Девятнадцать стражей - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Аренев cтр.№ 90

И тут Четыре Уха придумал еще одну хорошую мысль. Он послюнил пальцы, выхватил из костра кусок мяса, показавшийся ему самым жестким, и протянул этот кусок Дураку. Может, Блестящий, Как Будто Мокрый все-таки не сможет говорить, жуя жесткое? Даже если он сунет мясо только в один свой рот, а не в оба сразу – все равно Дурацкого шуму сделается аж вдвое меньше…

* * *

Молчанов судорожно отер лоб пятерней. Кажется, дело-таки сдвинулось к лучшему. Конечно, обгорелое сухожилие крысы-переростка – это еще не изолинит, да и сам жест уродца покамест всего-навсего обычное проявление дружелюбия…

Что ж, лиха беда начало!

* * *

Четыре Уха издал нечто среднее между жалобным воем и свирепым рычанием.

Блестящий, Как Будто Мокрый повел себя хуже, чем самый вонючий помет самого вонючего помета самого-самого вонючего ползуна: мясо взял, но даже и не подумал совать его в рот. И закашлял, забормотал еще громче, чем прежде.

Кажется, он пытался объяснить, будто бы он бог. Ну и что? Четыре Уха давно подозревал, что все боги – Дураки. Боги часто ведут себя по-Дурацки, это все знают. Например, помётному богу Небесная Катышка все из Озерного Народа говорили умные слова: «Ты, вонючий ползун, – говорили ему все, – перестань светить так жарко, не убивай воду и рыбу!» Вот как ему говорили все-все. А Небесный Катышка не послушался умных слов. Как Дурак.

И еще. Каждый из богов очень сильный, и каждый из Дураков тоже был очень сильным – сильней любого из Народа Озера. Но Дураки не умеют правильно пользоваться своей силой. И боги – тоже.

Вот, например, помётный Катышка: вместо того чтоб просто светить, он жжет и убивает воду и рыбу. Или бог озера: когда-то он взбесился и сломал половину мостков. Разве это правильно?

Так что Блестящий, Как Будто Мокрый, наверное, не врет – он действительно бог.

Только бог он или просто Дурак, а убить его придется: все другое Четыре Уха уже пробовал, а помётный болтун-кашлюн так и не смолк.

Осталось убить. И пускай потом случаются неприятности – вряд ли они будут неприятнее, чем шум, поднимаемый блестящим помётным Дураком-богом.

Четыре Уха растопырил задние уши и приподнялся, взявшись за рукоять топора.

* * *

На лад, дело определенно пошло на лад! Ишь заволновался полуземноводный, привстал, опираясь на топор, захлопал своими кучерявыми жабрами…

Ч-черт, ни одна из этих яйцеголовых очкастых мокриц ни хрена не пишет про мимику и жесты уродцев. Ну вот что означают эти трепыхания жабрами да лупанья глазами? Что он – испугался? Или радуется? Или не верит? По логике должен бы не поверить… Так, гадать некогда, доверимся логике. Сейчас мы предъявим почтеннейшей публике веские доказательства…

Матвей выдернул из кармана лучевку, заозирался, высматривая в густеющих сумерках цель поэффектнее…

Под гулкий хлопок выстрела яркий фиолетовый разряд ударил в кучку хвороста, заготовленного аборигеном, и та занялась веселым шумливым пламенем.

Привставший с корточек уродец так и окоченел нелепой раскорякой, переводя напряженный взгляд с чудесным образом подожженного хвороста на Матвея, и вновь на хворост, и опять на Матвея… Губы неандерталоида сосредоточенно шевелились, и шевеление это, сперва немое, мало-помалу начало оформляться в разборчивые слова:

– Блестящий, – бормотал уродец, – как будто мокрый… Упал сверху, с неба… Мокрый… Метнул гремящий огонь, зажег… Ты, – не меняя позы, он вдруг уперся в молчановское лицо холодным, каким-то змеиным взглядом. – Ты – бог воды, падающей с мохнатого неба?

