Златовласая амазонка - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 55

– А бывало, помню… – пробурчал он, заметив выражение ее лица.

– Да, бывало, – невозмутимо кивнула она, – да все миновало.

Оливье насупился.

– Ты так изменилась, Анжель! Но ничего! Это все беременность, – заявил он с видом знатока. – Погоди, родишь – и сама себя не узнаешь! Готов держать пари, что мы еще не раз украсим голову твоего мужа ветвистыми рогами.

– Готова держать пари, что к тому времени, как я рожу, он не будет моим мужем, – усмехнулась Ангелина и с любопытством уставилась на Оливье, у которого вдруг напряглось лицо и голос звучал, как у чужого, хитрого, пронырливого человека.

– Ну и куда ты его намерена девать? Или придумала, как от него избавиться, а денежки мои положить в карман?

Ангелину передернуло. И, брезгливо сморщив нос, она ответила небрежно:

– Успокойся! Твои деньги нужны только тебе! Мой отец достаточно богат, чтобы я не нуждалась в них. А что касается моего мужа, он обещал развестись со мной, едва мы доберемся до Лондона.

– До Лон-до?.. До Лон-до?.. – забубнил Оливье, и это было так уморительно, что Ангелина не сдержала хохота, но тут же осеклась, увидев выражение лица Оливье.

– В Лондон собрались? Это еще зачем? И кто твой отец? Откуда знает о нем де Мон и почему не знаю я? И если вы собрались в Лондон, то зачем меня притащили сюда? И как, скажите на милость, вы намерены выбраться из Франции? Если у де Мона есть пропуск на выезд, то в Англии его встретят залпом с пограничного судна. А если его ждут там, значит, с этого берега вслед ему прогремят выстрелы. Вам хочется очутиться меж двух огней, но мне-то – черта с два! – возмущался Оливье.

И вдруг ярость на его лице уступила место страху.

– О, я понял… – прошептал он, выкатив глаза. – Я все понял… Если де Мон намерен с тобой развестись и ты останешься в Англии, значит, мои денежки опять переходят ко мне. Ты-то не можешь перевести их в английские банки – мы в состоянии войны с Британией! И де Мон их теряет. Не будь меня, он развелся бы с женой-распутницей и остался бы очень богатым человеком за счет ее приданого. Но это возможно, если бы не было меня… Меня ждет выстрел либо с английского, либо с французского берега, а если нет, то меня сбросят за борт где-нибудь посередине пролива? И тогда все получится именно так, как хотели бы вы!

Все, что он городил, звучало так нелепо, что Ангелина только махнула на него рукой. Конечно, она тоже не понимала, зачем де Мон тащит Оливье в Англию. Надо поговорить с мужем, убедить его отпустить Оливье восвояси, отдав ему его вожделенные деньги. Похоже, ничто не способно заменить ему мелодичного звона золотых монет. Что же… Бог с ним. Каждый сам выбирает свой путь!

– Клянусь, ты прав! – горячо воскликнула она и увидела, как исказилось его лицо. – Я скажу мужу, что ты не хочешь…

– Нет! – в ужасе закричал Оливье. – Нет, молчи, умоляю тебя! Когда-то я спас тебе жизнь – спаси и ты мою, не выдавай меня де Мону, не рассказывай, что я обо всем догадался! И… И прощай, Анжель! Считай, что меня уже нет в Кале!

И Оливье стремглав кинулся прочь, мгновенно скрывшись из виду.

* * *

Нотариус только руками развел, когда, воротясь, увидел Ангелину одну.

– Странно! Мне казалось, что у Оливье есть голова на плечах, а он убежал от своего счастья. Но мне теперь не до него. Надо поторопиться. – Он подал Ангелине узел. – Зайди в карету и переоденься. Мы отправляемся в плавание не на пассажирском пакетботе. Опасности ждут нас, и если кто-то следит за нами, пусть потеряет наш след здесь, около этой кареты!

Ангелина послушно переоделась. Потом ее примеру последовал де Мон, и вскоре неопрятный старик в громоздком, обветшалом парике à la Louis XVI (в провинции их еще носили!) и скромная барышня в квакерски-неприглядном платье и уродливом чепце, полностью скрывавшем волосы, быстро шли по улицам Кале, приближаясь к пристани.

Это была протестантская провинция, так что убогая одежда здесь не бросалась в глаза. Двухэтажные дома тоже казались убогими и невзрачными. Воздух же был напоен сыростью и морской солью, которая щекотала и раздражала ноздри.

Ангелина думала, что муж поведет ее на пристань, однако им предстояло дождаться вечера, а потому они зашли в трактир. Есть ей не хотелось, но, когда сели за стол, прекрасная рыба и свежие морские раки показались ей отменно вкусными. Де Мон спросил вина, и они с Ангелиною выпили по бокалу какой-то розовой кислятины – за удачу.

Наконец стемнело. Ангелина сидела как на иголках и была ошеломлена, когда муж повел ее не на улицу, а в пустую кухню, подвел к очагу и жестом приказал лезть в него.

Очевидно, на лице Ангелины столь красноречиво выразилось воспоминание об Ивашечке, который просит Бабу-ягу показать, как лучше залезть в печку, чтобы изжариться, что нотариус и повар враз захохотали, и де Мон влез в очаг первым. Только тут Ангелина разглядела, что огня в нем нет и в помине, более того – пепел был серым, холодным, слежавшимся, будто очагом пользовались очень давно. Муж нетерпеливо махал ей из темного зева, и Ангелина подобрала повыше юбку и полезла в печку.

Ход из очага только сначала казался крысиной норой, а потом он расширился, и де Мон помог Ангелине пробраться в тесноватую комнатку со сводчатым потолком, без окон, с затхлым воздухом. Здесь чадно горела маленькая свечка.

– Не бойся, – ласково сказал супруг, предложив Ангелине сесть на ларь, – мы здесь долго не задержимся.

– Да я и не боюсь, – нервно передернула она плечами. – Мама мне рассказывала, что ей однажды пришлось скрываться в подземном убежище, откуда был выход в какой-то трактир – и тоже через печку.

– Она тебе рассказывала? – оживился нотариус. – Я прекрасно помню то место. Мы его оборудовали вместе с твоим отцом (его тогда звали Ночной Дюк). Он-то и подсказал идею убежища, дверь в которое замаскирована очагом. Но там было грандиозное укрытие: длинные коридоры, мощные, плотно закрывающиеся двери, а здесь – всего лишь нора, хотя, по словам маркизы, вполне надежная. Ничего, мы выйдем отсюда, как и вошли, и очень скоро. Хоть я наверняка знаю, что вслед нашему шлюпу не будут стрелять с берега, но все-таки лучше, чтобы английские шпионы – а их в Кале как ракушек на дне морском! – не прознали о нас и не обеспечили нам «горячий» прием на том берегу.

– Зря вы считали Оливье дураком, – сказала Ангелина. – Он боялся, что не там, так здесь его обязательно подстрелят.

– Я и думать о нем забыл, – сказал де Мон. – Жаль только, что ты будешь горевать об этом ничтожестве.

Ангелина призадумалась.

– Горевать? Нет, это не то слово, – сказала она наконец. – В моей памяти останется лишь одна сцена: там, в России, в блокгаузе, когда он выиграл меня в карты у одного негодяя, а солдаты дарили нам засохшие букетики гвоздик и кричали: «Виват новобрачным!» Я запомню только это. Все, что было потом, я постараюсь забыть.

– Но если ребенок спросит, кто его отец? – осторожно осведомился де Мон.