Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - читать онлайн книгу. Автор: Роланд Хантфорд cтр.№ 58

Вдобавок ко всем этим бедам Скотт пытался заставить их работать по графику, совпадающему с его собственным суровым ритмом. Он привык к самоистязанию. Но собаки работали в «импульсном» режиме и потому нуждались в частых передышках. Они не могли стабильно и безостановочно бежать час за часом. Скотт не чувствовал животных, вместе с которыми оказался в окружавших его непознанных снежных просторах: у него отсутствовала симпатия к собакам, не было восприимчивости к их нуждам. Он объявил войну природе, а природа, как станет ему известно позже, всегда побеждает.

Итак, собаки были голодными, усталыми, перегруженными и не желали работать. Под ударами бича они медленно двигались вперед, ярд за ярдом. В итоге людям пришлось впрячься самим, чтобы помочь животным.

Путешествие превратилось в настоящую мессу, участники которой взывали к небесам, пытаясь бороться с бесконечными неудачами и трудностями. Тридцать дней они двигались в ритме челнока: отвозили половину груза вперед, потом возвращались за второй половиной. Как сказал Скотт, это могло продолжаться «бесконечно». В тот раз они продвинулись к югу на смехотворное расстояние в 109 миль, но прошли при этом целых 327 миль за счет изнурительных путешествий вперед-назад по девять-десять часов в день.

Капризная, жалобная интонация записей в дневнике Скотта усиливается до крещендо, когда на полозья начинает налипать снег и собаки отказываются тащить сани. Кажется, что сама природа настроена против них. Снег был или слишком твердым, или слишком мягким. Солнце либо еле светило, либо безжалостно слепило. Хотя в целом Скотту феноменально везло с погодой – никаких буранов, слабый ветер, умеренный мороз и благоприятный ландшафт (по его же словам, «широкая белая равнина»), который просто идеально предназначен для лыж, саней и собак. Из дневника трудно понять, что Скотт становился первооткрывателем почти на каждом шагу. Только иногда проскальзывают незначительные подсказки. Так, 25 ноября Скотт написал, что они «наконец пересекли 80-ю параллель и вошли в область, которая на всех известных картах отмечена белым пятном».

10 декабря из-за неправильного питания и истощения умерла первая собака по кличке Снетчер. Скотт столкнулся с перспективой потерять всех животных. Его реквием по Снетчеру заключался в том, как вспоминали участники экспедиции, что он «лишил нас всякой надежды попасть в более высокие широты, [придется довольствоваться] тем, что мы уже достигли». Но причина заключалась не только в гибели собаки. Справа появились неизвестные горы, уходившие на юго-восток и преграждавшие им путь. Для их преодоления почти наверняка пришлось бы совершить восхождение на горную гряду, превосходившую высотой Альпы.

Скотт плохо подготовился к тому, чтобы справляться с тяготами полярного путешествия, не говоря уже о том, что его мучили несбывшиеся надежды. Нервы были расшатаны стрессом, возникшим в результате самоизоляции и пребывания в агрессивной среде, к которой он оказался не готов. Недовольство путешествием, вызванное массой причин – от раздражающе слепящего снега до ярости из-за невозможности управлять собаками, – Скотт испытывал с самого начала. Он не смог справиться со своими внутренними конфликтами.

Вскоре после начала похода во время приготовления пищи Шеклтон случайно прожег пол палатки. Скотт взорвался от ярости. Эти два человека были абсолютно несовместимы, трудности путешествия заставляли эмоции переливаться через край, и любого пустяка оказывалось достаточно для того, чтобы спровоцировать настоящий взрыв.

Приглашение Шеклтона в этот поход уже само по себе стало большой глупостью. Они со Скоттом не должны были оказаться в одной экспедиции, не говоря уже о необходимости делить одну палатку. Давний скрытый конфликт рвался наружу.

Однажды утром, когда Уилсон и Шеклтон укладывали вещи в сани, Скотт внезапно в бешенстве закричал:

– Идите сюда, чертовы идиоты!

Они подошли к нему, и Уилсон тихо спросил:

– Вы обратились ко мне?

– Нет, – ответил Скотт.

– Тогда, должно быть, ко мне? – поинтересовался Шеклтон.

Ответа не последовало.

– Так вот, – продолжил Шеклтон, – ты – самый большой чертов идиот из всех, и каждый раз, когда ты посмеешь так говорить со мной, получишь то же самое в ответ!

Это был почти неизбежный мятеж. Если бы все зависело только от Скотта (или Шеклтона), их путешествие закончилось бы уже в тот самый момент. Именно Уилсон с общего согласия стал моральным лидером похода, заставил их забыть о противоречиях и убедил двигаться дальше – но вовсе не потому, что так уж хотел этого.

В своем дневнике он написал: «Этот утомительный поход на юг нужен лишь для того, чтобы побить рекорд самой южной точки». Данная запись свидетельствует, что первую вспышку энтузиазма сменило совершенно иное мнение. Однако Уилсон чувствовал, что повернуть назад так рано, да еще и по такой причине будет ужасным позором, от которого пострадает вся экспедиция.

Выживание в экстремальных условиях зависит от здравого смысла и интуиции.

Конфликт, подавленный или нет, вредит и тому и другому. Он становится приглашением к несчастью. Любые опасности полярной экспедиции меркли перед напряженными отношениями участников партии и недостатками личности Скотта. Как любил говорить Амундсен, люди – это неизвестная переменная Антарктики.

Исключительно хорошая погода и солнце были на руку Скотту. Он воспринимал это почти как свое право и закономерность. В сумбурных планах, которые строились каждый день буквально на ходу, он предполагал, что лучшие из возможных погодные условия будут сохраняться и путь экспедиции останется таким же безопасным. Это говорит о безрассудстве и неумении принимать решения в условиях стресса – качествах, которые когда-то разглядели его флотские командиры. Скотт был слеп ко всему, кроме рекордной южной точки. Жизни всех троих – Скотта, Шеклтона и Уилсона – зависели от его готовности в нужный момент повернуть назад, поэтому требовалось постоянно контролировать упрямого человека, переставшего мыслить рационально. Начиная с 80° южной широты это бремя, помимо необходимости сохранять мир между Скоттом и Шеклтоном, также легло на Уилсона.

Когда умер Снетчер, его в качестве эксперимента скормили другим собакам и увидели (как в свое время Нансен), что те действительно едят сородичей, и тогда Скотт решил выгрузить часть поклажи, чтобы

двигаться дальше на юг с месячным запасом провизии, без еды для собак, предоставив им питаться друг другом… У меня есть надежда, что на такой диете они будут работать лучше…

Скотт сильно изменился со времени своего первого санного похода, состоявшегося семь месяцев назад, когда он, как иронически заметил Феррар, считал, что «с собаками нужно обращаться ласково».

От челночной схемы отказались. Убивая собак и хоть как-то придерживаясь собственного плана, Скотт устремился на юг со скоростью семь миль в день. Это было немного, но по крайней мере одно и то же расстояние теперь не требовалось проходить трижды.

Изначально Скотт намеревался уйти в поход на десять недель. Чтобы иметь в запасе лишнюю неделю для продвижения на юг, он увеличил этот срок до двенадцати недель, сократив дневной рацион продуктов для команды. К сожалению, план его был плох, а поведение неосторожно: