Красный космос - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Савеличев cтр.№ 95

Наверное, поэтому, поглощенный удержанием равновесия, он не сразу заметил показавшиеся слева по курсу колеса фигурки.

– Напрасно вы не соглашаетесь, Роман Михайлович, – гудел Паганель, но врач упрямо продолжал шагать по песку, изредка спотыкаясь о камни. – Это нисколько меня не обременит. Запаса энергии вполне достаточно. Тем более вы уже передвигались подобным образом.

– Прекратите, Паганель, – устало ответил Варшавянский. – То был исключительный случай, когда все средства хороши. А теперь… теперь я просто хочу пройтись. Размять ноги… черт! – Доктор споткнулся так, что чуть не упал, благо робот поддержал его под руку. – Понабросали тут булыжников…

– Я могу понять ваше состояние, Роман Михайлович…

– Вот и прекрасно, что даже робот может понять мое состояние… – резко бросил Варшавянский, но тут же устыдился: – Простите, Паганель… право, вы ни в чем не виноваты. Вы сделали гораздо больше, чем я…

– У нее не оставалось шансов.

– Умом это понимаешь. У пациента нет шансов. А вот сердцем… у сердца собственные счеты, логикой его не убедишь.

– Хотелось бы мне иметь сердце. Кстати, Роман Михайлович, к нам приближается один из тех дисков, которые вы наблюдали в марсианском метро.

Роман Михайлович остановился и живо осмотрелся:

– Где? Где?

Робот ткнул в точку на горизонте. Близился вечер. Небо в той стороне загустело до темно-фиолетового цвета, и необходимо было иметь объективы робота, чтобы разглядеть там хоть что-то.

Варшавянский с некоторым облегчением опустил на песок медицинский чемоданчик, уселся на него. Несмотря на пониженную силу тяжести, ноги гудели.

– Подождем, – сказал Роман Михайлович. – Вдруг нам по пути.

Паганель включил налобный фонарь в режим маяка. Сквозь тишину все громче раздавался шелест приближающейся машины. Колесо прокатилось мимо них, замедлило ход и остановилось в метрах двухстах.

– Ау! – раздалось оттуда. – Вы, случайно, не к «Красному космосу» топаете, уважаемые?

– Туда, любезный, – Варшавянский встал, подхватил чемоданчик.

Игорь Рассоховатович свесился из гондолы и помог Роману Михайловичу забраться внутрь. Для робота места не оставалось.

– Я побегу, – сказал Паганель.

– Тогда поехали… и побежали. – Биленкин вновь повис на ремнях, вцепившись в них руками и ногами, слегка покосившись на Варшавянского, но под кислородной маской выражения его лица нельзя было разобрать. Но вряд ли он улыбался.

Колесо покатилось, робот побежал. Бежал он совершенно по-человечески – согнув в локтях руки, наклонив корпус, фиксируя фазу отрыва огромных ступней от грунта. А сзади их нагоняла быстрая марсианская ночь, будто расползалась капнувшая на промокашку чернильная капля. В ней просверкивали звезды – такие же яркие, как на Луне.

– Роман Михайлович, – раздался в наушниках голос Паганеля. – Вижу «Красный космос». Азимут – двенадцать градусов севернее оси движения. Прошу сделать корректировку.

Колесо по широкой дуге взяло указанное направление, и через короткое время они увидели сигнальные огни корабля, которыми он был изукрашен, как новогодняя елка. Мартынов приказал включить всю иллюминацию, чтобы путешественники не сбились с курса, и теперь «Красный космос» сиял теплым светом, как светятся окошки московской пятиэтажки, за которыми тебя любят и ждут.

Внутри корабля Первому коммунисту пришлось пробираться чуть ли не на четвереньках, следуя за Борисом Сергеевичем, который, смущенный столь непривычной позой гостя, провел его по тем отсекам и модулям, куда позволяли заглянуть габариты инопланетянина. Отдельной песней стало то, как фаэтонец вообще попал на корабль, ибо оказалось, что ни один люк его не вмещает. Пришлось освобождать грузовую палубу, но даже там Первый коммунист свернулся чуть ли не клубком, чтобы пройти шлюзование и оказаться внутри «Красного космоса».

После мучительной экскурсии по узким проходам корабля высокие договаривающиеся стороны добрались до кают-компании, где Первому коммунисту вновь пришлось расположиться на полу. Борис Сергеевич поглядывал на полуразобранную переборку, и все в его душе протестовало против столь вопиющего нарушения внутренней герметизации корабля. Однако на что не пойдешь ради первого контакта с инопланетянином!

– Цивилизацию Фаэтона погубило некрополе, – сказал Первый коммунист. – К сожалению, таков универсальный путь любой цивилизации – разум является результатом воздействия на… – он слегка запнулся, подыскивая слово, – на подходящего носителя поля коммунизма, ибо только поле коммунизма позволяет первобытной стае осознать потребность в целенаправленных коллективных действиях иного порядка, чем просто охота и защита от хищников. Первая искра разума, зажженная полем коммунизма, переходит в самоподдерживающийся режим, индуцируя поле коммунизма второго порядка и все сильнее раздувая пламя подлинного коллективизма и коммунизма. Я думаю, что человеческие гоминиды тоже проходили этап первобытного коммунизма?

– Это так, – подтвердил Полюс Фердинатович. – Но только недавно мы стали понимать, что именно в те времена были достигнуты высоты, для того уровня развития, конечно же, альтруизма, взаимовыручки. И парадоксальным образом развитие цивилизации разрушало эти достижения, заменяло их некрополем. Но такова диалектика развития – единство и борьба этих фундаментальных основ бытия сформировали спираль подъема человечества от коммунизма первобытного к коммунизму технологическому.

– Насколько я могу судить, – продолжил гигант, – на Земле сформировалась уникальная ситуация сосуществования двух типов цивилизаций – цивилизации коммунизма и некроцивилизации. Это так? На Фаэтоне носители поля коммунизма, наоборот, стали изгоями общества, отщепенцами. Возможно, на это повлияло и то, что у нас носители того или иного вида поля изменялись физически и физиологически, тогда как на Земле вы остаетесь единым видом.

– Вы хотите сказать, что на представителей вашей цивилизации поле коммунизма и некрополе влияли как мутагенный фактор? – озадаченно спросил Полюс Фердинатович. – Изменение наследственных характеристик?

– Нет, изменения оказывались более значительными, – сказал Первый коммунист. – Носители некрополя являлись, если подбирать аналогию из вашего животного мира, насекомыми, тогда как воздействие поля коммунизма превращало их в млекопитающих.

Борис Сергеевич спросил:

– Правильно я понимаю, что вы просите нашей помощи… точнее сказать, помощи нашей цивилизации, чтобы изменить зародыши фаэтонцев? Сделать основой их развития не некрополе, а поле коммунизма? Но насколько допустимо такое насильственное изменение? Распространение поля коммунизма на Земле явилось сознательным выбором большей части человечества жить по иным принципам, нежели те, которые ему навязывались некрополем. Результатом такого выбора стала сначала Великая Октябрьская Социалистическая революция, а затем и создание первого в мире социалистического государства СССР. Его успехи, а затем и победа над жестоким и страшным врагом, порожденным самыми низкими модами некрополя, стали примером для других стран. Их народы опять же сознательно выбирали путь не буржуазных, а народных демократий. Здесь же речь идет о насильственном изменении?