По большому льду. Северный полюс - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Эдвин Пири cтр.№ 43

На следующее утро, в 9.20, доктор Кук, Аструп и я, одевшись потеплее, вышли из дома. Доктор и Аструп были в оленьих куртках и штанах, а я в оленьей куртке и штанах из собачьего меха. Мы все надели унты и шерстяные чулки. Доктор и я пошли на снегоступах, а Аструп – на своих норвежских лыжах. Наш багаж состоял из оленьих спальных мешков, капюшонов, пеммикана, бисквитов, чая, сахара, сгущенного молока на два дня, спиртовой горелки, кастрюли, кружки спирта, двух ложек, специальных спичек, предназначенных для розжига огня на ветру, лопатки, резака для снега, охотничьего ножа, альпенштока, камеры, записной книжки, анероида, компаса, термометра, максимального и минимального термометра, свечи и часов, флагов Дальгрена и Академии естественных наук и санных знамен миссис Пири и Майд. Утро было мрачное и облачное, и я не хотел ночевать на открытом воздухе; я планировал, что мы только занесем на ледяной покров свой груз и вернемся спать домой, с тем, чтобы снова тронуться в путь в понедельник утром.

Покрытые снегом террасы между берегом и подножием утесов мы прошли на лыжах. Затем, сняв их, взобрались по голым скалам и по снегу на узкий кряж одного из уступов, отходящих от главных утесов. Твердый, постепенно увеличивающийся снежный намет лежал на гребне, достаточно широком для прохода одного человека. Гребень прерывался в двух местах почти вертикальными снежными карнизами. Мы взобрались на второй из них по лицевой стороне. Доктор вырезал ступени своей лопаткой, и следуя за ним, мы в полдень добрались до постройки с термометрами.

На полдороге мой термометр показывал –12 °F, спиртовой термометр в постройке – +12 °F. Я достиг вершины, будучи одетым только в сапоги, штаны и легкую куртку. Моя меховая куртка висела у меня за спиной. Что меня радовало, так это состояние моей сломанной ноги – она еще не позволяла полноценно перепрыгивать препятствия, но уже не болела.

У постройки с термометрами мы встали на снегоступы и лыжи и пошли по снежному полю. В 13.50 мы добрались до иглу. В два часа пополудни термометр показывал +16 °F, а температура снега была – 4 °F. Мы немедленно принялись сооружать крышу иглу, размеры которого составляли 9 футов в длину, 6 футов в высоту и 6 футов в ширину. Вход был полукруглым. Коридор, мы сделали над входом, был высотой 4,5 фута, кроме того, мы счистили снег до ледяной поверхности прошлого лета. Норвежские лыжи были размещены продольно на краях коротких стен; посередине они опирались на снегоступы, лежавшие на боковых стенах.

На лыжи мы положили снежные глыбы, щели между кровлей и стенами заполнили снегом. В три часа пополудни наш дом был готов. Температура в это время была +22 °F, а температура снега – 4° F. Небо в это время приобрело какой-то тяжелый свинцовый оттенок. Очертания островов Герберта и Нортумберленд были едва заметны, и безжизненный свет вокруг нас не позволял точно определить, на каком расстоянии от нас находятся объекты и каковы их размеры. Простой снежный ком вполне можно было принять за дом, а наш дом на небольшом расстоянии казался айсбергом.

Дом был готов, мы внесли наши вещи, расстелили спальные мешки, и я тотчас зажег спиртовку, чтобы приготовить чай. Незадолго до шести вечера мы поужинали и уютно улеглись в наших мешках, оставив на себе только нижнюю одежду. Меховые штаны мы сложили и положили под изголовье мешков, а меховые куртки расстелили снизу. Мы слышали, как усиливаются порывы ветра, который постепенно заносил снегом нашу хижину. В девять часов вечера температура в иглу была +22 °F, а барометр показывал 24,40.

Я проснулся от покалывания мелкого снега, летевшего мне в лицо. Я зажег свечу и увидел, что было 4 часа утра. Вход в иглу уже был полностью занесен снегом, а ветер проделал небольшое отверстие в стене. Через эту дыру и влетал снег, покрывший уже на несколько дюймов нижнюю часть моего спального мешка и плечи и голову доктора, лежавшего в противоположном направлении. Доктор поспешно вскочил, заткнул дыру снегом, перевернул свой спальный мешок и лег в одном направлении со мной и Аструпом.

