Дорогами Чингисхана - читать онлайн книгу. Автор: Тим Северин cтр.№ 52

До сих пор Монголия славится ловчими птицами. В степях, в Хангае и Хэнтэе мы сотни раз видели диких соколов и ястребов. Коршуны кружили над нашей палаткой в ожидании объедков. В горах обитает беркут, похожий на европейского геральдического орла. Полуофициальный монгольский список упоминает также сапсана наряду с такими «международными» видами, как крысы, мыши, воробьи и комнатные мухи. Но сегодня монголы забросили соколиную охоту и оставили давние традиции казахам.

Ловчие орлы смотрелись величаво. Каждая из птиц ростом была с туловище человека и весом в 13–14 фунтов. Для таких тяжелых птиц всадники использовали маленькие деревянные подставки под руку, крепившиеся к седлу. На руку надевали массивную подбитую рукавицу. Орлы в колпачках тихо покачивались в такт движению лошади, поворачивая голову на каждый новый звук. Когда всадники спешились, орлы стряхнули оцепенение и принялись махать крыльями, сохраняя равновесие. Размах их крыльев достигал 5–6 футов, они издавали высокие, резкие крики. Камран вскочил на ноги и тоже принес своего орла, который ночью сидел неподалеку, на скале. Он предложил мне подержать птицу. Я надел тяжелую рукавицу, и на нее посадили огромную птицу. Я почувствовал сильную хватку мощных когтей даже сквозь толстую подбивку рукавицы. В футе от моего лица орел нервно повернул голову, склонил ее, показывая хищно изогнутый клюв — великолепное орудие, пригодное для того, чтобы бить и рвать добычу. Громадную птицу насторожило, что ее посадили на руку к чужаку, но меня успокоили, надев на орла колпачок.

Казахи очень гордились своими орлами, и, хотя сезон охоты начинается только в октябре, птицы уже находились в отличной форме. Мне сказали, что в долине живут, по крайней мере, двадцать человек, которые держат ловчих орлов, а в других поселках Алтая охотников еще больше. Осенью казахи начинают охотничьи набеги. Они скачут по замерзшим долинам, держа птиц на правой руке, в поисках естественной добычи. Чаще всего орлов выпускают на лисицу или волка, однако говорят, что самые храбрые могут напасть на леопарда или грифа.

Камран и другие охотники держались скромно. Они сказали, что натренировать птицу несложно. Охотничий инстинкт делает свое дело, с помощью терпения и бережного отношения можно быстро приучить беркута охотиться вместе с человеком. Орлов берут из гнезда еще слетками и приручают. Когда птенцы окрепнут, их тренируют на кроликах. После этого птицы готовы к охоте. На словах все выходило слишком просто, и я спросил, есть ли в охоте с орлами какие-нибудь трудности. Чтобы поймать взрослого дикого орла, ответил Камран, требуются умение и хитрость, но это стоит потраченных усилий. Дикие орлы смелее и лучше охотятся, чем птицы, выращенные из слетков, потому что они сами учились ловить жертву. Я спросил, сколько времени требуется, чтобы обучить орла. И снова Камран не стал хвалиться. «Неделю или дней десять», — ответил он.

Казахи любят своих орлов, очень о них заботятся, но я не смог удержаться от сожаления, что этих великолепных птиц неволят, несмотря на уход и хорошую пищу. Камран будто бы услышал мои мысли. Он поглаживал своего орла, расправляя ему перья. С орла сняли колпачок, он снова сидел на плече хозяина, расправляя крылья и громко курлыча. «Этому орлу три года, — сказал Камран. — Я надеюсь, он будет охотиться еще много лет, но если ему надоест, я отпущу его обратно в горы. Когда орел стареет или устает, мы возвращаем его в горы, чтобы он снова жил на свободе».

Конечно, Чингисхан воспользовался прирожденными охотничьими навыками монголов. Групповая охота всегда позволяла им запастись мясом. В степи обитают различные виды оленей: дзерены, сайгаки с их странными носами, кабарга. Бегают стада куланов — диких ослов, чье мясо съедобно, но приблизиться к осторожным и быстрым куланам очень непросто. Некоторые охотники преследуют добычу или подкарауливают ее в засаде у водопоя, но чаще всего используется метод облавы. «Изрядную часть своей пищи они добывают на охоте, — писал Рубрук. — Охотясь на диких зверей, они собираются большим числом и окружают место, где, как известно, водятся звери. Наездники постепенно съезжаются, пока животные не оказываются заключены в тесный круг. Тогда их расстреливают из луков».

