Ленин в 1917 году. На грани возможного - читать онлайн книгу. Автор: Владлен Логинов cтр.№ 88

Мы знаем, что принимаясь за статью «К лозунгам» Ленин имел в своем распоряжении резолюцию совещания ЦК 14 июля. Вероятно именно ее и привез 15-го Орджоникидзе. Его пересказ слов Владимира Ильича достаточно близок к содержанию статьи «К лозунгам» — и здесь он вполне точен. Возможно и то, что во время данной встречи Ленин действительно посоветовал питерцам «перенести центр тяжести на фабзавкомы». А вот когда Серго пишет, что в шалаше не было никакой еды, кроме черного хлеба и селедки, то это — чистейшее мифотворчество. Весьма сомнительно и его утверждение о том, что Владимир Ильич якобы был уверен, что «не позже августа — сентября власть перейдет к большевикам и что председателем правительства будет Ленин». Размышления Ильича в статье «К лозунгам» о предстоящих «многоразличных этапах» и возможности «окончательной победы контрреволюции» никак не вяжутся с данной версией. Видимо, разговор подобного рода произошел во время второго приезда Серго в Разлив. Но об этом — позже…

Беседа с Орджоникидзе продолжалась довольно долго, «свежее сено, — пишет он, — пахло великолепно, было тепло… И разговор был прерван, так как я от усталости незаметно уснул. Утром вместо 6 часов я проснулся в 11. К этому времени Владимир Ильич приготовил ряд маленьких статей, письма к Сталину и другим товарищам. Я взял их, попрощался и ушел» ^[706]. Так что в Питер Серго опоздал. И когда утром 16-го конференция открылась, Сталин «директивы» еще не получил. Поэтому он, вопреки повестке дня, предложил сначала выступить с отчетом ЦК об июльских событиях, а основной «Доклад о текущем моменте» сделать на вечернем заседании. Так и поступили.

В основу доклада Сталин положил мысль о том, что характерной чертой данного момента является третий кризис власти. Первый — февральский — был кризисом царской власти. Второй — апрельский — кризисом первого Временного правительства. В июле произошел кризис коалиционного правительства, контрреволюция победила. «Мирный период развития революции кончился. Настал новый период, период острых конфликтов, стычек, столкновений. Жизнь будет бурлить, кризисы будут чередоваться». Основные задачи: 1) выдержка; 2) возобновление и расширение организаций; 3) шире использовать легальные возможности работы. ^[707]

Возможно, так бы все и обошлось. Но оказалось, что делегаты конференции знали об «Июльских тезисах» Владимира Ильича. «Группа конферентов, — записано в протоколе, — просит огласить тезисы т. Ленина. Сталин сообщает, что у него нет с собой этих тезисов, но они сводятся приблизительно к трем положениям: 1) контрреволюция победила; 2) измена вождей мелкобуржуазных партий и 3) „Вся власть Советам!“ — является в настоящей обстановке донкихотским лозунгом…» ^[708]. Подобное резюме весьма упрощенно толковало ленинские тезисы. Но фраза Сталина о «донкихотском лозунге» повторила текст статьи Владимира Ильича «К лозунгам». Значит, получил он ее…

Делегат конференции Масловский задает Сталину вопрос: «При будущих конфликтах, а возможно и вооруженных выступлениях, в какой мере будет содействовать наша партия этому, и выступит ли она во главе вооруженного протеста?» Затем следует вопрос делегата Иванова: «Каково наше отношение к лозунгу „Власть Советам“?» То есть те главные вопросы, которые Сталин хотел обойти, были заданы, как говорится, прямо в лоб.

Масловскому он ответил достаточно уклончиво: «Надо предполагать, что выступления будут вооруженные и надо быть готовыми ко всему. Будущие конфликты будут более острые, и партия умывать руки в них не должна». Ответ Иванову был более определенен: «Можем ли мы остаться при старом лозунге: „Вся власть Советам“? Само собою нет. Передавать власть Совету, который на деле молчаливо идет рука об руку с буржуазией, значит работать на своего врага» ^[709].

В начавшихся прениях против снятия прежнего лозунга выступили Харитонов, Володарский, Вейнберг, Ровинский, Медведев. И главный их аргумент состоял в том, что говорить о победе контрреволюции рано. Ленинские тезисы защищали Савельев, Молотов, Павлов и Слуцкий. В заключительном слове Сталин обострять дискуссию не стал. Он предложил принять резолюцию расширенного совещания ЦК 14 июля, которая теперь не дотягивала даже до его собственных выступлений на этом заседании.

Голосование, проходившее на следующий день без него, выявило, между прочим, ту группу, которая сплоченно сопротивлялась принятию данной резолюции. От имени делегатов Выборгского района рабочий Виктор Николаевич Нарчук сделал заявление: «Так как не были оглашены тезисы Ленина и резолюцию защищал не докладчик, они воздерживаются от голосования». К ним присоединились и некоторые делегаты Московского и других районов. Результат получился почти скандальным: резолюцию ЦК приняли 28 голосами против трех и 28 воздержавшихся ^[710].

Судя по всему, «фигура умолчания» относительно ленинских тезисов не была случайной. На прошедших до середины июля большевистских конференциях Юго-Западного края, Урала, Донбасса, на V съезде Социал-демократии Латышского края отмечали и переход контрреволюции в наступление, и предательство меньшевиков и эсеров. Но о коренном переломе в развитии революции не говорилось ни слова. Разосланные на места резолюции совещания ЦК 14 июля и Второй петроградской конференции — с теми или иными поправками — были приняты Калужской губернской, Владимиро-Гусевской районной, Средне-Сибирской районной, Бакинской конференциями. Но урок голосования на питерской конференции даром не прошел. Тезисы Ленина — в отредактированном Сталиным варианте, решили опубликовать как сугубо авторскую статью. 19 июля в кронштадтской газете «Пролетарское дело» печатается статья Сталина «Торжество контрреволюции». А на следующий день, 20 июля, за никому не известной подписью «W», под названием «Политическое настроение» — тезисы Владимира Ильича.

По существу в партии вновь началась дискуссия. Но если в апреле тезисы Ленина получали все большую поддержку по мере приближения к партийным «низам», то теперь именно с «низов» шли резолюции рабочих и солдатских собраний, поддерживающих большевиков, осуждавших соглашателей, но по-прежнему требовавших передачи всей власти Советам ^[711]. Вопрос о форме будущей власти заслонил главное — оценку перелома, произошедшего в развитии революции. Итог этой «странной» дискуссии — странной потому, что в отличие от апрельской, суть ее всячески затушевывалась, — должен был подвести VI съезд РСДРП.