Коломбина для Рыжего - читать онлайн книгу. Автор: Янина Логвин cтр.№ 20

– А…

– Консультация невролога, обезболивающее, успокоительное, покой и сон. Много сна и покоя. Здоровый, крепкий организм быстро пойдет на поправку, вот увидите! Он у вас парень дюжий!

– Но, как же…

– А вот это к лечащему врачу – за назначением и прочим. Всю необходимую помощь на данный момент я оказал, дальше, как уже сказал, под наблюдение к Валерию Яковлевичу. Так что, давайте-ка, милая моя, поезжайте домой! Нечего здесь торчать, смущая болезных бледным видом и голыми плечами. Давайте-давайте! Вот компресс любимому обновите – пузырь со льдом на уже известные нам с вами десять минут, а дальше сестрички сменят…

– Спасибо. – Я смотрю вслед доктору, открываю дверь в палату и возвращаюсь к Рыжему. Пройдя между койками с проснувшимися больными, сажусь на стул в изголовье постели тревожно спящего парня, беру сложенное в несколько слоев полотенце, захваченный из сестринской пузырь со льдом и заново прикладываю компресс на лоб и висок Бампера, взглядом отмечая новый ход стрелки настенных часов.

Десять минут… девять минуть… восемь… За эту ночь я успела рассмотреть Рыжего со всех сторон, несколько раз вынести за ним ведро, дать лекарство и даже заново раздеть, наслушавшись ругани и стонов… Чуть не подраться с полубессознательным дураком из-за телефона и желания позвонить его родным. Даже вздремнуть, чуть не свалившись со стула.

«Тоже мне – любимый!» – негромко хмыкаю, удивляясь словам мужчины. Хотя сама виновата, никто за язык не тянул, когда в скорую лезла, уверенно назвавшись его девушкой. Да и после, уже с медсестрами и врачом…

Черт, как холодно! Рука, не выдержав, вздрагивает, роняя пузырь на подушку, – эта ночь была слишком насыщенной для меня.

– Мама?

Голос хриплый и скрипучий, но уж какой есть. Больной на соседней койке – совсем мальчишка – еще спит, и я не удосуживаюсь прочистить горло.

– Нет. Но мама тоже скоро здесь будет. Извини, я все-таки позвонила.

– Таня? – он говорит это как-то слишком чисто для данного момента, чуть приоткрыв глаза, тут же скривившись от ударившего в них света, и я на миг немею от удивления, встречая его настоящего. Почему-то решив, что он вновь спутал меня с другой.

– Нет, не Таня. Коломбина. – Нависнув над парнем, возвращаю пузырь со льдом на место, находя на подернутом болью лице голубой взгляд.

– Шутишь?

– Очень надо. И не думала даже.

– Мне хреново, Коломбина.

– Я вижу.

У него не получается улыбнуться и он тихо рычит сквозь зубы, вдруг ловя пальцами мое запястье.

– Что? Тебе холодно? Убрать?

– Нет. Посиди так со мной, – просит, и я сижу. Пять минут… четыре… три…

– Отпусти. Время вышло. Если не убрать лед, можно запросто обморозить мягкие ткани. Слышишь? Я серьезно.

Конечно, слышит. Но поступает странно. Убрав лед, возвращает мою ладонь на висок, уверенно накрывая ее своей рукой и закрывая глаза.

Он не совсем в себе, я должна об этом помнить, и все же подобное действие Рыжего, далекое от бессознательного, вызывает во мне чувство неловкости, заставляющее скулы заалеть, а губы приоткрыться в протесте. Который, впрочем, так и не слетает с них, едва я чувствую насколько рука, накрывшая мою ладонь, горяча. Слыша бьющийся под кожей виска участившийся пульс. Понимая, что, кажется, у Рыжего вновь поднялась температура.

Чтоб его!

– Эй, – я осторожно окликаю парня, зависнув над ним, все больше сползая со стула.

– Я замерз.

– Сочувствую, но мне неудобно. Я могу упасть на тебя.

– Валяй, – милостиво разрешает Бампер, лениво махнув рукой в приглашающем жесте. – Падай на меня, Коломбина, так будет по-честному. Я-то на тебе уже полежал, теперь твоя очередь.

В палате шесть коек с больными, из-за спины в этот утренний час доносится движение и разговор, и все же в комнате достаточно тихо, чтобы слова парня не смогли достичь любопытных ушей.

– Дурак, – шепчу я себе под нос, досадуя на Бампера за то, что он не очень избирателен в словах. – Пойди еще в окно покричи.

– Я все слышал, – ворчит Рыжий, и не думая меня отпускать. Напротив, приоткрыв глаз, надвигает мою ладонь на лицо, став похожим на раненого пирата. – Я полудохлый, детка, но не глухой. Что, все настолько плохо? – спрашивает вдруг, что-то прочитав в моем взгляде. – Жалко Рыжего?

– Есть немного, – неохотно признаюсь я. – Медвед поступил подло, но ты тоже хорош. Кто тебя за язык тянул с твоими намеками? Зачем конфликт спровоцировал? Мне девчонки рассказали. Он же слишком прост для тебя – Мишка.

– Ого, – Бамперу все же удается изобразить ухмылку. Недобрую, ну и ладно. – А ты меня, Коломбина, смотрю, зауважала.

– И не мечтай. Просто говорю очевидное.

– Тогда скажи своему ревнивому хлыщу, что я верну должок. Пусть не надеется, что отшиб мне память.

– Он не мой хлыщ. – Я пробую убрать ладонь, но Рыжий не позволяет.

– Ну да. Я сам видел, как он тебя лапал. Не сочиняй, девочка.

– Ты меня тоже лапал. И даже больше, – как можно равнодушнее замечаю я, чуть понизив голос. Чувствуя какую-то острую необходимость принести себе боль этим признанием. – И что это меняет в наших отношениях?

Я жду, что мои слова смутят парня. Или, по крайней мере, заставят отпустить, отвернуться, закрыть глаза… тем самым избавив меня от приковавшего к себе голубого взгляда, – такого яркого, почти пронзительного в это солнечное утро. Но Бампер предпочитает ответить загадкой.

– В наших отношениях, Коломбина, это меняет все.

Я молчу, долго, просто рассматривая его, пока вдруг не говорю то, за что тут же готова откусить себе язык. Едва ли контролируя сказанное. Оправдывая после свои слова сильной усталостью и временным помутнением рассудка.

– Не карие и не зеленые, почему?

– Что? – не понимает Бампер.

– У тебя глаза, как небо. Почему? Разве такие бывают у рыжих?

– Не знаю, – он умудряется в растерянности пожать плечом. – А что, нравятся?

– Нет. – Я отвечаю слишком поспешно для правдивого ответа, и он успевает распознать ложь.

– Врешь.

– Иди к черту со своими шарадами! – наваждение прошло, я отворачиваюсь и тяжело вздыхаю, чувствуя навалившуюся на плечи усталость. Пройдясь рукой по распустившимся, спутанным волосам, убираю их за ухо, отыскивая глазами оброненную у ног заколку.

– Ты ужасно выглядишь.

– Не смотри.

– Не могу. Как только закрываю глаза, меня мутит.

– Сам виноват, нечего кого-то винить.

– И все же я спрошу с твоего дружка. После. Не обессудь.

– Спроси. Лет через пять.