Ленин в 1917 году. На грани возможного - читать онлайн книгу. Автор: Владлен Логинов cтр.№ 137

Поэтому «надо агитировать среди партии за серьезное отношение к вооруженному восстанию…». Иначе «мы можем оказаться в смешных дураках, не сделав этого: с прекрасными резолюциями и с Советами, но без власти!!» Ибо даже если исходить из того, что Всероссийский съезд Советов возьмет власть и предложит воюющим странам мир, даже если, как выразился Владимир Ильич, — «терпеть еще три недели войны», а стало быть новые сотни и тысячи жертв, — то даже при таком предположении, у Финляндского областного Совета этих трех недель нет ^[974].

Историк Василий Дмитриевич Поликарпов писал: «Вряд ли возможно в полном объеме восстановить весь поток данных, которым он (Ленин) пользовался и перерабатывал в своем уме, — здесь, помимо тех сведений, которые сохранили разного рода письменные источники, были еще, конечно, и переданные устно, часто не фиксировавшиеся, особенно в условиях конспирации. Но проверить соответствие его выводов и характеристик действий контрреволюции действительному положению вещей все же в значительной части вполне возможно» ^[975].

После того, как 12 сентября III Областной съезд Советов Финляндии объявил себя «властью» по отношению к русским рабочим и дислоцированным здесь войскам и флоту, Временное правительство распорядилось начать вывод «большевистских» частей из Финляндии. Тогда 21 сентября Областной совет заявил, что без его утверждения указания правительства недействительны. Это, естественно, вызвало в Ставке самую яростную реакцию, и Керенский приказал «ликвидировать Финляндию (Облсовет Финляндии — В.Л.) несмотря ни на какие вопли…» ^[976].

Значит и эта ситуация не терпела ни оттяжек, ни промедления. Поэтому, с точки зрения политической, пишет Ленин Смилге, не дожидаясь никаких общих решений, необходимо «начать сразу осуществлять тот блок с левыми эсерами, который один может нам дать прочную власть в России… Пока там суд да дело, заключите немедленно такой блок у себя…»

А с точки зрения технической — не теряя времени, надо «создать тайный комитет из надежнейших военных, обсудить с ним всесторонне, собрать (и проверить самому) точнейшие сведения о составе и расположении войск под Питером и в Питере, о перевозе войск финляндских в Питер, о движении флота и т. д.»

Что касается работы в массах, то «для правильной подготовки умов, надо сейчас же пустить в обращение такой лозунг: власть должна немедленно перейти в руки Петроградского Совета, который передаст ее съезду Советов. Ибо зачем терпеть еще три недели войны и „корниловских подготовлений“ Керенского». В конце письма Ленин предлагает Смилге встретиться в Выборге, но предупреждает, что сделать это надо не медля, «ибо я могу уехать внезапно» ^[977].

С этим письмом Рахья 27 сентября уехал в Гельсингфорс.

В тот же день — или утром следующего дня — в Выборг приезжает Шотман. Получилось совсем как в авантюрном романе.

Впрочем, история нередко создает такие реальные коллизии, которые не сочинит и профессиональный драматург…

Когда после возвращения с Урала Шотман пришел в ЦК, Яков Михайлович Свердлов, введя его в курс дела, попросил немедленно отправиться к Ленину: «Ильич нервничает, — сказал он, — успокой его». Узнав от финских товарищей, что Ленин — без ведома ЦК — уже перебрался в Выборг, Александр Васильевич приехал к нему прямо на квартиру Юхани Латукки. «Одним из первых вопросов, который он задал мне, как только я вошел к нему в комнату, — пишет Шотман, — был: правда ли, что Центральный комитет воспретил ему въезд в Петроград. Когда я ему подтвердил, что такое решение действительно было, что в интересах его личной безопасности ему необходимо пока оставаться в Финляндии, он потребовал от меня письменного подтверждения этого постановления. Я взял листок бумаги и в полушутливой форме написал приблизительно следующее:

„Я, нижеподписавшийся, настоящим удостоверяю, что Центральный комитет РСДРП(б) в заседании своем от такого-то числа постановил: Владимиру Ильичу Ленину, впредь до особого распоряжения ЦК, въезд в город Петроград воспретить (подпись)“». Какого числа состоялось это решение Александр Васильевич не указывает. Но, как уже отмечалось, вероятно, речь идет о заседании ЦК 21 сентября, где обсуждался вопрос о Зиновьеве.

«Взяв от меня этот „документ“, — продолжает Шотман, — Владимир Ильич бережно сложил его вчетверо, положил в карман и затем, положив руки в вырезы жилета, стал быстро ходить по комнате, повторяя несколько раз: „Я этого так не оставлю, так этого я не оставлю!“»

После того, как Ленин успокоился, у них состоялся долгий разговор о положении в стране и тактике партии. Этот разговор как раз и датирует приезд Александра Васильевича в Выборг. По его рассказу, Владимир Ильич находился под свежим впечатлением сенсационных итогов выборов в Москве. О них он узнал из «Русских ведомостей» от 27 сентября. А питерские газеты приходили в Выборг в тот же день. Значит, и беседа могла происходить либо 27-го, либо 28-го ^[978].

Ленин расспрашивал, как отреагировали на эти известия в ЦК, доказывал, что «страна явно на нашей стороне», что тянуть дальше с решением вопроса о власти невозможно. Он и Юхани Латукке постоянно напоминал: «Следите за телеграммами „Роста“.

Я боюсь, и очень боюсь, как бы мы не прозевали момента. Ведь при вспышке революции мы должны быть на месте».

«Я старался доказать, — пишет Шотман, — что захват власти в настоящий момент еще невозможен, указывал, что технически мы еще не подготовлены… Каюсь, придирался я к Владимиру Ильичу по всякому пустяку, благо времени свободного было много, и он охотно пускался со мною в споры по этому основному тогда для него вопросу…» А Ленин вновь и вновь доказывал ему, что суть дела состоит в том, чтобы взяв власть, «провести в жизнь такие законы, чтобы весь народ увидел, что это его власть, а раз народ это увидит, он нас поддержит… „Кто же тогда будет против нас?“ — восклицал он, близко наклонившись ко мне и пристально смотря мне в глаза, чуть-чуть улыбаясь, прищурив левый глаз». И еще Шотману из беседы с Лениным запомнилось: «„Только бы не пропустить момент!“ — повторял он десятки раз и опять настаивал, чтобы я скорее организовал ему переезд в Петроград». Александр Васильевич пообещал и уехал в тот же день, будучи уверенным, что он все-таки «успокоил» Владимира Ильича. Но у Ленина решение, видимо, созрело окончательно и посвящать в свои планы Шотмана он не стал ^[979].