Океания. Остров бездельников - читать онлайн книгу. Автор: Уилл Рэндалл cтр.№ 56

К сожалению, шорты из плотного хлопка, купленные в армейском магазине в Брисбене и снабженные многочисленными карманами для бутылок с водой, сигарет, швейцарских военных ножей и того подобного, в которых было так удобно на суше, намокнув в воде, начали тянуть меня ко дну с силой пары мешков с продуктами из супермаркета. И несмотря на свою любовь к ним, мне приходится с ними расстаться вместе с прекрасным кожаным ремнем, подаренным мне на день рождения.

Гримбла однажды попросили снять штаны, правда я не помнил при каких обстоятельствах, и он отказался: «Внутренний голос говорил мне, что чиновник, живой или мертвый, без штанов являет собой нелепое зрелище, а потому я решил, что не могу подвергнуться подобному ужасу».

Я, однако, не был чиновником и оказался в той самой ситуации, которую Робинзон Крузо описывал как «превратности жизни». Поэтому перестал грести, расстегнул пряжку и пуговицы, а затем, подпихнув пальцы под пояс, стянул с себя шорты. Любой, кто когда-либо пытался осуществить этот маневр, знает, что выполнить его, продолжая держать голову над водой, очень сложно. Практически столь же трудно, как выполнить сальто назад. После непродолжительной и весьма неуклюжей борьбы с шортами мне удалось спустить их до щиколоток. А потом я перебираю ногами, и они окончательно сползают и погружаются на дно.

Я слишком поздно осознаю, что совершил ошибку. Вместе с шортами и мои трусы начинают полукилометровое погружение к ужасу встречающихся им на пути акул. Судорожно шарю вокруг себя руками, пытаясь поймать удаляющийся лоскут, но у меня ничего не получается. Вероятно, они камнем уходят на дно. Зато теперь, когда я оказался в одной футболке и темных очках, плыть оказалось гораздо легче. А какое это удовольствие!

Однако, что неприятнее, я начинаю ощущать, как у меня устали руки. Конечно, можно перевернуться на спину и работать одними ногами, но тогда скорость продвижения резко снизится. А я понимал, что чем быстрее выберусь на сушу, тем будет лучше. Меня по-прежнему тревожили подводные хищники, да и моя нагота уверенности явно не придавала. Впрочем, волнение проходит, и я отчетливее различаю острова Кири-Кири. То кажется, что до них рукой подать, то они представляются столь же далекими, как альфа Центавра. Зато от каноэ не осталось и следа.

Я снова переворачиваюсь на спину и гребу к берегу, и вдруг моя голова сталкивается с чем-то жестким. С языка у меня срываются не самые благонравные выражения, причем неоднократно, и я судорожно устремляюсь в сторону. К счастью, объект, кем или чем бы он ни был, не пытается меня преследовать. Я замираю и чувствую, что, если б не крепко сжатые зубы, сердце выскочило бы у меня из груди. И вот ведь странно: вплоть до этого момента я не испытывал ужаса, а лишь легкую неловкость, не сомневаясь в том, что рано или поздно мои ноги вновь коснутся суши.

И вдруг мне становится по-настоящему страшно; более того: ужас заливает меня все новыми и новыми волнами. Совсем недавно мысль о том, что я могу утонуть или оказаться съеденным, выглядела всего лишь как телевизионная картинка, — так случается с другими, да и то в новостях. И вдруг это стало самой что ни на есть реальностью. Я, полуголый, бултыхался в середине моря, и меня только что атаковал невидимый хищник.

Замечательно.

Все отдал бы за то, чтобы снова оказаться в своем классе и обучать Роберта и ему подобных. На худой конец даже весь класс, состоящий из одних Робертов. Там только нужно дождаться звонка, после чего все исчезают за дверью, пожелав мне хорошего дня. После этого можно погасить свет и выйти на улицу, надев на себя что-нибудь теплое. Любуясь мерцающей повсюду изморозью, которая тонким слоем покрывает землю, я пересекал гулкий двор и забирался в машину. Заезжал в местный паб, чтобы выпить пива и поболтать со знакомыми, потом возвращался домой, где ужинал перед разожженным камином, смотрел какой-нибудь фильм и устало брел в постель. О милый, милый дом!

