Красный космос - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Савеличев cтр.№ 89

Пески Марса. Они оказались совершенно не такими, как на Земле. В них не было ничего от той сыпучей субстанции, что лежала на просторах еще не озелененных пустынь и на морских побережьях. Здешний песок казался какой-то промежуточной фазой между жидкостью и сыпучестью. Он не лежал неподвижно, а постоянно двигался, переливался, менял форму, тем не менее оставаясь вполне упругим, чтобы по нему ходить. В песке возникали и гасли волны, образовывались и более сложные структуры, как будто невидимый скульптор пытался вылепить из глины заготовку странной статуи, но бросал ее, и она оплывала, медленно погружалась в песок и исчезала без следа. Эти странные движения, фигуры, переливы завораживали, притягивали взгляд, и Полюсу Фердинатовичу с трудом удалось стряхнуть с себя гипнотическое оцепенение, наведенное окружающим пейзажем.

Доха прекрасно защищала от холода, и тому, кто придумал, что на Марсе не имеет смысла оставаться в тяжелых пустолазных костюмах, а вполне можно обойтись прозаическими шубой, унтами и термобельем, следовало сказать огромное спасибо. Даже психологически это сглаживало вполне понятное волнение от пребывания на другой планете – казалось, будто ты всего лишь на крайнем юге, в Антарктиде.

Если бы еще не нужно было таскать кислородную маску и баллоны, то стало бы совсем легко и как-то по-земному. Но чего нельзя, того нельзя – марсианская атмосфера не позволяла без них обойтись.

Воткнув рядом со шлюзом радиомаячок, Полюс Фердинатович смело пошел по намеченному маршруту, сверяясь с компасом, шагомером и старой доброй планшеткой, которая сохранилась у него еще с войны, когда он командовал разведротой и с бойцами часто переходил линию фронта, по заданию командования захватывая и доставляя в штаб ценных «языков». По сравнению с ночным лесом, звуками стрельбы, уханьем взрывов, когда малейшая ошибка в маскировке могла вызвать ураганный огонь противника, прогулка по Марсу выглядела действительно как прогулка – легкая и необременительная.

Насвистывая под нос, насколько это можно сделать в кислородной маске, Полюс Фердинатович расставлял и включал мини-лаборатории, проверял их работоспособность, задавал программу для анализаторов, с удовольствием распрямлял затекшую за этой рутиной спину и двигался дальше.

Поэтому когда перед ним вдруг выросла огромная тень, он всего лишь подумал, что наткнулся на незамеченную ранее скалу и теперь придется ее обходить, чтобы продолжить установку мини-лабораторий. Но когда Полюс Фердинатович подошел ближе, его внезапно озадачила чрезмерная правильность очертаний возникшей преграды.

Больше всего мнимая скала походила на два асимметричных рога, соединенных в основании толстой изогнутой перемычкой, в центре которой имелось ребристое вздутие, напоминавшее настроечный диск педального вычислителя. Один из рогов оканчивался чем-то смахивающим на оперение эстакадных ракет, а другой – серпообразным наконечником, ниже которого располагался сигарообразный нарост. Похожий нарост, но гораздо большего размера, имелся и на другом роге. Как ни удивительно, но странное сооружение что-то напоминало Полюсу Фердинатовичу, но он никак не мог вспомнить – что именно?

И вот он стоит у подножия первого рога, вблизи оказавшегося необъятным столпом, далеко уходящим вверх. Поверхность словно сложена из камней. По крайней мере, Полюсу Фердинатовичу так поначалу показалось, причем кладка ему очень живо напомнила загадочную полигональную кладку заброшенных перуанских городов, которую некоторые безответственные шарлатаны от науки объявляли то ли наследием Древней Атлантиды, то ли неопровержимым свидетельством палеоконтактов, будто гипотетическим пришельцам со звезд больше заняться нечем было, кроме как учить местных дикарей правильно класть камни.

Впрочем, первое впечатление оказалось ошибочным – по краям камней обнаружилась клепка, а сами камни отливали металлическим блеском. Кое-где их покрывала окалина, будто поверхность сооружения подвергалась воздействию температуры. Причем совсем недавно: Полюс Фердинатович направил на находку раструб термоизмерителя и стрелка быстро доползла до отметки в шестьдесят градусов по Цельсию.

– А слона-то мы и не заметили, – пробурчал самому себе академик и ему, по старой привычке, захотелось почесать затылок, который сейчас прикрывала не академическая ермолка, а шапка и капюшон дохи.

Не откладывая дело на потом, он тут же решил подробнее осмотреть странное сооружение и двинулся вдоль его основания, но не прошел и десятка метров, как металлическая кладка дрогнула и разошлась, приглашая Полюса Фердинатовича войти.

Мгновение поколебавшись, Полюс Фердинатович поднялся к отверстию по выехавшему пандусу и вошел внутрь. Какая-то полузабытая мысль свербела, скреблась, но академик тут же о ней забыл, схватил фотокамеру и сделал первый снимок.

Это был самый настоящий фаэтонский космический корабль.

Полюс Фердинатович узнал эти текучие обводы, бурую гамму внутреннего обустройства, словно бы неевклидову геометрию лекал, по которым кроили корабль и которые соответствовали тому, что академик видел на Фобосе. Работа того же конструкторского гения или одной конструкторской школы.

Отсеки ничем не напоминали узкие емкости земных кораблей, сделанные не столько для комфорта экипажа, сколько для обеспечения живучести корабля в случае внезапной разгерметизации. Здесь же – огромные сводчатые залы, более подходящие мрачным замкам. Людоедов. Овальные проходы, к которым поднимались широкие пандусы, вели из одного зала в другой, словно создатели корабля и не подозревали о необходимости герметизации помещений. И везде проступала странная клепка, будто космический корабль собирали как какой-нибудь броненосец по архаичной клепочно-заклепочной технологии.

В масштабах этого корабля Полюс Фердинатович ощущал себя маленьким ребенком, который случайно забрел во дворец. И еще корабль не подавал никаких признаков жизни, как это происходило на любом космическом корабле с Земли. Непонятно даже, откуда шел свет, казалось, что странная, клубящаяся внутренняя атмосфера порождала хоть и скудное, но достаточное для передвижения освещение. Пришлось выставлять вспышку на максимум, но даже при этом Гансовский не был уверен, что снимки получатся достаточно четкими.

Через несколько переходов из зала в зал Полюс Фердинатович вдруг попал в округлое помещение с уходящим вниз пандусом. Перегнувшись через ограждение, так смахивающее на самые обычные перила вполне, что удивительно, человеческих размеров, Гансовский попытался рассмотреть – что же там, в трюме (как он это про себя назвал), находилось. Ничего толком не разобрав – ему показалось, что там лежат округлые валуны, – Полюс Фердинатович решительно направился вниз.

Трюм корабля напоминал внутренности сложного духового инструмента, органа например. Сплетения труб, хаотичное расположение отверстий, клапанов. И все это словно собрано из потемневшей от времени меди. Полюсу Фердинатовичу даже почудилось, что он чувствует на лице исходящее из труб дуновение, будто где-то там, снаружи, музыкант уже занял свое место на кафедре, сдвинул вытяжные рычаги и занес руки над мануалами, чтобы извлечь из гигантского устройства первые ноты.