Через Сибирь - читать онлайн книгу. Автор: Фритьоф Нансен cтр.№ 75

Гора, через которую пробит туннель, сложена из порфирита, в котором, однако, так много вкраплений каолина (фарфоровой глины), что он тут же белеет при соприкосновении с воздухом. На расстоянии он очень напоминает поблёскивающий мрамор. Внутри туннель не промерзает. Почва здесь зимой промерзает на глубину не более двух метров, а внутри туннеля температура практически не опускается ниже нулевой отметки, как мне сообщил инженер-немец. А в середине туннеля, проходящего где-то метров на семьдесят ниже вершин кряжа, температура ещё выше. Инженер говорил даже, что она около плюс семи. На этом участке дороги горы везде сложены из порфирита, но на востоке, у реки Каменушки, которую мы уже проехали, преобладает сланцево-гнейсовый гранит, который выветривается относительно быстро. На запад от туннеля железная дорога вновь идёт с горы. Здесь много долин и ущелий, так что для полотна сделали высокие — до 25 метров — насыпи из гальки и гравия, добытых при строительстве дренажных канав. Эти инженерные работы произвели на меня большое впечатление!

Пятница, 10 октября.

Мы проехали ещё немного и запад и увидели второй туннель, так называемый малый, всего лишь в 300 метров длиной, пробитый в горе возле станции Облучье. Эта гора также сложена из порфирита, но более твёрдого — в нём больше кварца. В горе земля промерзает на глубину семидесяти — восьмидесяти метров от поверхности. Однако после открытия туннеля температура внутри него всё-таки повысилась. В первую зиму она не превышала минус восьми, но с тех пор всё повышалась и повышалась. Мы сами могли убедиться в том, что в боковом коридоре на глубине сорока метров она была −0,3°, а на глубине шестидесяти метров −0,1°. В других местах тут подобных температур не наблюдается. В этом районе почва промерзает далеко не всегда, а только зимой и не более чем на два метра в глубину. Низкие температуры в малом туннеле объясняются, вероятно, выветриванием горных пород, вследствие чего везде возникли трещины и пустоты, очень длинные и глубокие, чаще глубже самого туннеля. Температура зимой падает внутри горы по мере проникновения холодного воздуха в эти трещины, а в результате промерзает весь кряж, а вода, которая есть в пустотах, замерзает. Летом же продевание горы происходит не так быстро, как замерзание зимой. Тёплый воздух, более лёгкий, чем холодный, не может сразу проникнуть в трещины, и гора в достаточной степени остается «охлаждённой». В ней образуется нечто наподобие ледников-погребов, где температура остаётся одинаковой и зимой и летом. Такая выветренная горная порода препятствует проникновению тепла и из земных недр. Подобные явления наблюдаются и в Норвегии, в заброшенных и невентилируемых старых шахтах. Там лёд не тает круглый год. Этим с успехом пользуются крестьяне в долине Хардангера для устройства холодильников, или попросту «холодильных ям», которые они выкапывают в россыпях камней. В этих погребах температура всё лето держится на минусовой отметке, а объясняется этот факт холодным воздухом, сохраняющимся между камней с зимы и промораживающим склоны гор. Тёплый летний воздух, как я уже говорил, внутрь таких холодильников не попадает.

В туннеле, который мы прошли насквозь, были очень красиво разрисованы морозными узорами стены. Боковые коридоры были сплошь в инее и сверкали и переливались, как белоснежный отполированный мрамор, в свете наших фонарей. Строительство туннеля ещё не окончено, и предстоит преодолеть ещё немало трудностей. Бетон не застывает при низкой температуре, которая постоянно сохраняется тут, а потому приходится прогревать стены. Когда же лёд оттаивает, это грозит выпадением больших глыб и даже обрушениями, поскольку земля спаяна со скалой исключительно морозом. Трудностей при прокладке таких туннелей более чем достаточно — и всё надо предусмотреть, прежде чем произойдёт авария.

