Тихий океан… лишь называется тихим - читать онлайн книгу. Автор: Александр Дёмышев cтр.№ 24

– Понимаете, Фридрих, я законопослушный гражданин, – пальцы Игоря машинально потянулись ко рту, он почесал губы. – Просто мне ближайшие года три заграница не светит. Я ж много лет на «АВИТЕКе» отработал, в руководстве, да. И у меня первая форма допуска к секретной информации была, я подписку давал, так что…

– Что же такое страшное делать этот завод? – поинтересовался Фридрих.

– О! Вы есть немецкий шпион? – глаза Игоря расширились в притворном ужасе, и компаньоны громко рассмеялись.

Фридрих уточнял какие-то несущественные детали. Он, сам не зная зачем, тянул время. Игорь на каждый такой дурацкий вопрос, не жалея сил, обстоятельно отвечал. Когда вопросов по отправке иконы не осталось, молвил:

– Ну, вот, в общем, и всё; вернувшись в Германию, вам нужно будет лишь продать икону определённому человеку. Официально продать, по закону. Ну и получить толстенький конвертик – ваше неофициальное вознаграждение.

– Что же, если этот неофициальный конверт есть единственный нарушение закона в данном проект… – бормотал, поднимаясь из кресла вслед за гостем, Фридрих.

– Да какое же это нарушение?! – перебил, почти искренне возмутившись, Игорь. – Что я, и поблагодарить своего приятеля не имею права? Считайте это моим подарком. Вы мне, как друг, поможете бесплатно. А я вам, как друг, подарю деньги на лечение сердца. Так нормально?

– Так… лучше, – ответил Фридрих, пожимая протянутую на прощание руку.

До отъезда оставалась ещё пара дней – время, за которое Игорь собирался уладить все вопросы с документами. Фридрих, прихватив зонт, вышел на очередную прогулку. Он хотел найти место, где стоял их барак. Но, бредя по Октябрьскому проспекту вдоль завода ОЦМ, вместо дум о пережитом плене и войне он размышлял лишь о предстоящем деле. Фридрих считал себя лютеранином. Вопрос, не делает ли он что-то греховное, участвуя в этом деле с иконой, возник в голове Фридриха в первый же вечер. Но, пораскинув на досуге мозгами, немец убедил себя, что всё в порядке.

Во-первых. Для него, протестанта, икона являлась просто картиной, не более. Да, сюжет религиозный и всё такое, и он ко всему этому относится с уважением. Но! Лишь с уважением – и только. И никакого мистического подтекста.

Во-вторых. Он легально приобретает эту картину. То есть, икону. Оформляет необходимые документы, открыто перевозит её в Германию, там официально продаёт. Всё законно, честь по чести.

Назойливые подозрения, что тут не всё чисто, Фридрих отгонял: «Я чересчур мнителен. Нужно стараться видеть в людях хорошее. Излишняя подозрительность – вот грех!» Его промокшие ботинки хлюпали по лужам, а в голове крутилось: «Я смогу начать лечиться, не напрягая родных. Без операции – скоро загнусь, а так поживу ещё несколько лет. Шунтирование дорого стоит. Возможно, это мой последний шанс. Разве не об этом я молился? Не использовать данный шанс – вот грех!»

В раздумьях немец не заметил, как прошёл вдоль всего завода ОЦМ. В начале пятидесятых это предприятие ещё строили. Свернув с оживлённой улицы за угол забора, оказался он в тихом местечке. Тут, остановившись, попытался собраться с мыслями: «Так, хватит метаться! К чему вся эта философия? Я же согласился участвовать, а взвешивать все „хорошо“ и „плохо“ буду после шунтирования!» Он стоял так пару минут, пытаясь окончательно отбросить сомнения, прежде чем продолжить путь. И уже собирался двинуться дальше, но тут…

О, ужас! Из-за угла вывернул тот самый бугай-мордоворот из ресторана. Карлос, или как там его!? Этот огромный чёрный тип был всё в том же расстёгнутом кожане. На морде, не смотря на пасмурную погоду, красовались широкие солнцезащитные очки. Мысль молнией пронзила мозг Фридриха: «Он шёл за мной по пятам, выслеживая, чтобы расквитаться!» Безлюдное место вполне подходило для «мести за дедов»!

