Кусатель ворон - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Веркин cтр.№ 13

Я хотел сказать, что пока никуда еще не запрыгивал…

– Не разочаровывай меня, Виктуар, – опередил Жмуркин. – Мне кажется, это судьба.

– Что судьба?

– Судьба свела нас снова вместе. Впрочем, не будем о мистике. Видишь ли…

Жмуркин сощурился. Мимика у него стала богаче, и вообще, артистизм прорезался.

– Видишь ли, я с одаренной молодежью давно работаю, хорошо ее знаю… – Жмуркин нервно погрыз ноготь. – Одаренная молодежь – это, брат, ого, к ней в одиночку лучше не соваться, загрызет. Это не мы, однако… Короче, ты что, не можешь помочь своему старому другу?

– Я? Нет… То есть я не против помочь. Просто так… Неожиданно.

– Настоящее дело всегда начинается неожиданно. Вдруг. Внезапно.

Что-то ему надо, подумал я. Раньше Жмуркин бескорыстием ни разу не отличался, скорее, наоборот, задаром и не икнет, не то что о молодежи заботится. И вот этот корыстнелюбивейший Жмуркин вспомнил вдруг старую дружбу, живет-де в городе Г. Петр Иванович Добчинский, в детском саду на соседних горшках сидели, здравствуй, здравствуй, милый…

Что-то надо. Но, конечно, не скажет что. Ну ладно, здравствуй, милый.

– Счастье – оно как голубь, всегда капает неожиданно, – изрек Жмуркин. – Если оно, конечно, действительное. А вообще, юноша, от нашего путешествия тебе приключатся одни сплошные плюсы.

Тут я едва не поперхнулся. Вспомнил, что все наши прошлые невзгоды начинались как раз именно с такой же вот фразы – ну, про сплошные плюсы. Сейчас эти плюсы он живописует.

И Жмуркин немедленно живописал:

– Поход, свежий воздух, немка-флейтистка, кстати, весьма симпатичная. Опять же культурное развитие, Золотое кольцо, оно само по себе возвышает, одним своим воздухом. Комфортабельный немецкий автобус. В институт опять же немецкий пристроишься…

– Культурное развитие, говоришь?

Жмуркин кивнул.

– Ну, понятно, – сказал я. – Мне от этой затеи сплошные печеньки. Тебе… дружеская поддержка. А проекту? Зачем проекту нужен я?

– Проекту нужен летописец, – ответил Жмуркин.

– То есть?

– Вести блог, записывать путевые впечатления, мысли, происшествия. Как раз для тебя. Потом книгу издадут. В Германии, само собой.

Я почесал подбородок.

– Ну, вот и хорошо, значит, послезавтра отъезжаем, – сказал Жмуркин.

Он поднялся из-за стола.

– Уже послезавтра?

– Есть проблемы?

Есть. Сто двадцать тысяч разных проблем.

– Нет, – сказал я. – Хоть завтра.

– Вот и отлично. Ознакомься со списком участников, завтра в три организационное собрание в кинотеатре. Изволь. И еще вот.

Жмуркин извлек из портфеля лист бумаги, оставил его на столе.

– Изучи, – Жмуркин постучал по бумаге пальцем. – Табель о рангах с подробным именованием пристрастий. Может, кого-нибудь стоит вычеркнуть, погляди?

– Это одаренная молодежь? – поинтересовался я.

– Самая отборная. Лучшие люди. Можно сказать, элита.

Жмуркин цинически зевнул, почесал под мышкой и направился прочь, попрощаться со мной не удосужился.

Отец был «за».

Мать была «против». Но недолго.

Меня отпустили.

Я собрался за два часа. Взял тапочки, трусы, три майки, штаны. Камеру, ноутбук, блокнот, термос. Мать настояла на кипятильнике и теплых, невзирая на лето, носках. Отец не знал, что дать в дорогу, дал раскладной стульчик и родительское благословение.

– А кто еще едет? – спросил он. – Знакомые ребята?

– А как же. Лучшие люди, одаренная молодежь. Как один, сплошные дартаньяны. И парочка дартаньяниц.

– Лучшие люди? – насторожилась мать. – А именно?

Я передал ей список, она близоруко сощурилась, прочитала.

– Пятахин… Пятахин? С каких это пор он лучший? Да еще и поэт… Поэт?!

– Это правда, – сказал я. – Поэт. Знаешь, как там это… лишь солнце за рощу зайдет… Короче, он долго скрывал свой талант, и вот совсем недавно все счастливо обнаружилось. Пишет стихи. Публикуется. На семинары молодых авторов регулярно ездит. Одним словом, поэт.

– Смотри-ка ты, – удивилась мать. – А с виду дегенерат. А этот? Гаджиев Равиль… Он что, действительно на баяне играет?

– Не знаю… То есть да, конечно. Почти виртуоз. Он это… оригинальный аранжировщик.

– Да, интересно… – мать покачала головой и продолжила изучать список. – Интересно… Иустинья Жохова… Что за Иустинья?

– Устька Жохова, – пояснил отец. – В проруби два года назад топилась, не помнишь?

– Ее за это в поездку взяли?

– Нет, за благотворительность, – это уже я ответил.

– За что?! – не поверила мать.

– За благотворительность, – повторил я.

Мать рассмеялась.

– Всем известно, за что ее взяли, – за папу, – сказала она.

– Может, и за папу, – не стал я спорить. – Но еще и за благотворительность. Помнишь, когда оползни были? Так вот, Жохова не спала три ночи и три дня и связала для пострадавших носки, сорок пар, между прочим. Пальцы себе в кровь истерла…

Мать устало поморщилась и передала список мне.

– Ты попал в прекрасную компанию, – сказала она. – Будет где развернуться твоей мизантропии. Дерзай, сынок.

Я не стал спорить, отправился к себе со списком, лег на диван. Список на самом деле был выдающимся: поэзия, Серебряный век на крыльях баобаба, я читал медленно, наслаждаясь каждой строкой.

Итак.

1. Пятахин Влас, поэт

2. Жохова Иустинья, благотворительность

3. Скрайнева Лаура Петровна, общее руководство

4. Скрайнев Павел, победитель областной математической олимпиады

5. Гаджиев Равиль, музыкант

6. Снежана Кудряшова, спортивное ориентирование

7. Листвянко Вадим, бокс

8 Герасимов Захар

9. Рокотова Юлия, филолог

10. Бенгарт Виктор, журналист, блогер

Я перечел трижды, каждый раз ощущая небывалое душевное волнение, а после и радость, такую, неудержимую. В кончиках пальцев зажило озорное покалывание, которое я обычно ощущал перед Большой Работой. Вообще, я думаю, такое покалывание ощущают несколько категорий граждан: великие кулинары, наемные убийцы, журналисты. Кулинарии я чужд.

Я читал, и у меня в голове взрывались мощные образы своих попутчиков и грядущие картины нашего путешествия, которое, даже исходя из этого списка, обещало стать незабвенным.