Отель "У погибшего альпиниста". Стажеры. Улитка на склоне - читать онлайн книгу. Автор: Аркадий Стругацкий cтр.№ 30

– Да-да, и будете совершенно правы, – поспешно сказал я. – Еще один, последний вопрос, господин Мозес.

– Последний! – сказал он, угрожающе потрясая указательным пальцем.

– Не заметили ли вы, в какое примерно время госпожа Мозес покидала столовую?

Наступила жуткая пауза. Мозес, наливаясь синевой, глядел на меня вытаращенными мутными глазами.

– Кажется, вы осмеливаетесь предположить, что супруга Мозеса причастна к убийству? – сдавленным голосом произнес он. Я отчаянно замотал головой, но это не помогло. – И вы, кажется, осмеливаетесь рассчитывать на то, что Мозес в этой ситуации будет давать вам какие бы то ни было показания? Или вы, быть может, полагаете, что имеете дело не с Мозесом, сударь? Может быть, вы позволили себе вообразить, будто имеете дело с каким-нибудь одноруким бродягой, укравшим у меня драгоценные золотые часы? Или, быть может…

Я закрыл глаза. На протяжении последующих пяти минут я услыхал массу самых чудовищных предположений относительно своих намерений и своих замыслов, направленных против чести, достоинства, имущества, а также физической безопасности Мозеса, сударь, не какого-нибудь мерзкого пса, служащего очевидным рассадником блох, а Мозеса, Альберта Мозеса, сударь, вы способны понять это или нет?.. К концу этой речи я уже не надеялся получить сколько-нибудь вразумительный ответ. Я только с отчаянием думал, что уж до госпожи Мозес мне теперь не добраться никогда. Но получилось иначе. Мозес вдруг остановился, подождал, пока я открою глаза, и произнес с невыразимым презрением:

– Впрочем, это смешно – приписывать такой обыкновенной личности столь хитроумные замыслы. Смешно и недостойно Мозеса. Конечно, мы имеем здесь дело с элементарной чиновничье-полицейской бестактностью, обусловленной низким уровнем культурного и умственного развития. Я принимаю ваши извинения, сударь, и честь имею откланяться. Мало того. Взвесив все обстоятельства… Я же понимаю, что у вас недостанет благородства оставить в покое мою жену и избавить ее от ваших нелепых вопросов. Поэтому я разрешаю вам задать эти вопросы – не больше двух вопросов, сударь! – в моем присутствии. Немедленно. Следуйте за мной.

Внутренне ликуя, я последовал за ним. Он постучался в дверь госпожи Мозес и, когда она откликнулась, скрипуче проворковал:

– К вам можно, дорогая? Я не один…

К дорогой было можно. Дорогая в прежней позе возлежала под торшером, теперь уже полностью одетая. Она встретила нас своей чарующей улыбкой. Старый хрыч подсеменил к ней и поцеловал ей руку – тут я почему-то вспомнил, что он, по словам хозяина, лупит ее плеткой.

– Это инспектор, дорогая, – проскрипел Мозес, валясь в кресло. – Вы помните инспектора?

– Ну как я могла забыть нашего милого господина Глебски? – откликнулась красавица. – Садитесь, инспектор, сделайте одолжение. Чудная ночь, не правда ли? Столько поэзии!.. Луна…

Я сел на стул.

– Инспектор делает нам честь, дорогая, – объявил Мозес, – подозревая нас с вами в убийстве этого Олафа. Вы помните Олафа? Так вот, его убили.

– Да, я уже слыхала об этом, – сказала госпожа Мозес. – Это ужасно. Милый Глебски, неужели вы действительно подозреваете нас в этом кошмарном злодеянии?

Мне все это надоело. Хватит, подумал я. К чертовой матери.

– Сударыня, – сказал я сухо. – Следствием установлено, что вчера примерно в половине девятого вечера вы покидали столовую. Вы, конечно, подтверждаете это?

Старик негодующе заворочался в кресле, но госпожа Мозес опередила его.

– Ну разумеется, подтверждаю, – сказала она. – С какой стати я буду это отрицать? Мне понадобилось отлучиться, и я отлучилась.

– Насколько я понимаю, – продолжал я, – вы спустились сюда, в ваш номер, а в начале десятого вновь вернулись в столовую. Это так?

– Да, конечно. Правда, я не совсем уверена относительно времени, я не смотрела на часы… Но скорее всего, это было именно так.

– Мне бы хотелось, чтобы вы вспомнили, сударыня, видели ли вы кого-нибудь на пути из столовой и обратно в столовую.

– Да… кажется… – сказала госпожа Мозес. Она наморщила лобик, и я весь так и напрягся. – Ну конечно! – воскликнула она. – Когда я уже возвращалась, я увидела в коридоре парочку…

– Где? – быстро спросил я.

– Ну… сразу налево от лестничной площадки. Это был наш бедный Олаф и это забавное существо… я не знаю, юноша или девушка… Кто он, Мозес?

– Минуточку, – сказал я. – Вы уверены, что они стояли слева от лестничной площадки?

– Совершенно уверена. Они стояли, держась за руки, и очень мило ворковали. Я, конечно, сделала вид, будто ничего не заметила…

Вот она, заминочка Брюн, подумал я. Чадо вспомнило, что их могли видеть перед номером Олафа, и не успело ничего сообразить, а потом принялось врать в надежде, что как-нибудь да пронесет.

– Я – женщина, инспектор, – продолжала госпожа Мозес, – и я никогда не вмешиваюсь в дела окружающих. При других обстоятельствах вы бы не услышали от меня ни слова, но сейчас, мне кажется, я обязана быть вполне откровенной… Не правда ли, Мозес?

Мозес из своего кресла пробурчал что-то неопределенное.

– И еще, – продолжала госпожа Мозес. – Но это уже, наверное, не имеет особенного значения… Когда я спускалась по лестнице, мне повстречался этот маленький несчастный человек…

– Хинкус, – просипел я и откашлялся. У меня что-то застряло в горле.

– Да, Финкус… его, кажется, так зовут… Вы знаете, инспектор, ведь у него туберкулез. А ведь никогда не подумаешь, правда?

– Прошу прощения, – сказал я. – Когда вы встретили его, он поднимался по лестнице из холла?

– Даже полицейскому должно быть ясно, – раздраженно прорычал Мозес. – Моя жена ясно сказала вам, что она встретила этого Фикуса, когда спускалась по лестнице. Следовательно, он поднимался ей навстречу…

– Не сердитесь, Мозес, – ласково произнесла госпожа Мозес. – Инспектор просто интересуется деталями. Наверное, это ему важно… Да, инспектор, он поднимался мне навстречу и, по-видимому, именно из холла. Он шел не спеша и, кажется, глубоко задумавшись, потому что не обратил на меня никакого внимания. Мы разминулись и пошли каждый своей дорогой.

– Как он был одет?

– Ужасно! Какая-то кошмарная шуба… как это называется… овчина! От него даже, простите, пахло… мокрой шерстью, псиной… Не знаю, как вы, инспектор, но я думаю: если у человека нет средств прилично одеваться, ему следует сидеть дома и изыскивать эти средства, а не выезжать в места, где бывает приличное общество.

– Я бы многим здесь посоветовал, – прорычал Мозес поверх кружки, – сидеть дома и не выезжать в места, где бывает приличное общество. Ну что, инспектор, вы наконец закончили?

– Нет, не совсем, – проговорил я медленно. – Еще один вопрос… Вернувшись к себе после окончания бала, вы, сударыня, наверное, легли спать и крепко заснули?