Далее произошло нечто странное. Увидав пялящегося на него Фридриха, бугай сам на мгновенье опешил. От неожиданности глаза его округлились, это видно было даже сквозь чёрные очки. Но в ту же секунду он совладал с собой. Бульдозерная морда вновь приобрела невозмутимо-каменное выражение. Что-то насвистывая, он двинулся к Фридриху.

Не успел Фридрих толком осознать всю опасность своего положения, как обладатель бычьей шеи и пудовых кулаков, не останавливаясь и не глядя на немца, буквально в одном метре прошествовал мимо. Фридрих облегчённо выдохнул, проводив взглядом широкую спину и плечи-бордюры под кожаной курткой.

«Что это было? Этот Карлос – нерусское имя, скорее прозвище – явно следил за мной! Бугай так опешил, поняв, что слежка раскрылась? Но если он хотел со мной расквитаться, почему не воспользовался подходящим моментом? Прошёл, словно мимо пустого места! Может от неожиданности резко сменил планы? А что, если планы его изначально были другими – не расквитаться со мной, а… А что?» – это стало неприятной загадкой, ответа на которую Фридрих пока не находил.

Пройдя сквозь кусты метров сто, Фридрих вышел к двум серым пятиэтажкам, стоящим на отшибе. Своей обособленностью навевали они мысли о маленьком гетто. Он прошёл мимо лавки, на которой восседали трое с опухшими лицами. Они разливали какое-то пойло из пузырьков. Немец встал посреди остатков детской площадки. Да, именно здесь стоял тот барак, окружённый колючей проволокой, в котором провёл он не одну холодную зиму. От нахлынувших чувств глаза чуть увлажнились, а в сердце кольнуло так, что Фридрих чуть не упал. Обливаясь потом, доковылял он до лавки. Опухшие мужики понимающе сдвинулись, освобождая место.

– Что, тоже с бодуна? – спросил один из алконавтов почтительно; видать, ладная одежда Фридриха внушила ему уважение.

– Воды, – прохрипел немец совсем без акцента.

– А, может, чуток? – опухший алконавт приподнял подозрительный фуфырик.

– Воды, – повторил Фридрих, доставая трясущимися руками таблетки.

А затем долго запивал их из мутной обмусляканной полторашки. После сидел, приходя в себя, слушал разговоры местных страдальцев. Сводились они, в основном, к двум темам: как проучить какую-то Люську (шлюху и тварюгу), подозреваемую в постоянных изменах одному из алконавтов, да как выбить долг с процентами с какого-то Славяна (говнюка и ложкомойника). Наконец, Фридрих поднялся:

– Спасибо.

– Из «спасибо» кашу не сваришь, – уныло отозвались собутыльники. – Слышь, мужик! На фуфырик выручи, а?

Фридрих выудил из кармана наугад несколько купюр, сунул не глядя.

– Ого! Гуляем! – лица собутыльников просветлели улыбками.

Фридрих поплёлся прочь. Уже прилично отойдя, услышал вдогонку:

– Ну, так ты заходи, мужик, если чо! Ладно? Звать-то тебя как? Не познакомились!

– Федя, – крикнул в ответ немец и, помахав на прощанье, тихо добавил, – Новосёлов.

***

Следующим утром, снова ровно в девять, Фридрих готовился распахнуть двери номера. Но Игорь не шёл. Это так не вязалось с его пунктуальностью, к которой Фридрих успел привыкнуть, что немец встревожился. Когда минуло десять, Фридрих уже вовсю мерил шагами комнату. Наконец, ближе к одиннадцати, в дверь постучали.