовня на латыни не входила в число его светских талантов. Он похлопал глазами, жалобно посмотрел на меня, и я перевел:

– Он имеет в виду, – сказал я, – что твоя тетя предоставила свой сад под этот базарчик, а потому ей принадлежит право прежде всех получать информацию о любых штучках-дрючках и заварушках, имеющих там место.

– Вот именно, – сказал младший священник.

– Но, черт дери, малышок, – запротестовал Укридж, осмысливший ситуацию, – на благотворительных базарах заварушки законны. Ты не хуже меня знаешь, что, когда члены любой Лиги Трезвости собираются вместе и начинают продавать что-то с прилавков, разрешается все, кроме выцарапывания глаз и кусания. Единственный выход – быть начеку и держаться подальше.

Наш гость скорбно покачал головой:

– Касательно того, как ведется торговля за прилавками, у меня жалоб нет, мистер щен-щен-щен. Вполне естественно, что на базаре в помощь достойному делу цены на различные продающиеся предметы выше тех, которые за них запрашивают в обычных торговых заведениях. Но злонамеренное и обдуманное вымогательство – другое дело.

– Вымогательство?

– В саду некая молодая особа вымогает деньги у посетителей под предлогом, что сегодня День Лютика. Вот в чем соль, мистер Укридж. День Лютика – это день благотворительной продажи флажков Национального ортопедического института и наступит только через несколько недель. Эта молодая особа сознательно обманывает посетителей базара.

Укридж затравленно облизнул губы.

– Вероятно, местное учреждение с таким же названием, – предположил я.

– Вот-вот, – благодарно сказал Укридж. – Я как раз собирался сказать именно это. Вероятно, местное учреждение. Фонд свежего воздуха для бедняков здешних мест, если не ошибаюсь. По-моему, я слышал, как они обсуждали это. Только сейчас вспомнил.

Но младший священник отказался взвесить эту теорию.

– Нет, – сказал он. – Будь так, молодая особа осведомила бы меня об этом. На мои вопросы она отвечала уклончиво, и ничего убедительного я не услышал. Она только улыбалась и повторяла слова «День Лютика». Мне кажется, необходимо пригласить полицию.

– Полицию! – пробулькал Укридж, зеленея.

– Это наш щен-щен-щен долг, – сказал наш гость с видом человека, который пишет письма в газеты, подписываясь «Pro Bono Publico» ^[2].

Укридж взвился из своего кресла, судорожно схватил меня за локоть и потащил к двери.

– Извините! – сказал он и зашептал, утаскивая меня в коридор: – Беги, скажи ей, чтобы она смывалась – и быстро!

– Ладно, – сказал я.

– Без сомнения, ты найдешь полицейского дальше по улице, – загремел Укридж.

– Будь уверен, – ответил я звонким, далеко разносящимся голосом.

– Мы не можем допустить тут ничего подобного, – взревел Укридж.

– Само собой, – с энтузиазмом проорал я.

Он вернулся в кабинет, а я отправился выполнять мою миссию милосердия. Я как раз достиг парадной двери и хотел было открыть ее, как вдруг она распахнулась сама, и в следующий миг я уже смотрел в ясные голубые глаза укриджевской тети Джулии.