Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - читать онлайн книгу. Автор: Роланд Хантфорд cтр.№ 148

Оказавшись на леднике, Амундсен ясно увидел, какую глупость совершил. Он понял, что Фолгефонни плавно спускается к Ледяному барьеру, в тот самый залив, в сторону которого они шли и от которого в последний момент свернули. Собаки, кстати, тогда совершенно определенно пытались двигаться в прежнем направлении, их приходилось силой возвращать на выбранный курс, который все-таки оказался ошибочным (возможно, это еще одно проявление удивительной интуиции, присущей животным). В любом случае, как с сожалением признал Амундсен, если бы он послушался собак, то мог бы

пройти по этому леднику прямо к месту лагеря, где мы сидим этим вечером. Ну конечно, так мы тоже дошли бы до этого места, но не раньше, чем через два дня. [Что ж], на обратном пути, при спуске с плато мы точно выберем именно эту дорогу.

Все усилия предыдущего дня оказались напрасными. Но ошибка Амундсена почти не вызвала нареканий со стороны его спутников. В этом заключалось преимущество его стиля руководства – все прекрасно помнили, что приняли коллективное решение о выборе такого маршрута.

Теперь Амундсен предложил просто атаковать ледяную осыпь. Даже натренированный альпинист с легким рюкзаком хорошо подумал бы, прежде чем пробираться через этот неизученный лабиринт расщелин и сераков. Между тем Амундсен хотел провести по нему сорок две собаки и переправить полторы тонны груза. В тот момент он лишь в общих чертах представлял дальнейший путь и даже не был уверен в том, что там есть хоть какая-то дорога. Он знал только одно: ледяная осыпь преградила ему путь, она вызывает тревогу, поэтому необходимо как можно быстрее избавиться от этой тревоги. Новозеландский исследователь Уолтер Герберт, прошедший по следам Амундсена спустя пятьдесят лет, чтобы своими глазами увидеть его путь, писал, что для него

это наиболее впечатляющий пример решительности Амундсена перед лицом препятствия, которое заставило бы свернуть с выбранного пути любого человека меньшего калибра.

Вистинг как-то сказал об Амундсене такую фразу:

Я никогда не слышал от него слов «здесь мы повернем назад». Но при этом он никогда без нужды не рисковал там, где ничего нельзя было сделать.

Именно это и удерживало рядом с Амундсеном его людей: в партии не было патологической изоляции, которая для полярных экспедиций представляла– реальную опасность. Вистинг, Хелмер Ханссен и Бьяаланд хорошо ладили друг с другом. Но Хассель их несколько сторонился, будучи единственным человеком, который втайне весьма критически относился к Амундсену. Сам Амундсен это чувствовал и прилагал большие усилия к тому, чтобы вместе с ним заниматься различными рутинными делами в лагере, не давая ему ни единого шанса культивировать свою обиду. Именно здесь, на леднике, в случае плохого руководства их партия могла расколоться так, как это фактически произошло в группе Скотта во время его южного путешествия в 1902 году.

Когда лагерь был разбит, Амундсен отправил Бьяаланда и Хелмера Ханссена изучить осыпь и в поисках дороги подняться наверх как можно выше. В воздухе витало сомнение. Понимая это, Амундсен намеренно остался в тени, чтобы использовать в принятии решения престиж лыжника-чемпиона и тем самым избежать опасного, пусть и молчаливого, упрека в том, что они безрассудно пустились в рискованное предприятие.

На следующий день, 20 ноября, началось восхождение. Стояла ясная погода. В вышине нежный плюмаж поземки, сметаемой с плато, искрился на фоне безоблачного неба, напоминая развевающийся на ветру тончайший белый шифон. А внизу, на леднике, было «тихо, абсолютно тихо… и обжигающе жарко», грело солнце, как в летний полдень в Альпах. Но вместо мокрого снега и лыжной трассы путешественников ждал рассыпчатый снег высотой примерно в один фут, а под ним – твердый наст. Это обеспечивало отличное сцепление с лыжами и управляемость; скольжение было хорошим и по-зимнему сухим – одно из тайных удовольствий в этих высоких широтах.

