Ледяной сфинкс - читать онлайн книгу. Автор: Жюль Верн cтр.№ 60

Прошло пять минут, прежде чем Паркер осмелился потянуть щепочку. Затем Артур Пим, закрывший глаза и не ведающий, какая судьба уготована ему, чувствует чье-то прикосновение. К его руке прикоснулся Дирк Петерс… Артур Пим избежал смертельной опасности…

Метис бросился к Паркеру и ударил его ножом в спину. Затем последовало «кровавое пиршество» – «такие вещи можно вообразить, но нет слов, чтобы донести до сознания весь изощренный ужас их реальности».

Да, мне была знакома эта чудовищная история, оказавшаяся, вопреки моим сомнениям, чистой правдой. Она случилась на «Дельфине» давно, 16 июля 1827 года, и я никак не мог понять, для чего Дирку Петерсу понадобилось снова вызывать ее в моей памяти. Однако ждать объяснений оставалось недолго.

– Вот что, Дирк Петерс, – снова заговорил я, – я требую, чтобы вы ответили, почему, не желая открывать свое настоящее имя, вы все-таки назвали его, когда «Халбрейн» стояла на якоре у берега острова Тсалал? Почему вы расстались с именем Хант?

– Поймите, сэр… Люди колебались, плыть ли дальше… Решили плыть назад… Вот я и подумал… что, сказав, что я – Дирк Петерс, лотовой с «Дельфина», спутник бедного Пима, я заставлю их прислушаться… Что они поверят, как и я, что он еще жив, и согласятся отправиться на его поиски… Но это было так трудно… признать, что я – Дирк Петерс, тот, кто убил Паркера… Однако голод… нестерпимый голод…

– Бросьте, Дирк Петерс, – отвечал я, – вы преувеличиваете… Если бы короткую щепку вытянули вы, то судьба Паркера постигла бы вас! Никто не стал бы называть вас преступником…

– Сэр, да поймите же! Разве стала бы семья Паркера рассуждать так, как вы?..

– Семья? Так у него были родные?

– Да, вот потому-то… в книге… Пим изменил его имя… Паркера звали не Паркером… Его звали…

– Артур Пим поступил разумно, – перебил я его, – и я вовсе не хочу знать подлинное имя Паркера. Оставьте эту тайну при себе!

– Нет, я скажу! Это слишком давит… Может быть, мне полегчает, когда я назову вам его имя, мистер Джорлинг…

– Нет, Дирк Петерс, нет!

– Его звали Холт, Нед Холт…

– Холт! – вскричал я. – То же имя носит наш старшина-парусник…

– Его родной брат!

– Мартин Холт – брат Неда?

– Да… Понимаете… Брат…

– И он считает, что Нед Холт погиб вместе с «Дельфином», как и все остальные?..

– Но это не так!.. Если он узнает, что я…

В этот момент шхуну тряхнуло, да так, что я слетел с койки. Шхуна дала опасный крен на правый борт, грозя опрокинуться. До моего слуха донесся взбешенный голос:

– Что за пес стоит у штурвала?

Голос принадлежал Джему Уэсту, «псом» же оказался Хирн. Я пулей вылетел из каюты.

– Ты что, бросил штурвал? – кричал Джем Уэст, схватив Хирна за шиворот.

– Ничего не знаю, господин лейтенант…

– Все ты знаешь, говорю я тебе! Это неслыханно – бросить штурвал! Еще немного – и шхуна перевернулась бы!

Не приходилось сомневаться, что Хирн действительно – преднамеренно или случайно – выпустил штурвал.

– Грациан, – позвал Джем Уэст одного из матросов, – становись за штурвал! А ты, Хирн, отправишься в трюм!..

В это время раздался крик «Земля!», и все как по команде устремили взоры на юг.

Этим словом названа глава XVII в книге Эдгара По. Я решил вынести его в заглавие шестой главы второй части моего повествования, сопроводив знаком вопроса.

Означало ли это слово, прозвучавшее с верхушки фок-мачты, что перед нами лежал остров? Или континент? Так или иначе, не ожидает ли нас разочарование? Найдем ли мы там тех, ради спасения которых поднялись в эти широты? И ступала ли на эту землю нога Артура Пима?..

Семнадцатого января 1828 года – в день, полный происшествий, как следует из дневника Артура Пима, – над «Джейн» раздался крик: «Земля по правому борту!» Точно такие же слова мог прокричать и наблюдатель с мачты «Халбрейн»: справа от шхуны на горизонте вырисовывались какие-то неясные контуры.

Правда, земля, о появлении которой услыхал экипаж «Джейн», была островом Беннета, засушливым и пустынным, в одном градусе к югу от которого лежал остров Тсалал, в то время цветущий и очень даже обитаемый. Какие же сюрпризы таились на этой неведомой земле, отнесенной еще на пять градусов к югу, в пустыню антарктического океана? Не достигли ли мы желанной цели, к которой с таким упорством стремились? Возможно, совсем скоро братья Уильям и Лен Гаи смогут открыть друг другу объятия… Это означало бы завершение экспедиции «Халбрейн», предпринятой для того, чтобы вернуть на родину людей с «Джейн»…

Однако для меня и для метиса цель состояла не только в этом. Впрочем, при виде земли нужно причалить к ней, а там будет видно…

Заслышав крик «Земля!», я мигом забыл об исповеди метиса; возможно, и сам он забыл о ней, ибо тут же ринулся на нос шхуны и впился взглядом в горизонт. Что касается Джема Уэста, которого ничто не могло отвлечь от службы, то он настоял на исполнении отданной команды. Грациан встал к штурвалу, а Хирна заперли в трюме. Наказание было заслуженным – из-за невнимательности и нерасторопности Хирна чуть было не погибла наша шхуна. Пятеро-шестеро матросов, завербовавшихся на Фолклендах, не удержались от недовольного шипения. Одного жеста старшего помощника хватило, чтобы они умолкли и поспешили по местам.

Нечего и говорить, что, заслышав крик с мачты, Лен Гай выбежал из каюты и теперь не спускал взгляда с полоски земли, до которой оставалось еще десять-двенадцать миль.

Я и думать забыл о тайне, которую только что открыл мне Дирк Петерс. Пока она остается лишь нашей с ним тайной – а ни я, ни тем более он никогда не выдали бы ее, – нам нечего опасаться. Но что получилось бы, если бы по случайности Мартин Холт прознал о том, что несчастный не утонул вместе с «Дельфином», а по воле судьбы был обречен на гибель, ставшую спасением от голодной смерти для его товарищей, и что Дирк Петерс, которому он, Мартин Холт, был обязан жизнью, сразил его собственной рукой?.. Так вот почему метис упрямо отказывался принимать благодарность Мартина Холта – брата человека, чьей плотью ему пришлось насыщаться…

Боцман отбил три часа. Шхуна шла вперед как бы ощупью, ибо плавание в незнакомых водах требует осторожности. Впереди могли оказаться мели и рифы, скрытые водой. А всякая авария, даже пустяковая, сделала бы невозможным возвращение назад до наступления зимы. Рисковать было нельзя.

Джем Уэст распорядился убавить паруса. Боцман велел матросам убрать брамсель, марсель и топсель, оставив бизань, косой фок и стаксели, которых было достаточно, чтобы преодолеть расстояние, отделявшее нас от суши, за несколько часов.

Капитан велел бросить лот. Глубина под днищем составила сто двадцать морских саженей, и дно было гладкое.