И вот вместо всего этого я беспомощно дрейфую в Тихом океане, рискуя быть сожранным или в лучшем случае оказаться сильно покусанным, но сдаваться без боя не собираюсь. «Правь, Британия, м-м-м-м…» Мое пение образует пузыри на поверхности воды. Я оборачиваюсь в поисках своего противника… И вижу его…

Выясняется, что это кокосовый орех, из макушки которого уже пробивается зеленый побег. Рядом плавает еще один и еще. Я подплываю и протягиваю к ним руки. Они обладают поразительной плавучестью. И теперь, используя их как буйки, могу немного передохнуть, отталкиваясь лишь ногами. Перспектива добраться до островов становится вполне реальной, мое лицо озаряет улыбка. Однако солнечный диск к этому моменту уже касается края воды, и вскоре светило окончательно исчезнет. Тогда наступит самый темный период между заходом солнца и восходом луны, длящийся около часа с небольшим. И я не смогу различить акулий плавник, даже если он появится прямо у меня перед носом. Поэтому начинаю грести изо всех сил.

Мне было все равно, к какому острову плыть, так как, насколько я знал, люди там не жили. Эти округлые острова с белыми песчаными пляжами, отороченными пальмами, представляли собой идеальное место для бегства от мира.

И скорее всего, никто не станет здесь меня искать. Жители деревни не хватятся пару дней, поскольку знали о моем отъезде, а Кинги, если я не появлюсь в Бьюле, решат, что мне просто не удалось найти лодку, или волнение оказалось слишком сильным, чтобы выходить в море, или я вообще передумал. А выяснить наверняка им не удалось бы, потому что в деревне нет ни радио, ни телефона. Однако я не особенно волнуюсь: по узкому проливу между островами проходило довольно много лодок, и, несомненно, мне удастся либо вернуться в деревню, либо добраться до школы — в зависимости от того, в каком направлении будет двигаться первая встреченная мною лодка.

Мои силы почти иссякли, и все же меня поддерживала гордость от того, что у меня получилось продержаться гораздо дольше, чем я предполагал. Остается всего несколько сотен ярдов до песка, которому последние лучи солнца придают оранжевый оттенок, и впереди тепло и сухость. И тут неожиданно в щиколотке ощущается резкая боль. Сначала мне кажется, будто я обо что-то укололся, потом нога начинает неметь, а затем ее колют сотни невидимых иголочек. Меня немедленно посещают мысли о возможных последствиях подобного развивающегося паралича, но уже через пять минут симптомы отступают, оставляя после себя лишь жгучую боль, какую, верно, испытывают жеребцы после клеймения. Я оглядываюсь по сторонам и замечаю кучку мелких пузырьков на поверхности — медузы. Все мое тело начинает чесаться от воображаемых ожогов, и ноги двигаются с удвоенной силой. Да, это плавание нельзя было назвать безопасным.

Наконец я ощущаю восхитительное прикосновение к своим локтям и коленям шероховатого песка. Тщательно высматриваю на себе следы от укусов, но обнаруживаю лишь розоватый отек на щиколотке и вздутие на левой ягодице, где медуза умудрилась меня обжечь в последний момент. Во всем остальном я цел и невредим.

Зато меня мучает страшная жажда. Поддав ногой один из кокосовых орехов, которые я бросил бултыхаться в прибое, тут же плюхаюсь в воду, потирая ушибленный палец. Язык у меня пересох и стал похож на наждачную бумагу. И тут один из орехов, покачиваясь на воде, начинает осторожно тереться о мою ногу: «Эй, ты!»