Хелмер Ханссен и Бьяаланд [писал Амундсен, как обычно, обманчиво упрощая ситуацию] нашли отличный маршрут вверх по леднику. Расщелин и трещин хватало, но хорошие [снежные] мосты были везде. Ледник… во многих местах довольно крутой, поэтому приходилось поднимать сани поочередно силами удвоенных упряжек. Мы сделали хорошую фотографию одного из таких подъемов, когда приходилось «цепляться когтями».

Бьяаланд снова выступал в качестве лидера, здесь лыжный чемпион был в своей стихии. Как известно, искусство лыжника заключается не только в спуске вниз, но и в подъеме наверх. Поскольку вощение лыж в то время было крайне примитивным, успех Бьяаланда зависел исключительно от техники. Он был художником скольжения, мастером равновесия, поэтом силы и гибкости. С изяществом опытного спортсмена, специализирующегося на гонках по пересеченной местности, он взбирался в гору достаточно быстро для того, чтобы держаться впереди собак. Имея перед собой движущуюся цель, хаски с радостью следовали за ним.

Своим примером Бьяаланд вдохновлял не только собак. Люди тоже чувствовали себя увереннее, зная, что впереди идет чемпион по лыжам, которому нет равных в лагере соперника.

Уже в самом конце восхождения они оказались на практически плоской средней террасе ледника между верхней и нижней зонами ледяных осыпей. Только что им удалось преодолеть нижнюю зону, но верхняя выглядела устрашающе, и, поскольку именно в районе этой террасы заканчивался маршрут, изученный накануне Бьяаландом и Хелмером Ханссеном, Амундсен решил обойти препятствие, а не преодолевать его.

Партия начинала восхождение прямо по центру ледника, теперь же они свернули влево, в сторону горы Дона Педро Кристоферсена. Там их встретил еще более крутой участок. И снова они поднимали сани удвоенными упряжками, по очереди. Снова крики, толкание саней, колоссальное напряжение, когти из последних сил скребут по льду… Собаки карабкались вверх исключительно за счет силы воли находившихся рядом людей, что изматывало всю партию и физически, и психологически. Но больше всего они страдали от неопределенности: никто не знал, будет ли впереди долгожданный проход.

Вдали, с другой стороны ледника, виднелась самая высокая гора из всех, находившихся в пределах видимости. Она казалась норвежцам вторым стражем, двойником Дона Педро. Ее Амундсен символично назвал в честь Фритьофа Нансена. Со склонов этого обледенелого пика регулярно доносилась канонада обвалов, подстегивая собак и людей. По крайней мере Бьяаланд был очень встревожен, улавливая в недовольном ворчании, проносившемся над долиной, предвестие далекого грома.

В два часа дня, поднявшись примерно на полторы тысячи футов, они оказались на уступе весьма непривлекательного вида. Но это была самая крайняя точка, которой можно было достичь без дополнительной разведки, поскольку верхняя ледяная осыпь по-прежнему преграждала им путь. Они разбили в этом месте лагерь, и Амундсен немедленно отправился искать проход через

ужасные расщелины, хаотически окружавшие нас. Огромные глыбы льда, глубокие пропасти и широкие трещины перекрывали движение во всех направлениях.

Амундсен взял с собой Бьяаланда и Хелмера Ханссена. Вначале они попытались подняться прямо наверх, но столкнулись с непреодолимым препятствием. Они вернулись к палатке и попробовали идти другим маршрутом, держась ближе к горе Дона Педро, в направлении края ледника. Там тоже были расщелины, но в этот раз среди них удавалось найти дорогу. Они достигли верхней террасы, расположенной выше осыпей, и там, к своему удивлению, увидели, по словам Амундсена,