Крылатый сфинкс, печальный цербер - читать онлайн книгу. Автор: Антон Леонтьев cтр.№ 26

Наталья снова нервно усмехнулась и, чувствуя, что гнев на сына полностью улетучился, заявила:

– Ага, твой житейский опыт… Пятилетнего карапуза…

– Никакой я не карапуз, мамочка! – с жаром заявил Кирюша. – И вообще, Ната бы меня так никогда не назвала. А ты называешь. И это нехорошо, мамочка!

Сын был прав: это было нехорошо. Однако Наталья не желала, чтобы ей в который раз в пример ставили эту самую Нату. Будь она неладна!

– И что еще она говорила? – спросила она, а сын простодушно ответил:

– Что ты се-бя-лю-би-вая. И что все скоро будет хорошо. Мамочка, мне больно!

Наталья, сама того не замечая, стиснула плечо сына.

– И что еще?

Мальчик испуганно произнес:

– Мамочка, она не знает, что я это слышал! Она по телефону с кем-то говорила, думая, что я с Гертрудочкой по саду носюсь.

– Ношусь, – автоматически поправила мальчика Наталья. – Что еще?

– Но потом она обернулась и меня увидела, и сразу голос понизила. И мы с Гертрудой убежали.

Ага, вот, оказывается, какую она давала ей характеристику, ведя с кем-то телефонный разговор. Интересно узнать, с кем именно. Нет, не с Сашей: за время их поездки в ресторан он ни разу никому не звонил и не принимал звонка.

Получается, что Ната обсуждала ее с кем-то еще? Господи, да ей косточки перемывает целый поселок, что ли?

Наталья посмотрела на сына и произнесла:

– И отчего ты так ее любишь, Кирюша?

Тот, словно оправдываясь, затараторил:

– Мамочка, я не люблю ее. Просто с ней весело. И она такие страшные истории рассказывает! И смешить умеет. И еще она разрешила мне…

Тут он запнулся, и Наталья, взяв мальчика за подбородок, произнесла:

– Так что она разрешила тебе?

Ребенок скривил личико:

– Мамочка, только не сердись, пожалуйста. Ты обещаешь?

Наталья, предчувствуя что-то нехорошее, вздохнула и, проводив очередного рабочего, сносившего вниз оборудование, проговорила:

– Даю слово, что не буду сердиться. Так что она тебе позволила?

Кирюша, набрав в легкие воздух, закрыл глаза и на одном дыхании выпалил:

– Она разрешила мне зайти в комнату со шкафом, мама! И даже открыла его. И сказала… И сказала, что мальчик, который там живет, скоро придет за мной!

Наталья попыталась сохранить спокойствие. Нет, вот ведь дрянь! Значит, как она и подозревала, Нате была известна история о мертвом мальчике из шкафа, хотя она это напрочь отрицала. И она использовала эту страшилку для запугивания ее сына.

– И что еще? – спросила она, и Кирилл прошептал:

– Она сказала, что мальчик хороший. И что он будет мне настоящим другом.

Точно, дрянь и мерзавка! Нет, она это дело так не оставит, а выбьет из Наты всю правду – даже если ей придется сделать это не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле, причем собственноручно.

Она никому не позволит запугивать своего сына. И уж точно не этому горе-педагогу. О, со своими связями она добьется, что эту Нату на пушечный выстрел больше не подпустят к детям. Она нашлет на нее лучших столичных адвокатов, она закатает эту особу в асфальт.

Интересно, а Саша был в курсе козней своей, гм, сестры?

– Не верь ей, это все бред! Никакого мальчика нет и в помине! – заявила она, а сын вдруг произнес:

– Но, мамочка, мальчик же существует. Я с ним много раз играл. И… – Он потупил взор и произнес: – А потом Ната ушла говорить по телефону, а мальчик ведь все время нас подслушивал и вышел из шкафа. А потом, когда Наточка должна была вернуться, он просто ушел, и все. И я стал играть с Гертрудочкой.

Чувствуя, что ее нервы на пределе, Наталья закричала:

– Ты говоришь правду или выдумываешь, Кирилл? Ответь мне, прошу! Это правда или твои выдумки?

– Мамочка, а чем правда отличается от выдумок? Они ведь тоже правда. Только, может, не у нас. А там…

Он ткнул в сторону комнаты со шкафом, из которой рабочие выносили фонари.

– Там, в зашкафье…

– Вас можно на минуточку? – послышался голос бригадира, и Наталья отпустила сына.

После того как рабочие ретировались, женщина вышла на террасу, наблюдая за тем, как Кирюша носится по саду, пытаясь, как он выражался, дрессировать Гертрудочку. Та была от этого в диком восторге.

Попивая кофе, который приготовила себе, потому что хотела спокойно обдумать сложившуюся ситуацию, Наталья наблюдала за сыном.

Итак, Ната. Но что этой особе нужно? И, главное, почему? Проще всего было задать этот вопрос самой Нате, но Наталья решила пока что не спешить. Иначе, не исключено, она спугнет добычу.

Обращаться к адвокатам она раздумала. Потому что все равно доказать, что Ната сказала те или иные вещи Кирюше, будет задачей практически нереальной. Ната будет просто все отрицать, а кто поверит показаниям пятилетнего мальчика?

Да и существовала, хотя и мизерная, возможность того, что Кирюша что-то выдумал. Но он мог выдумать что-то, но не все!

Нет, не мог. Значит…

Значит, одно из двух: или кто-то намеренно, точнее, злонамеренно вложил ему в голову эту дикую фантазию о мертвом мальчике, или мальчик в самом деле существует и Кирюша с ним играл!

В красной рубашке. С белыми волосами и синими-пресиними глазами. И, что ужаснее всего, мертвый. Живущий в зашкафье.

Ее тянуло позвонить Саше и потребовать от него объяснений, однако она решила не делать этого. Если он с сестрой (или кем она ему там приходится) заодно, то это только даст им понять, что она в курсе их подлой игры.

А если нет… Если нет, и на это Наталья искренне надеялась, то он тоже не сумеет сообщить ей ничего нового, а только сам спугнет Нату – и, не исключено, попадет из-за этого в передрягу.

Заметив, что сын увлечен игрой с Гертрудочкой, Наталья быстро зашла в дом и прошествовала в комнату со шкафом. Она манила ее так же, как и Кирюшу. Закрыв за собой дверь, Наталья выглянула через грязное окно в сад – сын по-прежнему носился как угорелый в компании с весело потявкивающей таксой.

Наталья распахнула дверь и привела в действие заднюю панель. А затем, прихватив лежавший в шкафу фонарь, который, видимо, остался от одного из рабочих, начала спускаться вниз.

Оказавшись в подземном помещении, она попыталась отыскать место, где при простукивании была обнаружена пустота. Найдя его, Наталья осветила цементную стену лучом фонаря. Так и есть, судя по всему, и об этом свидетельствовал несколько иной оттенок цемента, здесь раньше что-то было, что позднее залили цементом.