Крест Великой Отечественной - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Василик cтр.№ 39

Степан Сергеевич Семенец, ветеран войск НКВД, рассказывал нам о том, как их – курсантов, выпускников 1941 года, – выдвинули на оборону Ленинграда после прорыва Лужского рубежа. Немцев они сдерживали в течение нескольких дней. Из 2 тысяч курсантов осталось 50 человек. Оставшихся затем бросили под Стрельну. Они составили знаменитый Стрельнинский десант, из которого в живых осталось 18 человек.

Как дань этому общему подвигу армии и народа, Ольга Бертгольц написала великое стихотворение:

Описанных в стихотворении случаев было множество. Рассказывает ныне здравствующий протоиерей отец Виктор Голубев, настоятель храма «Кулич и Пасха» в Санкт-Петербурге. Ему было во время блокады 12–13 лет.

«Семья наша была верующая. В храм хотя и не часто, но ходили. Отец мой, правда, состоял в партии с 1924 года, но из нее вышел в 1930 году. Из-за этого много намаялся: не хотели его брать на работу как беспартийного, из-за чего приходилось ему переходить с одного завода на другой. И, тем не менее, отец мой всегда был патриотом и не держал обиды на советскую власть. Когда в 1941 году грянула война, в действующую армию его не призвали по возрасту. Но отец добровольцем ушёл в народное ополчение и погиб под Псковом.

С начала блокады и до сентября 1942 года я был в блокадном Ленинграде. В 1942 году меня ранило осколком во время артобстрела. Мама была на работе, ей говорят: «Идите скорее, ваш сын убитым валяется!» А на самом деле я остался жив – добрые люди на улице подобрали, доставили в больницу. Я потерял много крови, необходимо было переливание. Кровь нашлась – её пожертвовали моряки-краснофлотцы, сами истощённые и изможденные. Дай Бог им здоровья, если ещё живы. И Царствие Небесное, если скончались».

Это один лишь эпизод потрясающего самопожертвования, удивительной любви к ближнему.

Или вот такой проникновенный рассказ жительница блокадного Ленинграда Людмилы Ивановны Павловой:

«Когда началась война, мне было 13 лет. Вместе со всеми я дежурила на крышах, тушила зажигалки. Сколько их за это время потушила, уж и не помню… Не уходила с крыш, даже когда сильно бомбили. А взрывы были такие, что однажды лошадь с повозкой во дворе перелетела через гараж. К слову, о гараже. Когда начался голод, в него стали складывать трупы. Вот лишь одна из картин: идут двое – муж и жена. Ноги опухшие, как у слона. Это потому, что много пили, желая утолить голод. Временно чувство голода засыпало, но за это приходилось расплачиваться водянкой. И несут они в корзине два детских тельца – это их дети умерли от голода. А однажды, проходя мимо гаража, я услышала старческий голос: «Помогите!» Звала старушка, которая замерзла в своей квартире. Ее сочли за умершую, отнесли в гараж. А она среди трупов отогрелась, пришла в себя, стала звать на помощь. Ну, я позвала нашего управдома, открыли гараж, выпустили, конечно. Что с ней было дальше – не знаю. Отец мой, Иван Сергеевич Павлов, был рабочим, сапожником. Когда началась война, папу в армию не взяли – по возрасту и по здоровью. Он стал бойцом МПВО – противовоздушной обороны города. В его обязанности входила и очистка города от трупов. Собирали их, загружали в грузовики и везли за город – на Пискарёвку. Там экскаватор рыл траншеи: выгружали тела из грузовика и сбрасывали прямо в траншею…

Так вот однажды шёл мой папа по Литейному проспекту и увидел мужчину в дорогом пальто, который лежало на снегу. Очевидно, человек был не простой – какой-то начальник. Скорее всего, возвращался с работы с карточками и стало ему плохо. От голода. Спасти его уже было невозможно. Умирая, он попросил отца: «Отнесите карточки домой». И назвал адрес. Отец обещал: «Хорошо, донесу». И донёс! Хотя сами голодали. Рассказывал, что открыла ему дверь женщина – жена покойного. Осмотрелся отец: квартира богатая. И говорит жене: «Ваш муж скончался». Она первым делом спросила: «Что с карточками?» И понятно почему: у них ещё оставались дети, а без карточек – смерть. Папа вытащил карточки и отдал ей. Она открывает шкаф – а там дорогие мужские костюмы – и говорит: «Спасибо вам. Берите любой из них». А отец отвечает: «Да на что они мне?» Ничего не взял и ушёл. Такой он у меня был. Всегда».

Мамин дядя – Евгений Васильевич Баканов – работал в организации «ЭПРОН» по подъёму кораблей и остался в блокадном Ленинграде, не стал эвакуироваться, несмотря на то, что был инвалидом. Из блокадного города он слал страшные письма своей сестре, моей бабушке, Тамаре Васильевне Бакановой: «Ты не представляешь, что здесь творится, я чувствую, как ледяная рука смерти берёт меня за горло». И тем не менее, свой паёк он отдавал соседским детям. Он их спас, а сам умер от голода и цинги…

Нам, живущим в раздолье и изобилии, не понять, что двигало этими людьми. Сотрудники Ленинградского института растениеводства умирали от голода рядом с коллекциями семян, но не трогали их, зная какую ценность они представляют для страны и для всего мира. Они сохранили эти коллекции ценой собственной жизни!

Потрясает один из блокадных рассказов о почтальоне, который нёс довольно тяжёлый пакет – передачу от лётчика. Пакет разорвался, и оттуда выпала плитка шоколада. Человек видел это и, сам умирая от голода, донёс пакет до адресата – это была мать с маленькой девочкой. А почтальон уже не дошёл до своего отделения: упал в обморок и умер от голода. Через много лет спасённая женщина нашла его родственников, чтобы поблагодарить, нашла то отделение связи и там узнала правду о его кончине…

Вот ещё один образец мужества. Во время войны Вырица была оккупирована немцами. По молитвам преподобного Серафима, разрушений и больших жертв в Вырице не было. Но детей из пионерлагеря, захваченных в Вырице, согнали в лагерь, где многие из них погибли от голода и жестокого обращения. Везде немцы наводили свои порядки. Располагались как хозяева жизни, как раса господ. Выбирали дома получше. До сих пор старожилы называют один из домов «домом Миллера» – по имени одного из офицеров, который там разместился. И вот немецкие офицеры узнали, что живет в Вырице один старик, который умеет предсказывать будущее и знает настоящее. Ради полезного любопытства некоторые из них пожаловали к преподобному Серафиму домой на Пильный проезд. Спрашивают его: «Старик, какие дома нам посоветуешь выбрать? Чтобы покрепче были и на ремонт не тратиться?» А преподобный Серафим им говорит: «Какие дома? О чём вы? Погонят вас отсюда. Взашей погонят. И Германии вашей вы не увидите». Немцы взъярились, один из них вытащил револьвер и размахивать им стал: «Да мы тебя сейчас расстреляем». А преподобный (он уже лежал) спокойно отвечает: «А стреляйте. Мне уже немного осталось. Жизнь моя – Христос, а смерть – приобретение». Плюнули немцы с досады и ушли…