Матвей невольно расплылся в победоносной улыбке. Вот наконец-то и повезло. Бог падающей с неба воды… Да по нынешней засухе чертовы уродцы хоть весь свой изолинит выкопают единым духом, чтоб задобрить бога дождя!

– Да, – важно сказал Молчанов, борясь с желанием заулюлюкать от восторга. – Я – бог воды, падающей с мохнатого неба.

И не успел еще транслейтор догавкать то же самое по-аборигенски, как…

Действительно, как? Как чертов полуземноводный кретин сумел это сделать? Он не выпрямился, ни на йоту не изменил свою дурацкую неуклюжую позу, но его топор вдруг с жутким воем разодрал воздух возле самого носа все-таки успевшего отшатнуться Матвея.

Изумленный, однако отнюдь не растерявшийся Молчанов вскинул было лучевку, но ультрасовременное оружие, так и не успев защитить своего хозяина, разлетелось искрами мельчайших осколков под новым ударом каменного дикарского архаизма.

Слава богу, команда «экстренный взлет» могла подаваться не только сенсорно (поди, нащупай-ка нужный сенсор в такой пиковой ситуации!), но и просто голосом. И все равно озверелый абориген успел довольно чувствительно зацепить лодыжку «бога дождя», взмывающего в звездную россыпь окончательно поночневшего неба. А еще он (абориген) успел запустить вслед Молчанову камнем. Запустить и попасть – к счастью, камень был небольшим и ударил слабо, излетно.

Что Молчанов безоговорочно и уважительно ценил в себе, так это умение не распускать нюни при неудачах.

Ну, не вышло.

Абориген все-таки не поверил в божественную сущность Матвея Молчанова, счел гнусным самозванцем и обрушил на молчановскую нечестивую голову местную модификацию карающего меча.

Неудача?

Это еще как поглядеть!

А ежели бы некто Молчанов не успел отшатнуться? А ежели бы второй удар угадался по темечку? То-то!

И все это время на заросшей сорняками околице молчановского сознания вяло трепыхались мутные воспоминания о не столь уж давней поре, когда он, Молчанов, протирал штаны в училище Космотранса. Помнится, один из яйцеголовых сморчков-лекторов блеял тогда занятную муть об Интерсетевых каталогах – будто бы, изучая какой-то предмет, нельзя ограничивать себя узкоспециальной информацией, а нужно обязательно захватывать смежные области… якобы ограниченность всенепременно и повсеместно садится в лужу… Ну и что? Каким-таким боком этот бред лепится к нынешним невеселым делам? На изучение всего, связанного только с уродцами, трачена бездна времени, а уж если бы господин Молчанов занялся еще и «смежными областями», на подготовку пришлось бы угрохать несколько лет… Что ж было, заделываться настоящим профессором по уродцевым, околоуродцевым и вокругуродцевым делам?! Абсурд! Или… Или так и надо? А если не так, то и вообще никак?

Ладно, хватит. Хватит рассусоливать. Теперь главное – Крэнг. Только бы он еще не успел полезть в Стойбище!

Нужно втолковать Дикки-бою, что самое удобное время для «полезть» – когда уродцы отправляют свой закатный обряд. Кажется, они так увлекаются, что… Конечно, это не гарантия, но все-таки шанс. И еще: надо как-нибудь вскользь, ненавязчиво напомнить Дику его обещание. Сколько он там сулил? Четыреста грамм или триста? Ладно, не будем жадничать, вполне достаточно и двухсот.

Что же до куша, который сорвался… Увы, не надо было забывать одно хорошее правило. Если напрашивающееся решение до сих пор никто не осуществил, это вовсе не значит, что все вокруг дураки. А если все вокруг кажутся дураками, внимательнее посмотрись в зеркало.