Я заснул, с тем, чтобы снова проснуться от шума бури и снега, летящего мне в лицо. Посмотрев в ноги, я увидел при слабом свете дня, что ветер снес угол иглу, совершенно занес снегом часть нашего жилища и быстро засыпал нас. На моих глазах кровля и стена исчезали, словно мелкий песок, когда на него плеснули водой. Я с трудом выбрался из засыпавшего нас сугроба, прицепил свой капюшон, завязал мешок и разбудил доктора Кука. Он также успел вылезти, но Аструп, лежавший с другой стороны иглу, не мог выбраться из сугроба.

Сказав доктору, чтобы он держал открытым отверстие для дыхания Аструпа, я поднялся, раздвинул лыжи, пролез через стену, нашел лопату у входа и, вернувшись, присел у стены с наружной стороны, чтобы перевести дух. Затем под завывающим ветром я пробился на ту сторону, где был Аструп, прорыл дыру сквозь боковую стену иглу, освободил голову и туловище и с помощью доктора вытащил Аструпа наружу.

Мы лежали в наших спальных мешках, в одном нижнем белье, наши же меховая одежда и обувь были зарыты глубоко в снегу. При таком ветре подняться было невозможно, даже если бы мы и попытались сделать это. Единственное, что нам удалось, это, согнувшись, приткнуться спиной к буре, к отверстию, которое я проделал в еще не обрушившейся части стены иглу. Мы сидели здесь почти до ночи. Доктора и Аструпа снова засыпало, и нужно было освобождать их из снежного плена. Попутно нам удалось откопать из-под снега немного пеммикана и бисквитов, и мы слегка перекусили. Аструп затем вытянулся рядом со мной, а доктор лег в нескольких футах от нас с подветренной стороны того места, где стоял иглу, и ночь опустилась на нас.

Мы лежали на ледяном покрове без меховой одежды, на высоте 2000 футов над уровнем моря, на вершине сугроба, под которым была погребена наша снежная хижина. Снег пролетал над нами с таким ревом, что я был вынужден кричать изо всех сил, чтобы меня услышал Аструп, лежавший буквально рядом. Прошло около часа, давившая на меня тяжесть тела Аструпа и снега стали просто невыносимыми. Я выбрался из снега, отполз немного в сторону по направлению ветра и лег в углубление сбоку громадного сугроба, наметенного на дом. Здесь я провел ночь, сидя спиной к ветру и боком к сугробу. Прижимая подбородок к груди, я сметал снег с лица, а поднимая голову, я скорее чувствовал, чем видел, два темных распростертых предмета, в сторону которых я кричал, спрашивая, тепло ли им.

Несколько раз я начинал дремать, но большую часть времени размышлял о том, как выбраться из сложившейся ситуации, особенно если буря продолжится еще несколько дней. Больше всего меня беспокоило то, что наша верхняя одежда и обувь остались глубоко под снегом; мне удалось спасти только мои собачьи штаны. Их и лопату я держал около себя. Я знал, что мы могли спокойно оставаться в мешках еще, по крайней мере, сутки, но если буря продолжится дольше, я решил попробовать откопать куртку и пару унтов и идти домой за одеждой.

Я снова задремал, но внезапно проснулся, услышав шум, как будто падал град, и, выставив руку из мешка, почувствовал крупные капли дождя, замерзавшие прямо на лету. Подвигавшись в мешке, я почувствовал, что он сильно задубел, но, к счастью, еще не примерз. Посоветовав моим спутникам раскачиваться со стороны в сторону вместе с мешками, чтобы не примерзнуть ко снегу, я с беспокойством ожидал развития событий. Сильный дождь не позволит откопать вещи, и, в случае, если мне будет необходимо отправиться домой, я буду вынужден надеть верхнюю часть мешка, мои собачьи штаны и пару носков, находившихся в мешке. Я был обут хуже других; у моих товарищей были чулки и носки, а у меня только носки.