Путешествие вокруг света на корабле «Бигль» - читать онлайн книгу. Автор: Чарльз Роберт Дарвин cтр.№ 93

Вечером мы добрались до прелестной бухточки к северу от острова Каукауэ. Жители здесь жаловались на недостаток земли. Причиной этому отчасти их собственное нежелание вырубать леса, отчасти же – правительственные ограничения, требующие, чтобы перед покупкой самого маленького клочка земли уплачивалось землемеру по два шиллинга с каждой куадры (150 квадратных ярдов) сверх той цены, какую он назначит за землю. После оценки землемера земля должна трижды поступить на аукцион, и если никто не предложит больше, то покупатель может приобрести ее по назначенной цене.

Все эти поборы должны быть серьезной помехой расчистке земли в стране, где население чрезвычайно бедно. Почти во всех странах леса уничтожаются без особого труда с помощью огня, но на Чилоэ из-за сырого климата и характера деревьев их приходится сначала вырубать. Это – серьезное препятствие на пути Чилоэ к процветанию. Во времена испанцев индейцы не могли владеть землей, и семейство, после того как оно расчистило участок земли, могли прогнать, а землю конфисковывало правительство.

Чилийские власти совершают теперь акт справедливости и вознаграждают бедных индейцев, наделяя каждого – в соответствии с его положением – определенным участком земли. Цена нерасчищенной земли очень низка. Правительство отдало в уплату долга м-ру Дугласу (нынешнему землемеру, который сообщил мне эти сведения) 8 1/2 квадратных миль леса близ Сан-Карлоса, и он продал их за 350 долларов, или около 700 фунтов стерлингов.

Следующие два дня было ясно, и ночью мы добрались до острова Кинчао. Этот район – самая обработанная часть архипелага, ибо здесь почти полностью расчищена широкая полоса прибрежной земли на главном острове, а также на многих мелких островах по соседству. Некоторые фермы выглядят весьма благоустроенными. Я полюбопытствовал узнать, как богаты могут быть здесь люди, но, как оказалось со слов м-ра Дугласа, нельзя считать, чтобы кто-нибудь из них имел регулярный доход. Какой-нибудь очень богатый земледелец, возможно, сумеет скопить за свою долгую трудовую жизнь капитал в 1000 фунтов стерлингов, да и то все спрячет в тайник, потому что почти в каждой семье существует обычай зарывать в землю кувшин или сундук с деньгами.

30 ноября. Рано утром в воскресенье мы достигли Кастро, в древности – главного города Чилоэ, ныне же – самого заброшенного и унылого места. Еще можно было проследить обычную прямоугольную планировку испанских городов, но улицы и пласа были покрыты прекрасной зеленой травой, которую пощипывали овцы. Церковь, стоящая посредине, целиком сколочена из досок и имеет весьма живописный и старинный вид. О бедности этого городка можно судить по тому факту, что, хотя в нем несколько сот обитателей, один из наших не смог нигде купить ни фунта сахару, ни обыкновенного ножа. Ни у кого нет часов, и одному старику, умеющему якобы правильно определять время, поручено наугад звонить в церковный колокол.

Приход наших шлюпок был редкостным событием для этого тихого, уединенного уголка мира; почти все жители пришли к берегу поглядеть, как мы разбиваем палатки. Они были очень вежливы и предлагали нам свое гостеприимство, а один человек даже прислал нам в подарок бочонок сидра. Во второй половине дня мы засвидетельствовали свое почтение губернатору – тихому старичку, по своему облику и образу жизни вряд ли стоявшему выше английского крестьянина. Ночью пошел сильный дождь, но и он не рассеял плотного кольца зрителей вокруг наших палаток. Неподалеку от нас расположилось индейское семейство, приехавшее в челноке с Кайлена. Им негде было укрыться во время дождя. Наутро я осведомился у молодого индейца, насквозь промокшего, как он провел ночь. Он оказался вполне довольным и ответил: «Muy bien, señor» [очень хорошо, сеньор].

1 декабря. Мы направились к острову Лемуй. Мне очень хотелось обследовать одну угольную залежь, о которой мне рассказывали; уголь оказался малоценным лигнитом ^[226], залегающим в песчанике (вероятно, древней третичной эпохи), из которого сложены эти острова. Когда мы добрались до Лемуя, то с большим трудом отыскали место, где можно было разбить палатки, потому что стоял прилив и местность была покрьгга лесом до самой воды. Вскоре нас окружила большая группа местных жителей, почти чистокровных индейцев. Они были очень удивлены нашим приездом и говорили друг другу: «Так вот почему мы видели на днях столько попугаев; чеукау (любопытная красногрудая птичка, живущая в густом лесу и издающая очень своеобразные звуки) не зря кричал: «Берегись!»

Вскоре они загорелись желанием меняться. Деньги они почти ни во что не ставили, зато с совершенно необыкновенной жадностью добивались табаку. За табаком следовало индиго, потом стручковый перец, старое платье и порох. Последний предмет им требовался для совершенно невинной цели: в каждом приходе имеется общественный мушкет, и порох нужен был для того, чтобы производить шум в дни святых и в праздники.

Население питается здесь преимущественно моллюсками и картофелем. Кроме того, в известные периоды в году они при помощи «корралей» – подводных изгородей – ловят много рыбы, остающейся на илистых отмелях после отлива. Кое-кто владеет домашней птицей, овцами, козами, свиньями, лошадьми и коровами – порядок перечисления этих животных отвечает их относительной многочисленности. Мне никогда не случалось видеть более любезных и скромных манер, чем у этих людей. Обыкновенно они, прежде всего, заявляют, что они бедные уроженцы этого места, а не испанцы, и страшно нуждаются в табаке и прочих предметах удовольствия.

На Кайлене, самом южном из этих островов, матросы купили за сверток табаку ценой в полтора пенни двух кур, у одной из которых, как отметили индейцы, была кожа между пальцами, и эта курица в самом деле оказалась отличной уткой; за несколько бумажных носовых платков ценой в 3 шиллинга были получены три овцы и большая связка луку. Ялик в этом месте стоял на якоре несколько вдали от берега, и мы опасались, как бы его не разграбили ночью.

В связи с этим наш проводник, м-р Дуглас, заявил тамошнему полицейскому, что у нас все время будут стоять часовые с заряженными ружьями, а так как мы не понимаем по-испански, то, увидев кого-нибудь в темноте, наверняка застрелим. Полицейский с совершенной покорностью признал полную правильность такого порядка и обещал нам, что никто не посмеет выйти из своего дома всю эту ночь.

В течение следующих четырех дней мы продолжали плыть на юг. Общий характер местности оставался прежним, но население здесь стало гораздо более редким. На большом острове Танки вряд ли было хоть одно расчищенное место; деревья со всех сторон простирали свои ветви над самым берегом.

Однажды я заметил на береговых кручах из песчаника очень красивые растения по названию панке (Gunnera scabra), чем-то похожие на ревень, увеличенный до гигантских размеров ^[227]. Туземцы едят их кисловатые стебли, а кореньями дубят кожу и производят из них черную краску. Листья панке почти круглые, с глубокими зубцами по краям. Я измерил один из них, и оказалось, что он имеет около 8 футов в диаметре, а следовательно, не менее 24 футов в окружности! Стебель в высоту несколько больше ярда, и на каждом растении распускаются четыре-пять тонких громадных листьев, вместе производящих великолепное впечатление.