Год - читать онлайн книгу. Автор: Александр Радов cтр.№ 7

– Так о чем? Не тлей, депеша, – подбодрил Проб примолкнувшего друга.

Вот и тогда – точь в точь. Закончив думать все предложения, которые не мог ухватить в цельнокупности, получил от Проба в плечо:

– А погнали, по девочкам?

Адресат покраснел. За всю жизнь, было у него три женщины. Вернее одна, и две на время, которых дома за женщин не держали. Лайки, так ее звали. Не дождалась. А ведь еще за полгода строили планы, показывала кус джинсовой ткани, из которой дома сошьют ей ему правильные штаны. Летала без умолку, заглядывала внутрь души, словно не расставались, за углом подсобки – их самая длинная в жизни ночь, клятвы, объятия, что положено. И на тебе! Два месяца оставалось! Уж они счастливы были б. Подходящая парка. Односельчане старались не встречаться с ним у магазина, хотя обычно встречают – встречают, год по городкам чемпион. Трех дней не побыл. Его поняли. Глава семьи был против, но видя отчаяние, во всегда с задорной хитринкой честных порывах среднего, обнял крепко. Увидел, не ровна гардина, заплатит. Чтобы случилось, не оставь командир телефон «человека в столице на всякий» – о том только ныне позволял думать, ведь ладьей стоять что не быль да пришлось дабы, а в людях: неумеха, недожданчик, забыли его в помощь правым правый.

Там женщины чего решат – кто их разберет, может Лайки не сама ушла. Или он виноват – абдукция люта! Подцепил кого не видно. Травмоопасно бить рельс заводской – номер таковский дела, говорит, молит ячеистый монолит, что девушка добрая, хорошая, стала бы такого, чисто эмбарго, на алиготэ за так менять? Вот в вот. Населенный пункт не велик, всем жить в согласии оптимально, хорошо получилось, прощай. Пусть брешут, сбежал, что скрывать. Сейчас время – дай каждому, накопит, иномарку у Та одолжит, вернется. Старшее поколение уже писало в самых лестных словах, сколь благодарна за помощь, и соседки справа завидуют сыну. О ней – молчат. Шикарно рубят, точно шинкуя на весну.

Понимая, нельзя ударить лицом, пересилил злобу, и ровно мужику пореволюционному отвечал Пробу:

– Погнали!

Утром после гулянки, война Никона круто переменилась еще. Проб вел с ним, ни в чем не бывало, точно не братались вчера, не рассказывал он, пьяно бесслезно всхлипывая, всю свою короткую, четко по партии, что впаяли золото, стезю. А девочки? Пять раз вызывали! И оставляли – всю бригаду, расклейщиками объявлений о найме для друзей. Примерно в середине дороги Проб достал из дверцы «Смит». «Держи». «Что?» «Говорил, знаешь. Волторны. Система – трезвящий Бандерас». «Да что с ним делать?» «Жать! Можно еще кешью распылять, но не пробовал. Будешь колоть – обойму выплюнь, и смотри, нет ли в стволе пыли». «Мне надо кого зашевелить?» «Мешок твоего супа знает, самому виднее. Держи всегда у себя» – тут он поглупил: «А вдруг кто найдет?» – Проб отвечал: «тогда ты…» – и цыкнул условлено, плавно проведя подушечками.

– Вы точно полиция, Проб, или шпага мальтийская? – хотел сказать что-то приятное, да не каждый день ставят перед фактами, что отныне – бандит. Что там село, иномарка ржавая карданом – или пропасть, или пропаном лопасть. Газет, конечно, не читал, и новости не слушал, но точно многие крепок. Проб не стал тогда воспитывать, не хмыкнул свойски.

Вконец спросил, чего хотелось:

– Что «за правило двух свидетелей», о чем с ним общались? Или не мое.

– Не бери скотину на башню. Внимание уводил, чтобы не сильно понял, что там с его, а то разойдется, колыбельную ставить.

– Иначе, нет такого правила, – ехать еще под сто, оба чувствовали необходимость разговора.

Тир не сходил с ума от своих, не всем, даже в нынешнее отрубное время пить с лица, пытался выглядеть современным, – но внутри не был фанатик. Молодой напоминал ему самого двадцать с лихом отмотай – такой, время изменило моральный голеадора.

– Ну что тебе там, – участливо спросил Проб. – Вспомнил?

– Что?

– Что значит быть в тес? Готов улетучить этих диффузных, в случае минимализма сопротивления?

– Знаете, да, Проб, – работник скоро продемонстрировал себя с нежданной стороны, что ни дело – правильная тридцатка. Особые случаи будет несогласный, так, например, чего короче.

Сколько их там? Десять-пятнадцать? Справимся? Вопросы набросились на двух мужчин, точно машина резко въезжает в переменный дождь. И до конца пути молчали, изредка пихая Проста под бок, тот одинаковый звук издавал – видимо, проверял не совсем ли, хотя скорее – забавлялся с этим моментом, вдруг тот смучается с похмелья прямо тут, на сидении, что говорить? Забьет. Сковородой железной – не подумает.

– Взять чего, – неожиданно проникновенно как он один умел из всех, – произнес, когда показались первые постройки фермы, Проб, слышал такой низкий голос, где? – Присмотри за Секстом. Война пойдет, схоронитесь. В том прибежище имеется люк в помещении для халатов химзащиты.

– Вы что, что ты, – неожиданно для себя вдруг обратился к Пробу на «ты» будто у метро, к залетному. – Сам тоже переживаю, видно это.

– Тебе куда, домой отписать? Мы поможем там, и с домом, никогда не подводили.

– Можно, – парень уже думал о другом, во второй раз была такая особа, и Проб очень трогательно, увидел в нем в самом ребенка, маленького Секста, с эгоистической притягательной важностью протянул задумчиво, светло-задумчиво, как сам ища, почему-то было не тревожно а волнующе-обособленно, предвкушение светлого будущего в солнечной пыли грунтовки, – пойдет. – Это вот «возьмешь» детское, он, и девушка успокоено засмеялись.

Показались блоки, ворота фермы, у самого первого столба трутся пять-семь совсем молодых, на вскидку без оружия. Не больше.

Притормозили метров за тридцать. Проб, поморщившись, столкнул невнятного показывавшего решительное нет Проста, завалился набок, а потом голова медленно сползла и воткнулась между сиденьями. Ну и пусть, страус навеселе, – хохотнул с закрытым ртом почти в адреналине Проб и вразвалку двинулся к фигурам, не закрыв дверь.

– Кто главный, – позвал властно метров за двадцать.

– Я, – совсем просто ответил один из них, внешне не отличимый от прочих, в хламиде.

– Где мой? – спросил без вызова Проб.

– Твой, видишь, стоит, земляк, – обратился к нему один. – Но не много. Он видел самого Лондона. Лэндона?

Тир с обычной улыбкой выхватил из-за спины прикрепленный автомат и навел на говорившего:

– Теперь что скажешь, величавый.

– А вот так не надо грубить, – перебил представившийся лидером.

– Вот твой хумидор, – названный Пробом указал в сторону других ворот, из которых еще двое выводили Секста. С ним была девушка и испуганный мужчина в халате.

– Мэй и Варенукер были должны Хоскинду, там ровно – трофей, но Лэндон так не оставит, кто видел в живых его лицо, будь это твой родственник, или твоя та.

Тир даже не дернулся, а Никон побледнел, лидер говорил о самой актрисе театра.