К западу горы становятся ниже и постепенно переходят в волнистую, поросшую травой равнину между невысокими лесистыми холмами. Там расположена казачья станица Есауловка. Земли здесь очень хороши — и их стоило бы лишь вспахать, чтобы получить урожай, но казаки не думают об этом, а довольствуются покосом травы и заготовкой необходимого количества сена для своих лошадей и небольшого стада коров. Мы видели на равнине высокие стога. Кроме того, они ещё ходят на охоту.

Днём мы добрались до станции Кундур, где инженер Скугаревский живёт в милом доме с красивым садом и отличной площадкой для детских игр, где даже сделаны качели. Здесь ещё восемнадцать месяцев назад было одно сплошное болото, в котором, по словам немца-инженера, нас сопровождающего, он завяз вместе с лошадью. Зато теперь тут растут картофель, морковь и свёкла, помидоры и даже арбузы — все на свежем воздухе. Конечно, вызрели всего два арбуза, один из которых нам и подали на ленч. Но нам объяснили, что просто немного запоздали их посадить.

После грандиозного ленча мы поехали дальше и стали подниматься в горы к самому длинному туннелю дороги. Он пробит через западный отрог Малого Хингана (вернее, отдельную горную цепь к западу от Малого Хингана). Длина туннеля полторы тысячи метров, и он пробит в слюдяном сланце. Проехав километр по туннелю, который ещё не до конца пробит через гору, мы на автомобиле стали взбираться на склон, перевалили через хребет и помчались вниз с ужасающей скоростью. Я каждое мгновение ожидал, что мы врежемся в какой-нибудь пень, и смотрел только, за что бы мне в полёте ухватиться, но всё прошло благополучно. Мы спустились и проехали ещё отрезок пути по ровной местности, а затем нам вновь надо было подниматься в гору. Но тут, когда понадобилось переменить скорость, заупрямился автомобиль — мотор ревел, но с места мы не сдвигались. Оказалось, что в коробке скоростей совершенно стёрлось зубчатое колесо. На починку нужно было затратить не меньше четырёх часов, так что надо было дождаться блиндированного автомобиля, которые ехал за нами. Мы ждали — а он всё никак не ехал. Когда мы были на вершине кряжа, он ехал прямо за нами, а теперь куда-то запропастился. Зато на дороге показался верховой, которого мы и отправили посмотреть, что там случилось с нашим блиндированным автомобилем, и поторопить его, а заодно попросить побыстрее ехать конные экипажи, которые также следовали за нами — на всякий случай.

Наконец прибыла тройка. Тут-то и выяснилось, что у блиндированного автомобиля сломалась рессора. Итак, оба автомобиля одновременно сломались, что было совершенно неудивительно на такой дороге. Затем подоспела ещё одна тройка — и дальше мы продолжили путь на лошадях, надо сказать, в таком же безумном темпе. Лошади мчались рысью или вскачь безостановочно, однако, избалованные ездой на автомобиле и по железной дороге, мы были недовольны темпами нашего продвижения вперёд. Я ехал в одном экипаже с немецким инженером Ратиеном, который и строил все эти туннели и обладал большим опытом в этом деле, ибо работал ранее как раз на пробивке туннелей в Швейцарии и других странах. Вскоре мы обогнали верхового, который прислал нам лошадей. Это был русский с ружьём за спиной и торбами, перекинутыми через седло. Он с ругательствами поведал нам, что ищет свою лошадь, которую угнал какой-то разбойник. Но, сдаётся, дело это безнадёжное, особенно в здешних дремучих лесах и пустынных краях.

Суббота, 11 октября.

На другое утро мы вновь смогли продолжить путь на автомобиле. Горы остались уже позади. На равнинах тут растёт в основном берёза — белая и чёрная. Белая берёза стройна и красива, с тонкими ветвями, а чёрная намного кряжистей, с толстыми узловатыми сучьями, пышной кроной. Последняя очень напоминает дуб. Дубы тут тоже встречаются, но редко, а вот на холмах часто растут густые дубравы.