Девятнадцать стражей - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Аренев cтр.№ 146

– Кто?

– Я… я не знаю. Нет идентификационных данных.

* * *

Стальной кулак ударил в стену рядом с ее лицом. Она почувствовала воздушную волну щекой.

– Ты ничего не скажешь…

Удивительно, но ей казалось, будто она слышит его дыхание. Яростное, отчаянное дыхание, которое доносилось из-под маски. Хотя, может, это было ее дыхание. Она медленно теряла чувствительность во всем теле.

– Значит, ты умрешь.

Он замахнулся со страшной силой. Заскрежетало, когда рука его встретила сопротивление.

– Нет, – сказала она. – Тебе нельзя.

Он минуту сражался с невидимыми путами, застыв в форме абстракционистской скульптуры. Насилие – да, пересчитать кому-то кости, чтобы тот пришел в себя, совладал со страхом – конечно, но убийство… нет. Его программа все еще действовала.

– Поставь меня на пол, медленно.

Он оторвал ее от стены и опустил. Она уже не чувствовала боли в ногах, но как раз это ее не удивляло. Отсюда он казался даже мощнее, чем прежде, – гора черного железа высотой в два с половиной метра, шириной в полтора, вес – более трехсот килограммов. По задумке, у него должен был быть шанс выиграть схватку с палколапом или выстрелить навскидку из противотанковой тридцатки. На практике это приводило к немалым логистическим проблемам, поскольку гуманоидный автомат таких размеров едва помещался в брюхе «тушканчика», не говоря уже об обычном транспортнике. Самые мощные солдаты в полной броне были сантиметров на тридцать ниже. Слухи утверждали, что следующая, спроектированная уже на Земле генерация боевых автоматов должна быть поменьше, полегче и настолько напоминающей пропорциями людей, чтобы могла использовать стандартное оружие пехоты.

Сестра подошла к кровати. Капрал Новак выглядел спящим, с головой, повернутой набок, и с руками вдоль тела. Вот только вместо глаз у него были окровавленные раны, наверное, что-то ударило в лицо в момент катастрофы. Она слышала, как автомат разворачивается и встает у нее за спиной.

Она опустилась на колени.

– Requiem aeternam dona eis, Domine… – Что-то заскрежетало, и триста килограммов брони и боевого обвеса пали на колени, а глубокий металлический голос присоединился к молитве. – …et lux perpetua luceat eis. Requiescant in pace. Amen.

Она поднялась, натянула одеяло на лицо умершего.

– Ты не могла бы, – загудело позади, – не этими словами, если бы была демоном, суккубом, который хотел соблазнить меня… Кто ты?

«Хороший вопрос. Кто я?..

Нет.

Плохой вопрос».

– Не «кто». Люди всегда спрашивают: «Кто ты такая?», а должны: «Зачем ты такая?» Какова твоя роль в мире, брат мой. Для того ли ты, чтобы есть, пить, срать и плодить очередное поколение тех, кто станет есть, пить и трахаться? Удастся ли тебе придать своей жизни смысл? Понимаешь?

Автомат все еще стоял на коленях и не отвечал, и на миг ей показалось, что Завиша не встанет.

– А кто я такой и зачем существую? – спросил он наконец тихо.

– Ты – боевой автомат четвертого поколения. Модель «Knight V». В тебе записана симуляция личности давно умершего воителя, рыцаря. Мир, который ты до этого момента видел, был пропущен сквозь сенсорную завесу – ты видел демонов вместо военных машин и людей вместо боевых автоматов. Только… ад, в который тебя поместили, был лучшим местом, чем здешние края, верно?

Он молчал, пытаясь переварить новое знание. Конечно – автомат, симуляция личности, сенсорная завеса… Она с тем же успехом могла говорить по-китайски. Дошло до него только одно.

– Значит… искупления не будет?

Тон, каким он задал тот вопрос, несмотря на искусственный, металлом звеневший голос, заставил ее замереть.

– Каким бы ни был тот рыцарь, чьим двойником тебя сделали, он наверняка его получил. Он был дипломатом, воином, государственным мужем, с чьим мнением считались сильные мира сего. И он предпочел бы погибнуть славной смертью, но не бросить своих людей. Им… необходим кто-то вроде тебя, – сказала она быстро, видя, как Завиша стискивает руки в железные кулаки.

– Некогда, в начале войны, мы пытались использовать бездушные автоматы, управляемые искусственной… механической логикой. Но они не справились. Логику можно предвидеть, а на поле битвы предсказуемость – огромная дыра в броне. Логика не сделает ничего безумного или отчаянного, ничем не удивит и не станет импровизировать, бросит людей на верную смерть, если будет логично не идти на риск. Но мы сражаемся с врагом, который видит мир не так, как мы, и поэтому нам нужны безумцы и святые, отчаянные парни и берсерки, которые сопротивлялись бы, несмотря ни на что. Нам… им нужны герои, кто-то, кто останется с ними, когда демоны набросятся на их разумы и сделают людей безоружными. Мы выбрали величайших воинов в истории, легенды своих эпох, и постарались их оживить. Сделать такими, какими мы их себе представляли, какими они были в наших историях. Потому что кто-то должен остаться, когда наступают Чужие, и кто-то должен отправиться туда, где обычный человек не выживет.

Она встала и развернулась к Завише. Даже теперь, когда, коленопреклоненный, он опустил голову, – все равно оставался выше ее.

– Да… кто-то… я… А мои воспоминания? Битвы, поединки, Голубац ^[24]… Мои друзья, которых я помню… которые…

Он внезапно вскинул обе руки и ударил кулаками в шлем: раз, другой.

– Теперь я знаю… но не помню их… лиц… имен… ничего. Но когда-то он… они все были настоящими… Иначе он бы с ними не остался. Иначе они не играли бы в этом фальшивом спектакле… Да… кто-то должен остаться, чтобы банда трусов могла сбежать. Они так низко пали, что приказывают вести свои войны воспоминаниям погибших воителей? Вместо того, чтобы сражаться с честью, с гордостью. Они удирают, оставляя нас одних, а когда мы гибнем… – Он вдруг вскинул голову. – А я? Сколько раз я здесь умер? Сколько раз просыпался у врат Чистилища, убежденный, что должен сражаться с демонами, чтобы заслужить искупление?

– Согласно тому, что я знаю, – четырежды. Однажды я видела это собственными глазами, прежде чем «тушканчик» унес меня в тыл. Ты остался, чтобы прикрыть эвакуацию полевого госпиталя.

Она развернулась, взглянула на тело капрала Новака.

– Ему было двадцать четыре. Четыре года назад он выиграл эвакуационную карту и мог сбежать из города. Но остался, потому что друзьям его так не повезло. Он отдал свою карту младшему брату. Был кибертроником… это ценная специальность, она защищает от того, чтобы тебя забрали в армию, но все равно год назад он завербовался, поскольку считал, что кто-то должен это сделать. Был ли просто чудаком? Дураком, который искал славы? Есть ли хоть какой-то смысл в его смерти? Он делал то, что считал нужным. И неважно, что боялся, плакал, проклинал и даже иногда богохульствовал. Он всегда находил в себе еще одно зернышко отваги, чувства долга, лояльности, которые заставляли его остановиться и сражаться. Понимаешь?