Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - читать онлайн книгу. Автор: Роланд Хантфорд cтр.№ 74

Кук отправился на север тихо, никому не раскрывая своих намерений. Новость о том, что он достиг Северного полюса, стала настоящим шоком для Амундсена. Но следующая новость о Пири переполнила чашу его терпения – Амундсен начал решительно действовать.

После того как 10 сентября Кук покинул Копенгаген, Даугаард-Йенсен, для которого «дни Кука» были особенно беспокойными, немедленно посвятил себя делам Амундсена. При этом он даже вышел за границы своих официальных обязанностей. Надо сказать, что Даугаард-Йенсен был по-настоящему предан Гренландии и ее жителям, испытывая к ним почти отцовские чувства и воспринимая свое служение как миссию. А тут в его окружении появился человек, который искренне интересовался Гренландией и ее природными богатствами. К тому же Амундсен имел дар вызывать– в других людях спонтанное желание помогать ему (один из атрибутов лидерства, явно отсутствовавший у Скотта). Поэтому Даугаард-Йенсен с головой погрузился в проблемы Амундсена и всячески старался помочь ему. Но этот факт многое говорит и о положении самого Амундсена – часто ли встретишь ситуацию, когда высший чиновник готов отложить в сторону свои дела, чтобы присмотреть за чужими? Даугаард-Йенсен практически владел ключами от всего, что требовалось Амундсену. От качества предоставленных им собак зависела победа или поражение будущей экспедиции. Поэтому он стал наиболее важным союзником Амундсена, не считая Нансена. Визит в Копенгаген стоил того.

Амундсен доплыл с Куком через Скагеррак до Кристиансанда, где Кук пересел на корабль, идущий в Америку. Это было в субботу 11 сентября, в день, когда «Нью-Йорк Таймс» напечатала на первой полосе телеграмму, отправленную Пири из Баттл-Харбор в Лабрадоре, в которой говорилось, что «Кук не был на полюсе 21 апреля 1908 года, как и в любой другой момент времени. Он просто надул публику».

Это был первый открытый выпад Пири в адрес своего врага, положивший начало их публичной ссоре. Естественно, Амундсену снова задали вопрос, поверил ли он доктору Куку.

«Безоговорочно», – ответил он. «Как же тогда Вы объясните эту историю с Пири?» Амундсен ответил: «Просто Пири вбил себе в голову, что имеет монополию на все, что связано с Севером».

Неясно, верил ли Амундсен Куку настолько сильно, как утверждал. К примеру, в частном разговоре с Даугаард-Йенсеном он однажды сказал, что считает Кука «непостижимым». Версия Кука вызывала серьезные сомнения, поскольку он не смог предоставить оригинальные записи о своем передвижении. Еще более странным казалось его заявление, что эти записи остались где-то в Гренландии. Но Кук был старым другом. Кроме того, Амундсен верил, что на «Бельжике» он спас всей команде жизнь. Личный кодекс чести вынуждал Амундсена защищать своего друга на публике, независимо от того, прав Кук или нет.

После того как все это было сказано и сделано, Амундсен атаковал Пири преимущественно для того, чтобы защитить Кука. Он обвинил Пири в том, что тот довел до самоубийства Эйвина Аструпа – именно так многие интерпретировали его смерть во время лыжного перехода в 1896 году. Аструп очень много значил для Амундсена и в самом деле был почти так же дорог, как Нансен. Амундсен признался тогда одному из журналистов, что Нансен– «был велик, но всегда оставался внушающим страх, далеким человеком… Аструп оказался намного ближе, он воодушевил меня».

Амундсен не забыл, что обязан Аструпу вдохновением, испытанным на прочитанной им пятнадцать лет назад для студентов Христиании лекции об экспедиции Пири на ледяную шапку Гренландии. Руаль Амундсен ничего не забыл и не смог простить Пири смерть Аструпа.

Амундсен также оспаривал заявление Пири о том, что он имеет преимущественное право на любую территорию, выбранную им для изучения. Пропитанный верой моряка – и пирата – в свободу морей, Амундсен считал, что волны и ветер принадлежат всем – и никому. Он не признавал ничьих исключительных прав и верил, что в полярных областях – как и любой другой человек – имеет право идти куда захочет и когда захочет.

На следующий день после отплытия Кука в Нью-Йорк Амундсен направил Даугаард-Йенсену телеграмму с просьбой продать ему сто, а не пятьдесят собак. Возможно, разговор с Куком и собственный опыт путешествия на «Йоа» внушили ему новые соображения о требованиях к безопасности.

На следующий день, 13 сентября, лондонская «Таймс» объявила, что «капитан Скотт известил общественность об организации новой экспедиции… которая, как он надеется, стартует в августе следующего года».

Это был первый намек Амундсену о появлении соперника. Его экспедиция превращалась в гонку. Если он думал именно так, то мог спросить себя: кто кому теперь переходит дорогу?

На следующий день после заявления Скотта Амундсен сообщил, что его собственное отплытие откладывается на шесть месяцев, до 1 июля 1910 года. В качестве причины он назвал всеобщую забастовку в Швеции, повлекшую за собой задержку прибытия дизельного двигателя для «Фрама». Это была скорее отговорка. Амундсену требовалось найти убедительный повод для того, чтобы выиграть время, необходимое для дополнительной работы, связанной с изменением планов. Он хотел отправиться в путь в правильный момент, оказавшись на юге летом, и не вызвать при этом ничьих подозрений.

Появление на сцене Скотта усилило необходимость секретности. Амундсен к тому моменту прекрасно знал, что море Росса, откуда он изначально решил атаковать полюс, было во всеуслышание провозглашено британцами (по крайней мере сэром Клементсом Маркхэмом и Скоттом) своей вотчиной. Как показывает язвительное замечание Амундсена по поводу Пири, на него это не произвело никакого впечатления. Видимо, ему совсем не нравился Скотт – то ли из-за его претензий на обладание абсолютной истиной, то ли из-за тональности книги «Путешествие на “Дискавери”», ярко выраженное сочетание самодовольства и невежества которой могло быть противно ему. Стоило попытаться скрыть свой маневр от богатой и могущественной империи – это доказало бы миру, что Бог не всегда на стороне самого крупного войска.

Были и более убедительные причины для такой секретности. В то время норвежское правительство стремилось любыми способами сохранить хорошие отношения с Британией, ведь именно от ее поддержки зависели независимость и нейтралитет Норвегии. Амундсен подозревал, что правительство в случае возникновения малейшего подозрения о его истинных планах сделает все, чтобы остановить его, и принесет экспедицию в жертву Минотавру национальных интересов.

Благоразумие было необходимо как никогда. Примерно в то же время лейтенант немецкой армии Вильгельм Фильхнер также готовил экспедицию в Антарктику. По его словам, британцы

обвинили меня в нечестной конкуренции. Все могли прочитать [в прессе], что я готовил экспедицию в Антарктику в тот самый момент, когда капитан Скотт объявил о своем намерении отправиться в давно запланированное плавание… Мне было заявлено, что приоритет в этом предприятии принадлежит британской экспедиции и данный факт неоспорим… Мне показалось, что правильное решение… это взять быка за рога. Я отправился в Лондон. Капитан Скотт принял меня в своем кабинете. У нас состоялся честный разговор, мы пришли к полному взаимопониманию.