Чингисхан превратил мелкие охотничьи облавы в широкомасштабные военные учения, принимать участие в которых был обязан каждый взрослый мужчина. В начале действа конные разведчики оценивали размеры стада и расстояние до него, а главный охотник определял место забоя животных, которое могло находиться за сотни миль от точки старта. Затем рассылались отряды всадников, образуя фронт в 75 миль шириной. Всадники ехали, убивая на своем пути все живое и гоня животных перед собой.

Дисциплина и согласованность были абсолютными. Лисы и даже волки, встреченные на пути, считались честной добычей. Гонка могла продолжаться недели, а то и месяцы. По ночам выставляли часовых, следивших, чтобы ни одно животное не выскочило из оцепления. Охотников, которые позволяли уйти хотя бы зайцу, жестоко наказы вали. Согласованность действий позволяли улучшить сигналы, разведка, маневры, определенная скорость продвижения. На поле боя монгольский воин ценился не только за личную силу и храбрость. Он привык соотносить свои действия с действиями соратников и воевать в составе подразделения, что во много раз повышало его возможности во время сражения.

Постепенно животных сгоняли к полю для финальной бойни, где сам каган пускал первую стрелу в массу перепуганных животных. Это был сигнал к началу избиения. Монголы убивали не всякое животное, попавшее в западню. (Будто эхом этих обычаев звучат слова казахов об уважении к орлам.) Когда каган считал, что жертв уже достаточно, он приказывал остановить расстрел, и цепь размыкали, выпуская на волю выживших.

Согласно «Сокровенному сказанию», среди монгольских племен, обитавших вблизи Бурхан-Халдуна во времена Чингисхана, жил народ под названием урианхай. Рубруку рассказывали о них как о людях, надевающих на ноги отшлифованные кости и ездивших на таких «лыжах» по льду и снегу. Сегодня этот народ составляет всего 1 % населения Монголии, он знаменит своими традиционными песнями и танцами. Их горловое пение хууми звучит очень зловеще, исполняется дребезжащим голосом, который требует большого напряжения, поэтому исполняют эти песни обычно мужчины. Различные звуки получаются напряжением губ, горла, груди и живота, возникает эффект одновременного звучания нескольких голосов, в которых слышатся клокотание потока и завывание ветра в горах. Во время бешеных танцев исполнитель трясет руками и плечами. Группы полукочевых урианхаев живут в Баян-Улгийском аймаке вместе с казахами. По моей просьбе шофер пообещал свозить нас к их стойбищу, которое находилось неподалеку от китайской границы.

Он вез нас через самые безрадостные места Алтая. Покинув охотников с орлами и Ходжанияза, мы начали долгий медленный подъем через ряд каменистых долин. Скалы отливали унылым аспидным цветом. Где не было зазубренных утесов, открывался вид на неровное, холмистое пространство, через которое прокладывали дорогу лысые покрышки джипа. Путешествовать на этой развалюхе было не так романтично, как на лошади, зато мы могли гораздо эффективнее прочесать местность в поисках урианхаев, которые казались неуловимыми. Эта местность и в лучшее время года была негостеприимна, а теперь здесь и вовсе не попадалось признаков жизни. В том месте, где шофер рассчитывал встретить урианхаев, не оказалось ни единого кочевника. Вокруг скалистого выступа на склоне горы лежали туши 15–20 овец. Они лежали рядком, будто трава на покосе, словно животные внезапно попадали и умерли. Они могли бы погибнуть от болезни, но пустая долина и голые склоны рассказали другую историю. Дожди в Монголии — явление локальное, и когда через стойбище Камрана прошел буран, здесь, в долине, случился жестокий потоп. Наш шофер предположил, что кочевники попросту ушли с гибнущих пастбищ, на которых смыло тонкий слой плодородной земли вместе с травой, и отправились выше в горы. И мы тоже двинулись дальше.