Япония. Год в дзен-буддийском монастыре - читать онлайн книгу. Автор: Янвиллем ван де Ветеринг cтр.№ 36

— При условии, что они бреются, — говорил Лео, — и помалкивают за обеденным столом.

Я встречал в его доме морских капитанов, писателей, путешествовавших бизнесменов, а теперь вот еще и викарий.

— Почему Бог благ? — спросил я.

— Потому что канарейка прекрасно поет.

Канарейка выводила у открытого окна мелодию, изобилующую изощренными трелями и чистыми протяжными звуками.

— Совершенно верно, — сказал незаметно вошедший Лео. — Бог благ.

Два буддиста и католик в полном согласии.

Несколько дней спустя я ехал на своем мотороллере вдоль обрыва. Питер на день уехал из города, и я, нарушив распорядок дня, отправился на прогулку. Киото окружено горами, а я уехал, не заглянув в карту. Через полчаса люди мне уже не встречались. Я ехал по горной тропе, предназначенной для альпинистов, и видел островки леса и горные луга, иногда далеко внизу сверкало озеро Бива. У края пропасти мне показалось, что, чуть повернув рукоятку, я без труда решу множество проблем. Искореженный мотороллер, разбитое тело — и мир, Вселенная перестанут быть.

Я оставил мотороллер на тропе и сел на выступающий над пропастью камень, болтая ногами. Малейший толчок, и хо-оп, нет Китая и семисот миллионов китайцев…

А как же моя душа? Будда отказывался отвечать на этот вопрос. Есть душа, нет ее, есть жизнь после смерти, нет ее — праздные вопросы. Следуй восьмеричному пути, и эти вопросы отпадут сами собой, позже, сейчас, не имеет значения. Но я сидел на камне, и мои ноги упирались в ничто. Если я уже в ничто, что от меня останется? А если что-то останется, куда оно отправится? В рай или в ад? Ад для самоубийц, печальная юдоль, полная стенающих прозрачных теней? Я поднял ноги на камень, вернулся к мотороллеру и уже через час был дома. По пути я почти не глядел на пейзажи и на крестьян и крестьянок, работавших в красочных кимоно. Я старался нащупать нить моих мыслей. Чему я научился за полтора года падений и подъемов? Тому, что надо трудиться изо всех сил, что я обязан делать все как можно лучше. Но я мог научиться этому и в Роттердаме. Голландцы, особенно жители Роттердама, трудятся не покладая рук, это национальный обычай. Все, что мне нужно сделать, это воссоздать среду, а это совсем нетрудно. Гораздо легче следовать примеру, чем сопротивляться ему.

Кое-чему мне все-таки удалось здесь научиться. Мало стараться изо всех сил, нужно, стараясь изо всех сил, оставаться непривязанным к любым своим устремлениям.

Старший монах и его худощавый помощник Кесан рассказали мне, когда я помогал им на кухне, историю о дзенском священнике и саде мхов.

Ке-сан добавил, что священник утратил самообладание, заплакал, затопал ногами, чего, по словам Ке-сан, нельзя было делать. Правильно, думал я после моей поездки к пропасти. Вот в чем все дело: стараться изо всех сил и не привязываться. Дойти до такого момента, когда все, что ты старался сделать, сведется к нулю, и остаться к этому равнодушным. Невозмутимость. Вот чему я здесь научился. Немного теории. У меня это заняло полтора года. Сомневаюсь, смогу ли я применять эту теорию на практике.

Остаток дня я провел, ничего особенно не делая. Вечером медитации в монастыре не было, мне нечем было заняться. Я мог медитировать у себя в комнате, учить японский или работать в саду. Мог руководствоваться распорядком дня, но мне этого не хотелось. Питер вернулся домой вечером, и я спросил его, не попросит ли он старшего монаха дать мне трехдневный отпуск. Настоятель был болен, так что я не пропустил бы ни одного утреннего посещения.

— Зачем тебе отпуск? — спросил Питер.

Я сказал, что хочу на три дня запереться у себя в комнате и непрерывно медитировать.

— У тебя не получится, — сказал Питер.

— Знаю, — ответил я. — Какое-то время уйдет на сон, какое-то — на еду, но почему бы не попробовать?

Питеру мой замысел не понравился. Он пытался отговорить меня, но я настаивал. Я был уверен, что нужно сделать что-то такое, что нарушило бы мой ежедневный ритм, иначе я не преодолею своей депрессии. И это казалось лучшим решением.

— Подожди, когда наставнику станет лучше, и поговори с ним об этом, — предложил Питер.

Я не хотел ждать. Сейчас или никогда. В конце концов Питер мне уступил.

Я должен был начать на следующее утро в три часа утра и три дня провести в своей комнате по двадцать четыре часа без перерыва. Если мне случится выйти в туалет или на кухню, Питер притворится, будто меня не замечает.

Упражнение ровно ни к чему не привело. Через полдня я вышел из комнаты. Я не смог высидеть. Комната оказалась слишком мала для меня — стены на меня давили.

Питер пытался меня утешить, но я впал в такую депрессию, что от его слов не было никакого толку. Все мое буддийское приключение теперь казалось мне одним огромным провалом. Захотелось уехать. Мне нечего было делать в Японии. Денег хватит на поездку на корабле в Европу и на полгода скромной жизни. Я прикинул, что за эти полгода найду какую-нибудь простую физическую работу. Сниму комнату в Амстердаме или в Париже и по вечерам буду медитировать.