Дневники. Я могу объяснить многое - читать онлайн книгу. Автор: Никола Тесла cтр.№ 31

В июне 1894 года Колумбийский университет присвоил мне звание почетного доктора наук. Я получил много поздравлений. Среди тех, кто захотел поздравить меня лично, был зять Сименса Фердинанд Курльбаум ^[118]. В разговоре со мной Курльбаум сказал, что господин Ридель, узнав о том, что он едет в Нью-Йорк просил навести у меня справки по поводу «нашего общего дела». Я объяснил Курльбауму, какого рода «дело» есть ко мне у господина Риделя, и добавил, что «нашим общим делом» оно никогда не будет. Попутно я спросил, кто такой вообще господин Ридель? Чем он занимается на самом деле? Курльбаум уклонился от прямого ответа, сказав, что знает Риделя плохо. Но по глазам его было видно, что он врет.

В сентябре и в ноябре 1894 года я получал письма от Риделя, которые рвал, не читая. Я не видел смысла в том, чтобы что-то ему отвечать. Я высказал свое нежелание сотрудничать с ним в недвусмысленной форме и не видел необходимости что-то уточнять. О том, как мне досаждают немцы, я рассказал Вестингаузу. Он посоветовал мне рассказать об этом журналистам. По его мнению, после огласки Ридель и те, кто стоял за ним, оставили бы меня в покое. Но я решил, что лучше будет ничего никому больше не рассказывать. Любой шум, поднимавшийся вокруг моей персоны, мешал мне работать.

1 марта 1895 года Ридель явился ко мне в лабораторию. Он представился как «мой давний друг» и держался уверенно, потому его провели в мой кабинет, где он повел себя крайне наглым образом. Я сразу же указал ему на дверь, но он, не обращая на это внимания, уселся на стул и сказал, что уйдет лишь после того, как я его выслушаю. Мне очень хотелось позвать полисмена, стоявшего на углу, но тогда бы вышел скандал. Я рассудил, что лучше будет выслушать Риделя, сказать «нет» и на этом все закончится. В конце концов, он не может преследовать меня до бесконечности.

«Ни на кого еще мне не приходилось тратить столько времени, как на вас! – грубо сказал Ридель, будто бы упрекая меня. – Давайте, наконец, договоримся. Если вас не устраивают наши условия, то назовите свои!» Я ответил, что могу сказать только «нет» и никогда не скажу «да». Условия обсуждать незачем, потому что дело не в условиях, а в принципе. «Почему? – удивился Ридель. – Разве деньги бывают лишними? Или у вас есть какие-то личные мотивы для отказа?» Я не собирался читать ему лекцию о своем отношении к немцам и пр. Я еще раз сказал «нет» и потребовал оставить меня в покое. «Вы мешаете мне работать!» – несколько раз повторил я. «Вы еще не знаете, как мы можем вам помешать» – сказал Ридель и ушел не попрощавшись. Вид у него был такой, будто я оскорбил его в лучших чувствах. «Вот и хорошо, – подумал я. – Больше он не придет».

Утром 13 марта 1895 года в моей лаборатории начался пожар. Пламя очень скоро распространилось по всему дому и за несколько часов он полностью выгорел. Было уничтожено все – записи, оборудование, мой личный архив. Пожар начался около половины шестого утра. Я ушел к себе в отель в пять часов. Во всем здании остался только сторож Брайан, аккуратный и ответственный человек, служивший далеко не первый год. Когда я снял часть здания под свою лабораторию, Брайан уже работал здесь. По словам Брайана, пожар начался сразу в нескольких местах, причем – в моей лаборатории. Брайан клялся, что ничего не слышал и никого не видел. Все было в порядке и вдруг из моей лаборатории потянуло дымом. Горело с нескольких сторон. Брайан хотел погасить огонь, но тот распространялся с такой скоростью, что ему пришлось выбежать на улицу, спасая свою жизнь.

Если пустое здание, в котором никого нет, вдруг загорается да еще и сразу в нескольких местах, то это поджог. Нечего было думать о том, что кто-то из моих сотрудников мог оставить на столе непотухшую трубку или горящую свечу. У меня работали очень ответственные люди, других я не держал. К тому же все сотрудники уходили домой вечером. Ночью в лаборатории оставался только я. Если бы дело было бы в горящей свече, то пожар случился бы раньше. Нет, это был явный поджог с использованием каких-то химических средств. Я не очень хорошо разбираюсь в химии, но среди моих сотрудников было двое сведущих в ней. Они объяснили, что изготовить зажигательный снаряд, который воспламенится спустя некоторое время, для химика не составляет труда. Я хорошо запомнил последнюю фразу Риделя и не сомневаюсь, что пожар – дело рук немцев. Проникнуть днем в здание и оставить в укромных местах зажигательные снаряды не составляло труда. Одних посыльных у меня бывало не меньше 20 за день. А в том, что пожар произошел 13-го числа, я вижу насмешку над Соединенными Штатами ^[119]. В том, что компания Сименса пыталась оспорить ряд моих патентов я также вижу происки Риделя и его хозяев ^[120]. Они объявили мне войну – уничтожили мою лабораторию и хотели отобрать мои патенты.

Уничтожение лаборатории было ударом огромной силы, но оно не смогло сломить меня, потому что все данные я держал в уме. Проблема оказалась масштабной, но сугубо технической – надо было потратить время на восстановление документации и оборудование новой лаборатории, для которой я снял помещение на Хьюстон-стрит ^[121]. Газеты писали, что уничтожение моей лаборатории стало мировой проблемой, но на самом деле все было плохо, но не так уж и ужасно. Все было поправимо. Пожар отнял у меня пять с половиной месяцев. В сентябре 1895 года работы в моей новой лаборатории возобновились в полном объеме. Если бы не подготовка к пуску Ниагарской электростанции, которая отнимала у меня много времени, я бы окончательно восстановил лабораторию к 1 июля.

Я восстановил документацию и оборудование, но была одна невосполнимая утрата – письма моей дорогой сестры Марицы, которой вот уже три года нет в живых ^[122]. К некоторым из этих писем прикладывала руку моя неграмотная мать. Она писала букву «Г», с которой начиналось ее имя. Эти письма были для меня дороже всего остального. До сих пор не могу простить себе, что хранил их в лаборатории, а не в банковском сейфе. Но кто мог подумать, что может случиться такое? У меня? В лаборатории, где царил идеальный порядок и тщательно соблюдались все меры предосторожности?