Путешествия вокруг света - читать онлайн книгу. Автор: Отто Коцебу cтр.№ 51

Он приветствовал меня по-европейски, пожав руку. Когда он пригласил меня сесть и сам сел со своей свитой, первой моей заботой было убедить его оставить недоверчивость. Юнг объяснил ему цель нашего путешествия; тогда его лицо несколько прояснилось, и он велел сказать мне следующее: «Боги тому свидетели, что мы не причинили русским никакого зла». Я уверял его, что все здешние поступки Шеффера (на которого он более всего жаловался) совершены против воли государя императора; вместе с тем я старался успокоить его и на будущее время, так как он не оставлял еще опасения. Разговор кончился тем, что он обещал исполнить священные для него повеления Камеамеа и сказал, чтоб я завтра утром в 4 часа дал пушечным выстрелом сигнал лодкам, назначенным буксировать меня в гавань; затем мы дружественно расстались.

В гавани стояло три корабля, два из них – большое трехмачтовое судно и прекрасный бриг принадлежали Камеамеа, который выменял их на сандаловое дерево. Трехмачтовый корабль «Альбатрос» служит для перевоза съестных припасов с Вагу на Овайги, но впоследствии будет отправлен с сандаловым деревом в Кантон для вымена там китайских товаров. Английское правительство обязалось уважать повсюду флаг Камеамеа и покровительствовать его торговле в Кантоне. Бриг наименован по королеве «Кагумана»; по своей величине он может быть вооружен 18 пушками, построен по образцу военного корабля и занимает ныне такое место у Камеамеа. Бриг этот, который, как утверждают, ходит весьма быстро, построен французами, чтобы служить капером; он был взят англичанами и продан английским купцам; этот корабль, на котором капитан Пиккорд предпринимал частые путешествия из Западной Америки в Кантон, пришел сюда, где его выменял Камеамеа.

Когда корабль был продан, то второй офицер Пиккорда, Александр Адамс, поступил на службу короля, сделался командиром брига и в этом звании получает по 50 пиастров ежемесячного жалованья и все припасы, которые без всякой платы ежедневно посылаются ему; экипаж состоит из шести европейцев и нескольких природных жителей. Третий корабль – шхуна под американским флагом. Его хозяин Вилькокс, брат которого служит американским консулом в Кантоне, посетил меня. Вилькокс несколько лет тому назад вышел из Кантона, где нагрузил свой корабль китайскими товарами с намерением производить потаенную торговлю в испанских поселениях на западном берегу Америки; его постигли разные несчастья: в Вальпараисо он едва не лишился корабля, и только счастливый случай избавил его самого от плена.

После многих тщетных сопряженных с опасностью попыток сбыть свой товар в Южной Америке он пошел в Ботанибей ^[100]. Тут губернатор порта Джексон снабдил его письмом английского короля к Камеамеа и разными подарками для него, в числе которых находились также богатые, шитые золотом мундиры. Вилькокс рассказывал мне, что в порту Джексон строится по повелению английского правительства красивый корабль для Камеамеа.

Из всего этого можно заключить, что англичане, приняв Сандвичевы острова под свое покровительство, может быть, уже считают их втайне своею собственностью и, конечно, не упустят удобного случая овладеть ими совершенно. Он известил меня о группе островов, открытой северо-американским кораблем «Америка» под командой капитана Андрея Валтера во время плавания от Маркизских островов в Кантон. Эта группа состоит, по словам его, из низменных коралловых островов, поросших густым лесом и имеющих в окружности около 30 миль. На западной стороне этой группы капитан корабля нашел удобное якорное место и вышел на берег, чтобы оставить на острове несколько коз. Широта этого острова определена по наблюдениям 3°48' с., а долгота по хронометрам 159°15' з. ^[101].

28 ноября на рассвете был сделан пушечный выстрел; вскоре явился королевский лоцман Геботтель в сопровождении восьми двойных лодок, на каждой из которых было от 16 до 20 человек гребцов. В каждой лодке находился хозяин, наблюдавший за порядком во время буксирования; старик Юнг сидел в маленьком легком челноке и распоряжался всем делом. На лодках люди шутили и смеялись; работы производились, так сказать, шутя, и взрослые сандвичане показались нам играющими детьми. Господствовал совершенный штиль, мы снялись с якорей, и лодки буксировали нас с такой быстротой, что «Рюрик» проходил по лагу три мили в час. Спустя полчаса достигли мы гавани и бросили якоря в расстоянии пистолетного выстрела от берега, напротив самой крепости, найдя там 8 саженей глубины.

Юнг взошел к нам на корабль и объявил, что лодки принадлежат не королю, и мы должны заплатить каждому хозяину по 3 пиастра, взамен чего я, как командир военного корабля, освобождаюсь от платежа за якорное стояние ^[102]. Едва только мы бросили якорь, как множество сандвичан окружило «Рюрик», частью вплавь, частью на лодках; все хотели взойти на корабль и чрезвычайно рассердились, когда это было воспрещено. Для проведения некоторых нужных работ я объявил корабль на несколько дней табу; милые нимфы пропели нам еще несколько любовных песен и возвратились, удивляясь нашему жестокосердию.

29-го. Сегодня начали снабжать нас, по повелению Камеамеа, съестными припасами; ежедневно получаем мы в избытке таро и ямс, кокосовые орехи, бананы, арбузы; свиньи столь велики, что весь экипаж не в состоянии съесть и одной в два дня; у нас осталось из обещанного числа больше половины; я велел часть их посолить, часть же взять живыми с собой.

Сегодня недоразумение возмутило народ против нас; он уже взялся было за оружие, и дело это имело бы дурные последствия, если б не вступился Юнг. Причина была следующая: поскольку, как мне известно, еще никем не была сделана опись гавани Гана-Рура, и она, без сомнения, только малому числу мореплавателей известна, то я вознамерился снять ее план и послал подштурмана Храмченко для установления в разных пунктах длинных жердей с флагами. Появление этих флагов привело жителей в отчаяние, ибо Шеффер поднял здесь русский флаг, сказав: «Я принимаю остров во владение». Поэтому они более не сомневались, что я теперь сделал первый шаг к завоеванию. Когда ко мне пришел Юнг и настоятельно просил снять флаги, то я объяснил ему свое невинное намерение и велел переменить флаги на голики [венки]; спокойствие было восстановлено. Чтобы еще более приобрести доверенность, я просил Кареймоку пожаловать завтра отобедать на «Рюрике».

30 ноября. Кареймоку, приняв мое приглашение, прибыл около полудня со своей женой, Юнгом и знатнейшими дворянами («гери»), между которыми находился брат королевы Кагуманы; Юнг привел свою жену, близкую родственницу Камеамеа. Суровость Кареймоку, недоверчивость которого исчезла, превратилась в ласковость; он несколько раз дружески пожимал мне руку. Гости мои нарядились в праздничные одежды, и я едва узнал Кареймоку, щеголявшего в одежде английского штурмана, в смазных сапогах и с треуголкой на голове; вся эта одежда была столь тесна для него, что он почти не мог делать движений и во время полуденного зноя подвергался опасности задушиться; с неменьшей гордостью, но с таким же затруднением поворачивались в европейской одежде и «гери», в странном смешении представляя то матроса, то модного щеголя.